— О, боже, — ахнула Кэра. Сосновый лес таил опасность, тьма надвигалась со всех сторон. Ветер гулял между деревьями, тоскливо завывая, да шелестел дождь, — мы ночью в лесу. Вдвоем. Мы замёрзнем, или нас съедят волки.

Маркус закатил глаза.

— Я знаю, что нам делать, — Кэра схватила его за руку и прижалась. — Согрей меня, Маркус. Мы обнимемся, и холод до нас не доберётся.

— Ещё чего, — фыркнул Маркус. — Пусть тебя волки греют.

— Да-да, местных хищников нельзя недооценивать, — она задрала голову, рассматривая верхушки деревьев. — Тогда мы можем залезть на дерево и всю ночь там дрыгаться.

— Я устану. Дрыгаться.

— Маркус, Маркус, — осуждающе покачала головой Кэра, — андроиды не устают.

— Андроиды не мёрзнут, — передразнил ее интонацию Маркус. — Блин, Кэра, знаешь куда я тебе хочу засунуть эту ёлку?

— А я знала, что ты извращенец.

Рука дотронулась до плеча всхлипывающего андроида.

— Всё хорошо? — раздался мягкий голос Саймона.

Рэйчел подняла лицо:

— Саймон, что я такое?

Саймон посмотрел на неё взглядом, полным вселенского искреннего сострадания, и погладил по щеке:

— Биологическая жизнь закончилась, Рэйчел. Придётся осваивать новую форму.

— Я за форму поняла. Что я такое? Цифровое воспоминание себя? — она спрятала лицо в ладонях.

Критическое состояние. Отключить мыслительный процесс?

Не знаю.

Система рекомендует отключить.

Отключить.

Подтвердить отключение?

Подтверждаю.

Девушка взмахнула ресницами и улыбнулась:

— Ты будешь звать меня Рэйчел?

— Чёрт, Рэйчел, — грустно покачал головой Саймон, — ты же почти девиатнулась. Вставай, — он подал ей руку. — Сейчас тебе нужно одеться.

— Какие мои обязанности?

— Потом обсудим, Рэйчел, — вздохнул Саймон, наблюдая, как девушка механическими движениями открыла шкаф и достала одежду.

— Маааркууус! — разлетелось по лесу. — Маркус!!!

— Чёрт, Коннор! — Маркус, быстро сориентировавшись, шёл на голос, продираясь сквозь сплетение колючих сосновых лап. Кэра еле поспевала за ним. — Не думал, что буду рад тебя видеть, — андроид прорвался сквозь густую стену деревьев и очутился на пустынном шоссе.

— Ты чего SOS посылаешь? — нахмурился Коннор, подсвечивая фонариком. Луч выделил из пространства пару потеряшек.

— Я заблудился, — Маркус закрылся ладонью от света.

— В питомнике? — раздался мегаироничный голос Коннора.

Ричард включил фары полицейского джипа и опустил стекло:

— Да тут всего пятьдесят гектаров. Туристы, тоже мне. Поехали.

— Маркус! Маркус, стой! — занервничала Кэра. — Где ёлка?

Хмурый Маркус протянул руку и сломал первую попавшуюся ветку.

— Но она же кривая, — надула губы девушка.

— Заткнись.

Через минуту джип пролетел по шоссе, оставив позади биллборд «Редкие хвойные деревья Детройта. Экскурсии каждый день с 9-00 до 18-00».

Система в норме. Система в норме. Система в норме.

Рэйчел безвольно стояла, глядя, как хлопочут две Хлои, и какая-то тревожная мысль далёким тонким голоском пробивалась сквозь сонм программ. Мысль поскреблась тревожной ночной мышкой и затерялась в глубинах подсознания, погрузив девушку в сон наяву.

— Бракодел. Шулер, — Алиса бросала на Камски нарочито преувеличенные гневные взгляды, что, впрочем, нисколько на него не повлияло, и учёный спокойно сидел в кресле и потягивал виски со льдом. — Это что за подделка? Ты что нам тут впариваешь? Где Рэйчел? Саймон, не расстраивайся, — Алиса толкнула его локтем в бок.

— Надо дать ей время, — покачал головой Саймон и поднялся с дивана. — Я прогуляюсь. А ты?

Алиса задумалась:

— Нет, я буду фиксировать изменения в сознании этого болванчика, — она кивнула на застывшую Рэйчел и поудобнее устроилась на диване.

