Здесь, у больших, раскидистых дубов, начинался лес.

Двое других были менее расторопны; они двигались медленно, и небрежно, почти прогулочным шагом, попытались продраться через кустарник и запутались в паутине тонких, но прочных и гибких веточек. Треск разрываемой ткани, стук падающих тел, ругань и проклятья, разорвали тишину, объясняя всему лесу, что его соизволил посетить человек. Первый пришедший недовольно морщился: лес не любит шум и не накажет тебя за нарушение спокойствия только в том случае, если в тебе полтонны веса и шкура толщиной в два пальца.

– Поздравляю Вас, господа, дальше начинается лес, – это сказал тот мужчина, который призывал двух других к осторожности, личным примером показывая, что будет, если ею пренебрегать. Он скинул плащ, скомкал его в неправильной формы шар и куда то с ним пошел.

– Что ты делаешь, Альфонсо? – с подозрением спросил второй мужчина, глядя как Альфонсо что-то усердно раскапывает в листьях, – я надеюсь ты не станешь шутить с нами шутки?

– Шутки с вами будет шутить лес, – он выпрямился: в одной руке у него был коротенький арбалет, в другой – кинжал. Арбалет он закинул за спину, и тот там как то закрепился, кинжал поехал в ножны; следующим предметом в руках Альфонсо оказался колчан с маленькими, коротенькими стрелами, который был закреплен рядом с арбалетом с помощью ремня. Он резко и быстро выхватил кинжал из ножен, засунул его обратно, выхватил арбалет, прицелился, моментально закинул его за спину, попрыгал, и вдруг упал на землю сначала на живот, потом перевернулся на спину. Вскочив на ноги, Альфонсо что –то поправил, снова попрыгал, и успокоился.

Двое остальных пришельцев оторопело посмотрели на эти упражнения, затем нехотя, скинули плащи: все они были одеты в черные, кожаные штаны, белую, заправленную в пояс рубаху и черные кожаные куртки. На ногах блестели начищенные салом черные, высокие сапоги. Прекрасное одеяние, чтобы порадовать летнее, жаркое солнышко.

Альфонсо недовольно посмотрел на них; «черный отряд”– мысленно назвал он их, поскольку уже забыл, как кого зовут.

– Проверьте оружие. Барзигер, ты что приволок? – сказал Альфонсо одному из мужчин, взглядом показывая на меч, который тот извлек из ножен, радужно сверкающий на солнце искристыми бликами. – Зачем ты припер эту кочергу? Что я сказал взять?

– Я Зигербар. И я никогда не расстаюсь со своим мечом. Это мой талисман: много сотен голов срубил он, одним ударом. Ему не страшны любые хищники.

– Какие к черту хищники? Ты в чаще леса им даже размахнуться не сможешь, он у тебя в ветках застрянет.

Зигербар смотрел на него молча, исподлобья, и взгляд этот не понравился Альфонсо. Впрочем, в этом походе ему не нравилось абсолютно все; мысленно, он уже похоронил этих двух самоуверенных бедолаг, причем они даже до хищников не дойдут.

– Как хочешь. Смотри только не подари свой меч какому нибудь дереву. Все, пошли.

–Значит так. – Альфонсо сделал театральную паузу, потому что ему казалось, что так он придает больше веса сказанному дальше, хотя на самом деле эта пауза только раздражала слушателей. – Наша задача – добраться до зарослей шиповника, на той стороне луга. Я пойду первый, вы наступаете туда, и только туда, куда наступал я. Я замираю, вы замираете. Дыхание сдержанное, лучше вообще не дышать, глазами не шевелить. Не двигайтесь ни в коем случае, пока я не разрешу. Ясно?

Ответом ему было молчание, громко кричащее Альфонсо, о том, что ничего им не ясно. Это явно были два опытных воина побывавшие во множестве битв, поэтому пересечь луг с травой им казалось простой задачей, а опасности леса сильно преувеличенными. Лес такого к себе отношения не прощал.

– Ясно тебе, Пукеррог?

– Я Цукердрог.

«Кто вам имена раздавал?» горестно подумал Альфонсо. Последний раз он осмотрел своих горе попутчиков, словно хотел запомнить их напоследок, и аккуратненько шагнул в траву.

