— Она не могла убежать далеко, — бормотал он себе под нос, ища что-то в спальне Жади, — без документов она вряд ли покинет даже пределы Рио.
Вдруг его ум поразило внезапное и очень нехорошее подозрение. Не теряя ни секунды, Саид бросился к своему сейфу и открыл металлическую дверцу. Внутри не было ни паспорта Жади, ни свидетельства о рождении о Хадижи, ни их медицинских страховок.
— Не может быть! — застыл в ужасе Саид. — Как она узнала шифр?
Воспоминания в голове проносились со скоростью бешеной перемотки. Память зацепилась за коротенький, ничего вроде бы не значащий эпизод: Рания просит его достать кое-какие документы и стоит рядом, пока Саид открывает сейф.
— Рания! — в бешенстве выкрикнул Саид и бросился в гостиную.
— Хабиби, ты звал меня? — испуганно откликнулась Рания.
Саид молча подошел к ней вплотную и посмотрел в ее глаза испепеляющим взглядом.
— Это сделала ты, — холодным, безапелляционным тоном проговорил он.
— Что сделала, любимый? — сжалась в комок девушка.
— Не притворяйся! Ты подсмотрела шифр от сейфа с документами и сообщила его Жади!
— Нет, нет, это не так! — пустилась в плач Рания.
— Шифр знаю только я, — продолжал чеканить каждое слово Саид. — Я не сообщал его никому, его можно было только выудить обманом.
— Я не знаю, о чем ты говоришь!
— Не знаешь? Не знаешь?! — распалялся марокканец. — Тогда идем со мной, может быть, ты найдешь пропавшие документы?!
— Не надо! — взмолилась Рания, чуть не падая перед мужем на колени. — Да, это я подсмотрела шифр для Жади, но я не знала, для чего ей это нужно! Клянусь, эта змея обманула меня!
Саид издал нечеловеческий крик и занес руку над лицом Рании для удара, но осуществить намерение ему не хватило духу.
— Неверная! — в бессильной злобе прошипел он. — Я женился на тебе для того, чтобы свет лампады Аллаха не погас в моем доме, чтобы ты была моей женой и спутницей, а не предательницей, но я пригрел на груди ядовитую змею!
— Хабиби, прости меня! — рыдала девушка.
— Я с тобой развожусь!
Рания закрыла лицо ладонями, услышав жестокие слова.
— Я с тобой развожусь!
— Нет, Аллах, не допусти этого! — тихо простонала она.
— Я с тобой развожусь!
Что-то оборвалось внутри и сильно закровоточило. Рания изможденно рухнула на шелковые подушки лицом вниз, чуть заметно сотрясаясь дрожью, разом охватившей все тело. Единственное, чего в этот момент хотелось молодой девушке — это умереть. Во всяком случае, как говорил один из древних пророков, мертвые стыда не имут.
========== Часть 26 ==========
Несколько дней спустя
Амазонка, величайшая из рек, раскинула свои могучие рукава на огромной территории посреди непроходимых джунглей, болотных низменностей, плантаций орехов, бананов и каучука. Ее русло распадается на множество притоков, на берегах которых до сих пор встречаются полудикие индейские племена, живущие в своих закрытых селениях, но выше по течению все чаще и чаще можно увидеть лица европейского типа. Этот воистину еще не тронутый цивилизацией край завораживает и пугает одновременно — ни один человек не способен остаться равнодушным и не преклониться перед величием природы, оказавшись в таких местах.
Жади жила в Бразилии семнадцать лет от рождения от юности, но такой Бразилии она не знала. Их с дочерью путь лежал через Минас-Жейрас, Гояс, Токантинс вдоль границы Мараньяна прямиком в штат Пара, а именно — к берегам залива Гуажара, что расположился в устье Амазонки. Всю дорогу Жади рассматривала в окно автобуса красивейшие виды дикой природы с восторгом семилетней девочки, впервые оказавшейся в океанариуме или как минимум в зоопарке.
— Хадижа, смотри, там на ветке сидит настоящий тукан! — тормошила она дочь. — Смотри же, мы сейчас его проедем!
Насупившаяся Хадижа сидела рядом с матерью и совсем не разделяла ее радости. Уши, шею и руки маленькой модницы больше не украшало марокканское золото, подаренное отцом, густые черные волосы были заплетены в косичку, а вместо закрытого свободного платья на ней были надеты голубые джинсы и кофта с длинными рукавами и изображенным на груди героем какого-то мультфильма. В таком виде девочка была похожа не на арабку, а на обыкновенную метиску, словно она родилась вовсе и не в Марокко, а где-то в северных широтах Бразилии. Да и Жади, сменив имидж, практически ничем не отличалась от среднестатистической, хоть и весьма привлекательной бразильянки — этот ход подсказала им Неута, чтобы беглянки не оказались узнанными по пути.
