— Но без танца я вас никуда не отпущу, сеньора! — полушутя-полусерьезно заявил Орестес.

Жади добродушно посмеивалась, глядя на эту парочку, и постоянно подкалывала их по пути. От меланхоличного настроения не осталось и следа — марокканку звала музыка, и перед ее зовом она была готова забыть о чем угодно. Позаимствовав у одной из девушек разноцветный палантин с бахромой, Жади самозабвенно пустилась в пляс под зажигательную песню «Танцуй, морячка».

— Какую редкую птичку занесло в наш сад! — восхищенно глядя на кружащуюся с палантином красавицу, сказал своему товарищу мужчина типично испанской наружности. — Я ее давно присмотрел, да все никак не могу улучить момент, чтобы расставить силки.

— Аккуратнее, Диас, — предупредил его тот. — Мы ничего о ней не знаем, а если Роза тебя застукает?

— Обижаешь, — хмыкнул «испанец», — я еще ни разу не попадал впросак перед Розитой. Но такую жемчужину просто грех упускать! Ты посмотри, какая кожа, какие глаза, какие волосы! А эта улыбка сводит меня с ума! Ах, ради такой я даже готов развестись!

— И остаться без денег жены? — насмешливо спросил Диаса приятель, отхлебнув немного спиртного прямо из бутылки.

— Прикуси язык, Пауло! — разозлился Диас. — Лучше не нарывайся на неприятности, ты меня знаешь.

— Понял, понял! — приподнял руки мужчина.

— Вот так. Не мешай мне любоваться танцем прекрасной сирены, — ухмыльнулся Диас и мечтательно воззрился на Жади, которая с радостным смехом подскочила к смущенной Флор и потащила ее на середину площадки.

Из-за шума метров на сто вглубь джунглей притихли птицы и обезьяны — они привыкли к веселому соседству, но перекричать музыку никто из них не пытался. Над лесом взошла полная серебристая луна и долго освещала своим холодным светом улицы, дома и кроны деревьев, отражалась в речной воде и спокойно взирала на все, что происходит там, внизу.

========== Часть 38 ==========

В пустой комнате было темно. Саид, не зажигая света, медленно вошел в спальню Жади, где о хозяйке напоминали только оставшиеся после ее побега вещи: бордовый полупрозрачный платок, вышитый золотыми нитками, фотография в рамке на туалетном столике, полураскрытая косметичка. На кровати лежала кукла Хадижи, которую та, сонная, забыла дома в роковую ночь. Саид настоял на том, чтобы в комнате все оставалось именно так, как при Жади, не разрешая служанкам передвинуть ни малейшей мелочи. Так ему казалось, что он может неким мистическим образом привязать непокорную, посмевшую бросить ему дерзкий вызов жену к дому, к себе. Однако звенящая тишина вокруг упрямо напоминала о неутешительной реальности.

Саид без сил опустился на мягкую кровать и безрадостно уставился в одну точку, не шевеля ни единым мускулом. Только что он разговаривал по телефону со своими людьми в Фесе — долгие и тщательные поиски Жади и Хадижи не увенчались успехом. Огромное количество жилых кварталов, медина, развалины старинной крепости, поселение кочевников за чертой города не имели ни намека на пребывание в них одинокой беглой женщины с ребенком.

— Они в Бразилии, — то ли мысленно, то ли вслух — он сам не разбирал — произнес Саид. — Только Феррас знает, где. Он знает. Больше некому. Жади не умеет прятаться сама, их с Хадижей прячут намеренно. Когда я найду их… — марокканец в ярости сжал кулаки до боли. — Пусть не ждет пощады. Он пожалеет, что родился на свет!

В противоположном крыле дома Рания с Аминой коротали очередной унылый вечер. Амина зажгла бахур и хлопотала возле сестры, пытаясь хотя бы немного расшевелить ее, но та пребывала в мрачном расположении духа.

— Амина, знаешь, что он сейчас делает? — с горькой обидой в голосе проговорила Рания, имея в виду бывшего мужа. — Сидит в комнате Жади и чахнет над ее платками. И будет чахнуть до конца своей жизни, помяни мое слово!

— Рания, я не понимаю твоего упрямства, — укоризненно покачала головой Амина. — Судьба преподнесла тебе такой подарок — избавила от опаснейшей соперницы, а ты не хочешь воспользоваться прекрасным шансом!

