— Император, которому я должен заглянуть в глаза, — с некоторой задержкой ответил Шеймус. — Знаю, слишком много вопросов. Пусть и не сразу, но мы со всем разберёмся.

Хмурь на орочьем лице приобрела задумчивый оттенок. Среди путниов воцарилось молчание, которое всоре нарушил Крог:

— Крог думал, Шеймус не верит в чудеса. Почему поверил в предсказания ведьмы?

— Не предсказание, Крог. Пророчество. Это совсем иное. На сегодняшний день ни один чародей не сможет доконца объяснить сущность сего явления, однако только глупец станет отрицать могущество и неотвратимость, что оно за собой несёт, — волшебник сделал паузу и выпустил в воздух густое дымное кольцо. Его голос несколько затих. — Забавно. Едва ли я мог и помыслить, что когда-то стану частью пророчества… и всё же, вне всяких сомнений это было оно… — фраза старика оказалась оборванна вибрацией под седалищем.

Пусть и всего пару мгновений, но перед Шеймусом стоял вопрос о причинах произошедшего. Стал ли источником вибрации Кус или слабящие свойства ядрёного табака. Однако когда Крог перехватил «Кроворуб», былые вопросы потеряли значение.

— Что ты учуял, дружище? — спускаясь со спины волка, промолвил маг. — Может, какое-то зверьё?

— Не учуял, — тихо пробурчал Крог. — Услышал.

— Огненная Лилия Гёрд де Гастоп, капитан баронского дома Гастопов! — раздался волевой женский голос, разорвавший тишину леса. — Именем Эльрата! Сдайтесь в руки правосудия!

Дева в имперском стальном доспехе застыла в ожидании ответа. Поднятое забрало явило смуглое молодое лицо и гневный взгляд тёмных глаз. За спиной девы расположился расчёт из двенадцати арбалетчиков, что, как и два десятка закованных в сталь пехотинцев, и четвёрка клироков, заняли позиции на подступе к широкой арке пещеры. Как и капитан Гёрд, все воители несли на себе герб с перекрёстом трёх турнирных копий на силуэте оленьей головы — символ баронского дома.

— Братья Ха́гриды! — выдержав нужную паузу, продолжила воительница. Её голос отдавал солдатской чёткостью, присущей имперским офицерам. — За каждую вашу голову назначена награда в четыре сотни золотых. Обвинения: разграбления деревень, массовый забой скота, убийства тринадцати крестьян и двух детей. Бежать больше некуда. Если в вас есть хоть капля чести, выходите и ответьте за преступления перед лицом закона! Если сложите оружие, я обещаю вам справедливый суд!

На сей раз искра в голосе девы прозвучала особенно явно, а хмурь испещрила гладкое лицо целой бороздой морщин. Воители, стоявшие бок о бок с Лилией, явно разделяли пламенный настрой командира. Каждый из солдат пылал желанием поквитаться с негодяями, что посмели разорять землю, за которую проливали кровь их отцы и деды.

— Внимание! — воскликнула Лилия и подняла кулак ввысь.

— Шумный баба! — вдруг раздался недовольный раскатистый голос из недр пещеры. Голос громкий, рычащий, принадлежавший некому крупному существу, но лишь отдалённо напоминавший внятную человеческую речь и правила её произношения. — Мая плевать на твой слова, баба! Мая хотеть еда и спать! Мая злость на человек и человек баба!

— Я считаю до трёх, и вы выходите, — прорычала Лилия. — Раз! Два! Три! Сомкнуть строй! Стрелки! Вперёд!

Едва голос Лили успел отдать приказ о наступлении, как из недр пещеры раздался характерный треск, сменившийся свистом увесистого бревна, что пронеслось в воздухе подобно брошенному топору. В ту же секунду строй людей понёс первые потери, а из арки показался силуэт огромного существа. Уродливая голова монстра расположилась на высоте почти в десяток футов, а каждый его шаг сопровождался вибрацией в почве. Серая грубая кожа оказалась покрыта сотнями шрамов и примитивными рисунками — деградировавшими символами давно позабытых королевств. Великан продолжил движение, открывая глазу наблюдателя брюхатое тело с узкой грудной клеткой, крепкими плечами и длинными жилистыми руками, сжимавшими балку амбара, что некогда являлась частью строения в одной из разорённых деревень. Из одежды на монстре присутствовала лишь набедренная повязка из коровьей шкуры, на коей висели примитивные амулеты из кости и кремня, а так же переломанная тушка лани, забитой в ходе последнего рейда по лесам.