— Мама, мы едем надолго в эту… деревню? — недовольно спросила Хадижа, взглянув на мать исподлобья.
— Не знаю, моя принцесса, — улыбка моментально сползла с лица Жади, как только она заметила, что дочь в плохом настроении. — Аллах все устроит. Я найду работу, буду зарабатывать деньги, мы купим свой домик на берегу реки, разве это не замечательно?
— Я знаю, но неужели мне теперь всю жизнь жить без папы? — девочка надула губы и кое-как сдерживалась, чтобы не заплакать. — А как же я выйду замуж, кто найдет мне мужа, когда я созрею и вырасту? Я останусь бесплодной, без семьи и детей?.. Аллах, я не хочу такой судьбы!
— Ты не останешься без семьи, ну что ты говоришь, моя принцесса! — поцеловала ее в лоб мать. — Вдруг ты влюбишься в кого-то и выйдешь замуж по велению сердца? Поверь, это гораздо лучше, чем всю жизнь мучиться с нелюбимым мужем… — Жади прикусила язык, поняв, что она проговорилась, но Хадижа в силу детского восприятия не смогла правильно истолковать ее слов.
— Почему с нелюбимым? Я полюбила бы его тогда, когда вышла бы замуж, все так делают! Ведь ты тоже любила папу, пока вы не рассорились!
— Хадижа, смотри лучше, какие красивые облака над лесом, — постаралась отвлечь ее внимание Жади, чтобы не продолжать неловкую беседу с ребенком.
Дорога была долгой и утомительной, но Жади не ощущала ни малейшей усталости, настолько сильно она воодушевилась открывшейся перед ней свободой, пусть и на краю земли. С Рио-да-Серейя не существовало сухопутного сообщения: добраться туда можно было только по одноименному притоку реки Рио-Капин на катере, который отплывал из порта Белена, столицы штата, каждые два часа. Помимо пассажирского речного транспорта существовал и грузовой, которым пользовались, в основном, в промышленных целях.
До отплытия оставалось довольно много времени, и с автовокзала Жади вместе с Хадижей отправилась гулять. Белен был по-своему шикарным городом — в сравнении с близлежащими населенными пунктами, конечно же. Его высотные здания были видны далеко с залива, парки утопали в зелени, старинные католические храмы и бывшие усадьбы плантаторов поражали изяществом архитектуры прошлых веков.
— Хадижа, купить тебе что-нибудь? — с улыбкой поинтересовалась Жади, прохаживаясь вдоль торговых рядов на главном рынке, где от изобилия товаров разбегались глаза.
— Нет, мама, спасибо, я ничего не хочу, — хмуро ответила девочка.
— И все-таки я хочу сделать тебе подарок, не отказывайся! — настаивала ее мать. — Взгляни, какая красивая кукла! Какая забавная плюшевая обезьянка!
Хадижа вдруг перестала сдерживаться и горько заплакала, закрыв лицо руками. Жади присела перед ней на корточки и растерянно погладила по волосам, чтобы успокоить.
— Моя принцесса, что с тобой случилось? Посмотри, как тут красиво, разве тебе не нравится этот город?
— Мама, я хочу домой, — сквозь слезы проговорила Хадижа. — Я больше никогда не увижу своей комнаты и кукол?
— Радость моя! — с сожалением воскликнула Жади и обняла дочь. — Мне тоже очень грустно, но я радуюсь тому, что мы с тобой вместе несмотря ни на что.
— Если тебе грустно, зачем ты оставила папу?..
— Я когда-нибудь все расскажу тебе, Хадижа. Ты поймешь свою маму, когда подрастешь. Обязательно поймешь.
***
Быстроходный катер рассекал на тысячи искрящихся на солнце брызг чистые, в отличие от мутных илистых вод амазонской низменности, речные волны. Капитан, высокий статный индеец средних лет, уверенно вел свое судно и попыхивал курительной трубкой. Большинство пассажиров относились к плаванию как к ежедневной рутинной поездке на метро, ведь вдоль побережья было раскидано немало деревень, откуда люди добирались на работу и обратно, но только не Жади. Жади подставила лицо солнцу и встречному ветру и протянула руку за борт, ловя водяные брызги. Лишь одно обстоятельство омрачало ее счастье — трусость и предательство Лукаса. Марокканка до сих пор не верила или не хотела верить, что двадцать лет сладко-горьких грез оказались напрасной тратой времени, но загоняла тягостные думы в самые дальние уголки сознания, иначе она попросту рисковала сойти с ума. Здесь и сейчас важно лишь то, что она с дочерью вдали от Саида.
