– Значит, Альфонсо дэ Эстеда – вы отшельник – странник?

Альфонсо вздрогнул от неожиданности, буркнул «да, Ваше Величество», попытался поклониться, передумал, разогнулся, и увидел насмешливый взгляд королевы.

– Впервые вижу странника в черной куртке и арбалетом за спиной.

– Собаки, Ваше величество, – выпалил Альфонсо, – собаки и разбойники, весьма мешают духовному просветлению. И вот…

Он не договорил, потому что подавился слюной. Альфонсо становилось все больше не по себе – ему казалось, что королева видит его насквозь, играется с ним перед тем, как отправить на дыбу святой инквизиции, и что из кареты его уже будут вытаскивать большие дяденьки из дворцовой охраны. Она не показалась Альфонсо красивой, как все королевы, которых описывают летописи: высокая, с прямой осанкой властного человека, длинными, густым волосами, которые в данный момент ниспадали до пояса распущенные и всклокоченные, как пакля, тонкими руками и тонкой талией, большими глазами и маленьким, курносым носом. Что это за баба, если нос не как картофелина? – подумал Альфонсо, поймав себя на том, что пристально разглядывает высокую королевскую грудь и ту часть королевского тела, которая соприкасалась с сиденьем кареты. Потом он почувствовал на себе пристальный взгляд королевы и попытался сесть так, чтобы закрыть дырку на штанах.

Принцесса Алена смотрела на спасителя неотрывно, лишь заметив на себе взгляд Альфонсо, стыдливо опускала глаза, нервно теребила пальцы, перебирая кольца на руке. Была она, как ни странно, похожа на мать, только поменьше размером и Альфонсо она тоже не понравилась: тоненькая, словно точеная фигура, миловидное лицо с курносым, маленьким носиком, большие, наивно распахнутые зеленые глаза, и вечно поджатые, тоненькие губы, в общем шестнадцатилетняя женщина, которой пора было уже иметь двух – трех детей, но которая сама больше смахивала на ребенка. Она явно стыдилась своего разорванного и испачканного платья, и от этого Альфонсо немного полегчало – не он один чувствует себя здесь неловко.

– Разбойники – собаки, – задумчиво проговорила королева, и отвернулась к окну, рассматривая, как выгнанный из кареты королевский врач обиженно мотыляется верхом на лошади, стукая ее, на каждой кочке, своим ящичком по крупу. Она начала задумчиво теребить оторвавшийся лоскут своего порванного, испачканного платья и больше не сказала ни слова всю оставшуюся часть пути.

Высокая, толстая Стена, призванная защищать души праведных от демонов Сарамона, ну и еще, немного, от набегов соседних стран во время войны, услужливо распахнула ворота – пасть, пустив королевский кортеж в страну, под названием Эгибетуз.

Эгибетуз был страной маленькой – самой маленькой страной на Великом континенте. Также как и во всех других странах, жилье здесь стоило тем дешевле, чем ближе оно находилось к Стене – дома под самой Стеной вообще пустовали, бродяги предпочитали замерзать в снегу на улице, чем селиться на окраине страны у Стены, по этому путника, заехавшего в страну через Главные ворота, встречала удручающая картина. Появлялись поселения с маленькими, полуразваленными домиками, больше похожими на кучи мусора, плотно прижавшимися друг к другу, с такими же людьми внутри: нищие, покрытые струпьями чумы, грязные, нередко покалеченные – серые кучки лохмотьев, с бессмысленным взглядом, обтянутые кожей, не везде целой, скелеты. Они не обращали внимания на ручьи зловонной жижи помоев, в которой копались дети с вздувшимися животами, хлюпая в ней по щиколотку, едва переставляя ноги; увидев карету, нищие кланялись, прожигая пассажиров ненавидящим взглядом. Кроме некоторых пьяниц – те неуважительно игнорировали появление вельможной особы, преспокойно пуская пузыри в лужах, и белых, абсолютно голых мертвецов.

Альфонсо брезгливо морщился, глядя на это убожество, не столько от запаха, который почти чувствовался во рту и резал глаза, сколько от презрения к этим существам – ждут, что кто то вытащит их из дерьма, злобно ненавидят тех, кто этого не делает, то есть всех вокруг, не желая что то делать самим, пытаться выбраться из грязи, предпочитая опускаться на дно. Он мельком посмотрел на королеву-она словно не замечала эти подобные людям тени, она жила в другом, совершенно другом мире на другой планете.