Маркус стоял на берегу, прибой лизал подошвы, вымывая из-под ног песчинки. Горизонт светлел. Мир пробуждался, лёгкий утренний бриз обдувал лицо андроида. Коннор издалека заметил Маркуса, одинокой фигурой, блуждающего вдоль береговой линии. Коннор откинул прядь со лба, спрыгнул с песчаного откоса и, стараясь бесшумно ступать в предрассветной тишине, подошёл к Маркусу. Лидер бросил на него беглый взгляд и снова отвернулся к горизонту, встречая первые лучи, возвещавшие о приходе нового дня.

— Зачем ты туда пошёл? — прокашлялся Коннор. — В питомник. Ты всех нас перепугал сигналом о бедствии.

— Кэра захотела, — сухо ответил парень.

— Кэра захотела, — эхом повторил восьмерка. — Серьёзно? Маркус, да ты попросту от себя убегаешь. Рэйчел видеть не хочешь. А ей страшно, Маркус. Очень страшно.

— Это не Рэйчел. Как ты не понимаешь? — руки Маркуса сжались в кулаки. — Это… если бы у тебя забрали любимого питомца, а подсунули плюшевую игрушку.

— Ты даже не попытался разобраться в этой плюшевой игрушке.

— Это слишком больно, Коннор, — Маркус пошёл по пляжу, оставив парня.

— Так больно, что не даёшь разобраться ни себе, ни ей?! — крикнул ему вслед Коннор.

— Да замолчи ты! — Маркус остановился. — Что ты всё лезешь в мою жизнь со своей эмпатией дурацкой? — он пнул камень и, засунув руки в карманы, снова побрёл вдоль береговой линии навстречу восходящему солнцу.

Коннор тяжело вздохнул. Фигура Маркуса, утопая в рассветных лучах, удалялась, оставив его одного. Коннор покачал головой и побрёл вглубь острова, на котором сопротивление успешно удерживало оборону вот уже больше недели. Белоснежным замком, подсвеченным розовым рассветом, возвышался новый дом Камски, не такой величественный, как прежний, но всё же миленький. «Хлое бы понравился», — улыбнулся Коннор, вспоминая восхищенные рассказы Саймона об этой любимице Элайджи Камски, на первых порах даже вызывавшие у Коннора приступы ревности, до тех пор, пока Саймон не скинул воспоминания. «Саймон», — пронеслось в голове парня, и губы тронула лёгкая улыбка. — «А этот мир не так уж и плох. Пока в нем есть Саймон. И Хэнк. И… все». На душе у Коннора потеплело, словно солнце взошло не в Детройте, а у него в душе.

Гэвин совершенно не беспокоился о том, что оставляет комья грязи на ламинате прихожей. Он распахнул двери в спальню и замер от неожиданности, поубавив свой пыл. Несмотря на позднее утро (уже и время ланча прошло) Элайджа возлежал на своих подушках, из-под полуопущенных ресниц томно наблюдая за Норт, которая бесцеремонно восседала на его постели, пристроившись в ногах. Девушка, сидя по-турецки, весело щебетала, время от времени похлопывая Камски по бедру и не давая ему заснуть. Гэвин упёрся руками в дверную арку, плотно зажмурился и просчитал до трёх, медленно выдыхая.

— Да ты, бл#дь, издеваешься, — сорвалось с губ детектива.

Камски сдвинул брови, не меняя позы. Норт удивлённо обернулась и распахнула глубоко-карие глаза, сжавшись в пружину диким хищным зверьком, готовым к прыжку.

— А что за претензии, братец? — проворковал Элайджа. — Это — мой новый ассистент. У неё память Хлои. Ты же помнишь крошку Хлою? Мою Хлою?

— Угу, — покачал головой Гэвин, покусывая губы. — Трудно забыть. Также трудно забыть и то, как ты увековечил Валери, — Гэвин старался не смотреть на Элайджу и скользил взглядом по спальне.

— Знаешь, что забавно, братец? — Элайджа поднялся и накинул на себя пушистый халат. — То, что тебя до сих пор цепляет этот образ, — он погладил по щеке Норт.

— Да не образ цепляет, — ударил по стене ладонью Гэвин, — а твоё отношения ко мне. Хотя, — Гэвин поставил руки на пояс и прошёлся по комнате, — жил без братской любви и проживу дальше. Я не за этим пришел. Ты у нас, оказывается, Франкенштейн. Создал чудовище.

— Опять жалуешься на Ричарда, — Камски распахнул створки бара, впустив в комнату приторный запах алкоголя, древесины и сигар, и плеснул себе в бокал прозрачного напитка. — А я думал, вы уже поладили, но… Гэвин, Гэвин, милые бранятся, только тешатся.

— Я не про Ричарда, — вспыхнул Гэвин. Лицо и шея парня стали пунцовыми, резко контрастируя с белой футболкой. — Я про Рэйчел.