Мел переглянулась с Далвой, собиравшейся накормить воспитанницу своим фирменным пирогом, встала из-за стола и поднялась вместе с матерью в свою бывшую комнату.

— О чем ты хотела поговорить со мной? — спросила Мел, усаживаясь на кровать.

— Прежде всего, я хотела бы извиниться перед тобой, — откровенно сказала Маиза, глядя ей в глаза.

— Мама…

— Да, Мел. Я часто бывала не права. Я хочу, чтобы ты знала: все, что я делала, я делала с единственной целью — сделать тебя счастливой. Помочь тебе стать счастливой, раскрыться, понять себя. Но, — Маиза улыбнулась, — как я могла помочь тебе в том, чего сама не умела?

Мел растерянно хлопала ресницами.

— За последнее время я многое осознала, Мел. Я стала лучше понимать других и себя. Нельзя заставить кого-то быть счастливым, навязать свою точку зрения, заставить человека смотреть на мир твоими глазами и соответствовать твоим представлениям. Это невозможно. Это не нужно. Когда я говорила тебе, чтобы ты поярче красилась и одевалась…

— Мама, ну что ты, — смутилась Мел. — Давай забудем об этом, к чему вспоминать старое?

— Нет, выслушай меня, — мягко возразила Маиза, — выслушай. Я хотела видеть тебя такой, какой ты была достойна быть, по моему мнению. Уверенной в себе, знающей себе цену. Проблема в том, что я сама никогда не была уверена в себе. Никогда, Мел.

— Мама! — поразилась ее дочь.

— Глядя на меня, вот так не скажешь, верно? — усмехнулась Маиза. — Я много лет держалась за брак с твоим отцом из-за этой неуверенности. Пускала в ход самые разные средства — не всегда честные, — чтобы сохранить этот брак. Я так мало ценила себя, дочка. Я не должна была оскорблять твоего парня, когда ты привела его к нам, чтобы познакомиться. Но в тот момент… — Маиза слегка запрокинула голову, чтобы слезы не выкатывались из глаз. — В тот момент я сильно испугалась, что ты повторишь мою судьбу. Поторопишься, выберешь не того человека, а потом долгие годы будешь жалеть об этом и бояться что-то поменять в своей жизни.

Мел вдруг опустила взгляд и с печалью посмотрела на браслетик, подаренный ей Шанди.

— Так вот, Мел. Ты свободна в своем выборе. Какой бы человек ни оказался рядом с тобой, я не буду препятствовать вашей любви. А если что-то случится, ты всегда можешь просить моей помощи и поддержки.

Мел, не сдержав слез, бросилась матери на шею.

— Мама! Ты тоже меня прости, я иногда была несправедлива и груба с тобой! Мне было очень плохо все это время, после того как мы рассорились. Мне так не хватало тебя, мама!

— Ну все, дочка, все, — Маиза в порыве нежных материнских чувств гладила ее по голове. — Все ссоры позади, правда?

Мел отстранилась и, счастливо улыбаясь сквозь слезы, кивнула.

— Наступает время перевернуть страницу и начать жизнь с чистого листа, Мел, — улыбнулась Маиза. — И в ней ссорам не должно остаться места.

***

Три недели спустя

Лео сидел на кровати в своей комнате-мансарде, закинув руку за голову. Его вид был крайне угрюм. Лео провел так битый час или даже два, не реагируя на призывы матери и бабушки к столу.

— Лео… — мать в третий раз поднялась к нему.

— Я не голоден, мама, — не меняясь в лице, даже не посмотрев в ее сторону, ответил Лео.

— К тебе пришли.

— Кто? — удивился парень.

Клаудиа не стала дожидаться особого приглашения, проскользнула на мансарду и, ловко маневрируя между хламом на полу, прошла к кровати — больше в этой комнате элементарно некуда было присесть.

— Я оставлю вас, — растерянно улыбнулась Деуза и спустилась вниз.

— Почему ты никогда не отвечаешь на звонки? — Клаудиа сложила руки на груди и сверлила Лео грозным взглядом.

— И тебе привет, — спокойно ответил он.

Девушка вспыхнула.

— Лео, я с тобой разговариваю! Посмотри мне в глаза!

Он наклонил голову набок и со снисходительной улыбкой посмотрел на нее, будто говоря: «Ну вот, теперь довольна?»