— Нет, Амина, я слышать об этом не желаю, — Рания обхватила руками подушку и подперла ею подбородок. — Жади не ушла, она все еще здесь, в этом доме. Каждый угол, каждая тряпка хранит воспоминания о ней. Даже если она умрет, то останется рядом с Саидом бестелесным призраком. Я тоже была его женой, Амина! — девушка едва не плакала. — Коран предписывает одинаково относиться к женам, делить между ними все поровну, в том числе и любовь, а мне не доставалось ничего!

— Иди сейчас к нему, поговори с ним. Твоему мужу тяжело, поддержи его.

— Бывшему мужу, — поправила сестру Рания.

— Еще нет, Рания, пока нет, — строгим тоном, как учительница, вещала Амина. — У тебя есть то, чего никогда не было у Жади: способность любить, понимать, заботиться. Жади никогда не давала этого Саиду, так покажи ему, что значит быть любимым мужчиной!

Молодая сеньора Рашид призадумалась над этими словами, но все-таки возразила:

— Я показывала, Амина. Аллах знает, как я старалась стать хорошей женой Саиду, как заботилась о нем и угождала ему. Все это оказалось зря.

— Тогда все было иначе. Жади была здесь, она отвлекала на себя все его внимание. Рания, — Амина села рядом с сестрой и взяла ее за руки, — пойми же, у Саида горе. В таком его состоянии у тебя гораздо больше шансов влюбить его в себя!

Рания вновь заколебалась в неуверенности.

— Нет, — немного погодя, ответила она. — Я обижена на него. Он должен попросить у меня прощения за то, как вел себя со мной.

— Ты помогла сбежать его жене! — выделяя голосом каждое слово, воскликнула Амина. — Ты совершила очень серьезный проступок, Рания, о чем ты говоришь?! Неужели ты ждала, что тебя за это погладят по голове?

— Да, я не должна была этого делать, — с печальным вздохом согласилась Рания. — Не знаю, что нашло на меня, зачем я послушалась Жади. Она будто внушила мне эту мысль, хотя я не хотела ей помогать! Она и Зорайде подговорила напоить прислугу снотворным, я уверена. Вот еще одно доказательство того, что Жади ведьма! Разве обычный человек может так подчинять себе чужую волю?

— Ведьма или не ведьма, а ты сама виновата в том, что произошло.

— Я знаю, знаю, — прикусила губу от досады Рания. — И все-таки Саид меня сильно обидел. Он не дал мне сказать даже слова в свое оправдание, не слушал меня, просто выбросил, как ненужную вещь. Амина, что это так противно пахнет? — принюхалась она и сморщила нос от отвращения. — Какой мерзкий приторный запах!

Амина широко распахнула глаза, смутно предугадывая ошеломляющую новость.

— В комнате пахнет только бахуром, — с подозрением глядя на сестру, ответила она.

— Да? Странно. Амина, открой окно, пожалуйста, мне нехорошо от этой духоты.

— Ра-ания! — Амина расплылась в радостной улыбке и обхватила ее за плечи.

— Что? — растерялась девушка. — Что такое?

— Ты беременна?!

Рания беспомощно хлопала глазами не то от восторга, не то от ужаса.

— Я?.. Я… не знаю.

— Рания, тебя благословил Аллах! — всплакнула от счастья Амина.

— Нет! — резко выкрикнула Рания и вскочила с кровати. — Это просто некачественный бахур, я не беременна!

— Рания! — устав воспитывать ее, удрученно воскликнула Амина. — Твое поведение начинает меня тревожить.

— Нет-нет-нет, — полушепотом повторяла девушка, стараясь не расплакаться. — Я не верю, не верю! Амина, что мне делать? — вдруг бросилась она в ноги старшей сестре. — Если этот ребенок родится, Саид заберет его себе, а меня выгонит! Он не передумает разводиться со мной!

— Тише, тише, Рания! — успокаивала ее та. — Все зависит от тебя, я же говорила об этом много раз и повторю еще! Судьба так тебе благоволит, а ты отказываешься принимать ее дары.

— Это не дары, Амина, это какое-то проклятье! — в слезах мотала головой Рания. — Знаешь, теперь я даже немного, самую капельку понимаю Жади.

— Перестань паниковать! Мы пойдем к врачу и все выясним. Вот увидишь, Саид будет счастлив услышать эту новость!