Но чем дальше от стены, тем становилось веселее – появлялись домики побогаче, попросторнее и поопрятнее, затем особняки, потом и вовсе – каменные. Спины прохожих становились все прямее, манеры вальяжнее а животы толще – пахло булочками, сытостью и довольством – даже не верилось, что эти разные миры находились на одном континенте, в одной стране, в получасе езды от чистилища.

Королевский замок находился всего в часе езды от стены, что Альфонсо удивило, ведь короли обычно старались строить замки подальше от леса и скверны, проникающей оттуда но, видимо, врагов – соседей здешние правители боялись больше, чем слуг Сарамона. Замок стоял на высоком утесе, как бы возвышаясь над размазанным под его «ногами» городишкой с единственной возможностью попасть туда – каменным мостом, повисшем над глубокой пропастью. Похож он был на пень, обросший грибами – круглыми башенками, балюстрадами, смотровыми площадками, но пень мощный, мрачноватый и серьезный, как и положено быть замку, готовому отбить многочисленные атаки врагов, либо нападки взбунтовавшейся человеческой грязи, которая могла вдруг решить, что достойна чего то большего, чем нищета. Единственными яркими пятнами на сером теле каменного гиганта были крыши из синей черепицы и флаги, развевающиеся на макушках золотых крестов. Встречать королевский кортеж собрался весь замок, чествуя чудом спасенную королевскую семью и спасителя, и вся эта братия издавала много шума – дико много шума, каждый радовался и ликовал так, чтобы максимально перерадоваться и переликовать соседа перед королевой.

Карета заехала во внутренний двор и остановилась, Альфонсо выпрыгнул наружу на мягкую, красную ковровую дорожку, получив свою порцию звукового удара в виде бурных оваций, подал руку королеве и принцессе – как и положено делать рыцарю. Вложив свою маленькую ручонку в руку Альфонсо, Алена густо покраснела, опустила глаза в землю, прошелестела «спасибо» так тихо, что услышал, наверное, только ветер. И королева.

Она помахала рукой придворным и слабо улыбнувшись, теряя позолоченные бантики, но не теряя достоинства, проплыла к входу в замок. Алена пошла следом, низко опустив потрепанную голову, рассматривая свои ноги, Альфонсо, на миг потерявшись, поплелся следом, потом остановился, думая, что может ему не надо туда идти. У лестницы замка королева обернулась и сказала ему:

– Я думаю, – глаза ее прожгли Альфонсо стальными иглами, – нам всем нужно отдохнуть. Дворецкий проводит тебя в твои покои, монах. Пойдем, Алена.

Дюпон скорчил недовольную мину, брезгливо ткнул Альфонсо в бок пальцем, закрыл свой деревянный чемоданчик, обитый стальными уголками, который не понятно зачем открывал, на том осмотр и закончился. Он пробурчал что то на мычащем нечленораздельном, смысл его фразы был где то рядом с фразами “ребра целые” и “да что ему сделается”, и быстро убежал к своей ненаглядной принцессе, которую не кормил какими то каплями уже целую щепотку песка в своих маленьких песочные часах.

Вскоре чистого, накормленного Альфонсо в новеньком, серебристо – черном камзоле, чистом белье и штанах из королевского гардероба, проводил в выделенные ему покои дворецкий, услужливо, но немного пренебрежительно открыл дверь, пожелал приятного отдыха, поклонился и испарился тихо и незаметно.

Альфонсо зашёл в свои покои и увидел её. Она стояла посередине комнаты: прекрасная, как утренний луч солнца, манящая и чарующая, пьянящая, словно вино – каждый изгиб её обещал рай, полный неги и блаженства. Альфонсо нетерпеливо скинул с себя одежду, бросился к ней: мягкое, нежное облако ласково обняло его, прикоснулось ко всему телу, наполнило мышцы дрожью до самых кончиков пальцев.

Кровать. От одного этого слова человеку, привыкшему спать на лавке с подстилкой из гнилой соломы, становилось тепло и спокойно, мир останавливался, проблемы пропадали, а сон дарил излечение от любой болезни.