— Куда ты пропал? — продолжала возмущаться Клаудиа. — Не сказал ни слова, просто исчез, словно тебя и не бывало! Хорошо, что Мел поделилась со мной адресом, иначе я вообще бы тебя не увидела. Парень, я терпеть не могу навязываться, напрашиваться. Если не хочешь встречаться, так и скажи.

— Эй, что за ярость? — Лео подался вперед и провел ладонью по ее лицу. — Ты же сама говорила, что мы ничего друг другу не должны, что тебе это даже нравится.

— Говорила, а теперь передумала. Знаешь, у меня не так уж много времени, чтобы тратить его на всякую ерунду. Давай решать, вместе мы или порознь.

— А тебе чего бы хотелось?

— Мне?! — опешила Клаудиа. — Я вообще-то тебя спрашиваю, сама я уже определилась.

Ее взгляд упал на свисающий с потолочного карниза шифоновый платок.

— А это что? — недовольно спросила девушка.

— Платок. Я купил его в магазине у Иветти, моей крестной. Тебе не нравится?

— Зачем он здесь?

— Я повесил его, — Лео задумчиво опустил взгляд, — чтобы помнить.

— Помнить о чем?

— Я же рассказывал тебе о женщине в платке из моих снов. Это напоминание о том, что она где-то ждет меня.

— Ну это уже слишком! — Клаудиа вскочила с кровати. — Я понимаю, что ты не такой как все, но настолько не заботиться о чужих чувствах! Меня и так раздражало, что ты грезишь о какой-то воображаемой восточной принцессе, но раньше у тебя хватало ума не говорить этого вслух! Меня бесит, что ты смотришь на меня как на девушку второго сорта, временный вариант, об который ты вытрешь ноги, как только представится возможность! Я не хочу соревноваться с бестелесным призраком, это невозможно, невыносимо! Я всегда буду ему проигрывать, чтобы я ни делала. Лео, или ты уберешь эту тряпку подальше с глаз, или больше никогда меня не увидишь!

Лео ее слова привели в бешенство. Он вскочил следом и встал напротив нее, гневно сверкая глазами.

— Не указывай, что мне делать! Платок я не уберу, потому что он мне дорог. Я не могу оторвать часть себя и выбросить как ни в чем не бывало! Это всегда было со мной, всю мою жизнь, я не могу отказаться от половины своей души просто потому, что тебе так захотелось. Если у меня, конечно, есть душа.

— Да-а?! Предлагаешь мне мириться с этим? — практически перешла на крик Клаудиа. — Делить тебя с фантомом? Лео, у меня ангельское терпение (не надо смеяться!), я достаточно закрывала глаза на то, как ты засматриваешься на эти дурацкие платки и занавески, я даже простила тебе случай, когда ты привел меня на праздник в Эстудантин и полвечера мечтательно пялился на танцовщицу в арабском костюме. Но мои нервы не железные! Это какая-то болезнь, помешательство, это не нормально!

— …Матерь Божья, чего это они так раскричались? — нахмурилась темнокожая старушка, сидевшая внизу перед телевизором с вязальным крючком и нитками.

— Не знаю, мама, — в расстройстве всплеснула руками Деуза. — Лео сегодня не в духе, просто напасть какая-то. Может, мне сходить и выяснить, в чем дело?

— Де-еуза! — подал голос из-за швейной машинки ее муж. — Не трогай их, милые бранятся — только тешатся. Нам ли с тобой не знать?

— Что-то мне все это не нравится, — тяжело вздохнула Деуза и принялась убирать со стола.

— …Ты тоже не святая! — не остался в долгу Лео. — Что ты там говорила о призраках? О втором сорте? Разве ты не смотришь на меня так же? Я постоянно только и слышу от тебя о твоем умершем парне! Я не дурак, я прекрасно вижу, что ты все время нас сравниваешь: как бы повел себя он, как веду себя я, его любовь была правильной и образцовой, а моя вся не такая, вся неправильная! Клаудиа, мне хватает сравнений! На меня все смотрят, но не видят. Одни называют Лукасом, другие — Диогу; то я дух, то я клон! — он эмоционально размахивал руками. — Я сам уже не знаю, существую я на самом деле или я просто ходящий и говорящий снимок Лукаса в молодости. А потом появляешься ты и пытаешься вылепить из меня копию твоего парня, которого ты все равно всегда будешь любить больше. Тебе не кажется, что это чересчур?!

— Лео… — Клаудиа притихла и смотрела на него широко распахнутыми глазами.