Шел он очень медленно и осторожно, внимательно прислушиваясь и разглядывая те травинки, что выбивались из общего ритма движения, который диктовал ветер – безобидный с виду луг с сочной травой по пояс и разноцветными пятнышками цветов, был на самом деле поселением сотен земляных змей, зубастых и очень прыгучих. Уникальность этих рептилий была в том, что они, выпрыгивая из травы, впивались в шею (по крайней мере пытались попасть именно туда) стараясь вырвать кусок мяса побольше, и отваливались обратно в траву, глотая целиком все, что урвали и нападая снова. Различить их в траве было очень сложно. Но можно.

Прошли они не много, конкретно- два с половиной шага, когда Альфонсо услышал звук царапающей землю змеиной кожи, сравнимый, по ощущениям, со звуком лопающихся нервов, и остановился. Он остановился, двое остальных-нет и под разрушающий надежду спокойно пересечь луг грохот сапог– один из его спутников чуть не врезался в Альфонсо, второй – в первого. Альфонсо замер неподвижно, не моргая, не вращая глазами; как стоят его спутники с извращенными именами, он мог только догадываться, так как не видел их, но судя по тяжелому дыханию и скрипу кожи – стояли они плохо. Тем более, они не видели в поле травы ничего опасного, и не знали, чего они стоят. Змея, услышав шорох, ползла на них; приближалась к Альфонсо двухметровая борозда из шевелящейся травы.

Она вынырнула из травы прямо у его ног, большая, с ладонь взрослого мужчины, голова, с маленькими, черными глазками и розовым, раздвоенным языком, сладко и лениво зевнула, обнажив великолепные, острые, как ножи, зубы, лизнула сапог-не живой-пошуршала дальше, изгибая зелёное, полосатое в зигзаг тело.

«Здоровая какая. Ее шкура стоит огромных денег –подумал Альфонсо, глядя, как огромные деньги уползают к его спутникам. Там в траве, в засаде, ждут своего часа с пяток змей поменьше, Альфонсо это знал, но вот знали ли его спутники?

Змеи были глупыми созданиями, которые бросались и на кинутую палку, превращая её в щепки, видели только движущиеся предметы, слышали только в радиусе метра, прыгали, иногда, вообще не понятно куда, но их было много и они были ужасно злые и голодные. Всегда.

Сзади раздался звон меча и скрип кожи, следом за этими звуками резанул ухо крик.

– Хорошо, что я деньги вперед взял, – подумал Альфонсо, и услышал леденящий кровь вопль – одна из змей впилась одному из спутников куда то (целились змеи в горло, но попадали куда надо редко), и, скорее всего, вырвала из него кусок мяса. Теперь полосы пригнутой травы скользили мимо Альфонсо и вопль сзади стал нечеловеческим: мимо него, чудом не задев, пробежал Зигербар, облепленный змеями, словно волосами с толстенными волосинками, от которых он безуспешно пытался отбиться. Кровь вырывалась из него впечатляющими брызгами, взлетала вверх фонтанами, когда на него прыгали все новые и новые рептилии, руки, очень быстро лишившиеся кожи и части мяса, сверкали на солнце обнаженными участками желтой кости, глаза с бешено вытаращенными зрачками, контрастно белели на окровавленном лице. Зигербар отчаянно махал своим большим мечом, и время от времени в стороны разлетались разрубленные змеи, но в какой то момент вопль его сменился хрипом, он упал, и пропал в траве, накрытый сверху зеленым клубком извивающихся змеиных тел, из которого периодически взлетали вверх небольшие косточки.

– Боже, – еле слышно донес ветерок слова Цукердрога.

Луг снова превратился в спокойное, изумрудное травяное море, только теперь с большим пятном окровавленной травы – змеи разобрали горемыку полностью, пропали даже кости. Альфонсо долго смотрел вокруг и приглядывался; по лугу полз череп без нижней челюсти- одна из змей застряла в глазнице, и волочила его по кустам, пока не вылетела и не спряталась в нору. Путники стояли молча, долго в их жизни ничего не происходило. Зато на этот раз Цукердрог стоял идеально – он даже дышать перестал от ужаса.

«Сейчас опять проблемы начнутся, – подумал Альфонсо, – теперь он от страха пошевелиться не сможет. Беда с этими туристами: то не остановишь, то с места не сдвинешь».