Без всяких раздумий великан помчался вперёд, размахивая амбарной балкой, будто то была колоссальных размеров булава. Пусть это существо не отличалось умом или способностью к боевому мышлению, оно с лихвой компенсировало подобные недостатки размером и чудовищной силой. Мгновенно протрещал арбалетный залп. Десять из двенадцати болтов достигли цели, несколько отрезвив сознание переростка, но подарив ему новую цель. К своей чести пехотинцы шустро восстановили строй, дав стрелкам необходимое время на перезарядку. Однако ключевой проблемой в сей час, столь очевидной и в то же время неожиданной, стала не агрессия великана и даже не его дубина, вновь пронёсшаяся по ряду пехоты, а то что, так называемые Хагриды были братьями.

Второй великан предстал перед защитниками в образе рычащей девятифутовой махины с еловым стволом в руках. Он был несколько толще брата, имел более тёмную кожу, лысую макушку головы и ещё более безумный злой взгляд. Как ни странно, имперские солдаты были готовы ко встрече с парой противников и имели разработанный, пусть и потребовавший некоторых корректив план. Удары копий наносились в два порядка, удерживая великанов подобно стене, в то время как залпы стрелков превратились в главную атакующую силу. Тактика, что приносила победу имперским войскам в бесчисленном количестве битв — на сей раз, она дала осечку, ибо вопреки всем ожиданиям, спустя ещё несколько мгновений недра пещеры явили и третий силуэт — самый коренастый и упитанный из всей троицы.

Братьев оказалось трое. Чаша сил стремительно склонилась в пользу противника.

— Я лично принесу ваши головы барону! — взревела Лилия столь сильно, как позволял её голос, выхватила из ножен зачарованный пламенем меч и рванула в гущу сражения.

Стальные наконечники вонзались в плоть, травмировали мышцы и кости. Закалённые в боях имперские солдаты представляли собой железный сплав дисциплины и стойкости, продолжая сражаться даже в самый тяжёлый момент. Однако едва ли этой стойкости было достаточно для столкновения с подобным врагом. Амплитудные ритмичные взмахи дубин превращали в щепки щиты и кости, разрушая всякое построение. Люди падали, ревели от боли, пытались подниматься, но снова и снова принимали ущерб. Уже в первую минуту боя состав пехоты утратил половину начального числа в виде убитых и раненных. В ходе неравного размена пал и лейтенант отряда, оставив свою жизнь под ногой «младшего брата», что тут же воспользовался брешью в обороне и метнулся в тыл.

Оставшиеся без должной защиты стрелки, ответили очередным залпом. Однако «младший брат» даже не думал останавливаться. Он обрушился на людей с присущей великанам агрессией. Еловый ствол пронёсся по рядам стрелков и целителей, разрушив всякий порядок и возможность вести стрельбу. Смертоносные арбалеты превратились в неприменимые безделушки, как и тяжёлые болты. В процессе обучения стрелков, они получали должные навыки и снаряжение на случай необходимости вступить в рукопашную схватку в роли лёгкой пехоты. Но что могли противопоставить подобному противнику короткие клинки и фальшионы, если даже толстые наконечники копий не принесли должный эффект?

Порядок имперских солдат был начисто утрачен. На поле боя воцарился хаос — главный и самый страшный противник имперского строя.

Переломанные солдаты увязли в глухой обороне. Редкие смельчаки, чудом избежавшие смерти, продолжали вести безнадёжное сражение, всячески рассредоточивая врага. Одним из таких смельчаков оказалась и леди Гёрд. Объятый пламенем клинок впился в бедро «старшего брата» — самого громоздкого из троицы. Великан издал недовольный рёв и захромал, но не утратил точку опоры. Лилия взревела вновь и продублировала атаку — на сей раз более самоотверженную. Пламенный клинок распорол ладонь, что попыталась нащупать воительницу. Кровь окропила сталь доспеха. Лилия сместилась циркулем, оказавшись с тыльной, наиболее уязвимой стороны неприятеля и вознесла меч в направлении ножных сгибов.