Услышав стук в дверь, Порох не ощутил ничего. Он закурил и, сильно затянувшись, направился к входной двери.

На его губах появилась усталая улыбка.

Он повернул ключ и сделал пару шагов назад, оказавшись лицом к лицу с вошедшим.

— Братец, — Порох с безразличием опустил взгляд на упершийся ему в грудь пистолет. — Глушитель — отличная штука. Серьезно.

На щеках Георгия заходили желваки, он буквально прожигал взглядом, держа палец на курке. Маршал медленно закрыл за собой дверь.

— Стреляй, но, прошу, оставь его в покое. Пожалуйста. Тебе должно быть этого достаточно, ведь так? — Парламентер осторожно поднял руку и теплыми пальцами коснулся держащего оружие запястья. Палец Георгия на курке задрожал.

Внезапно он, развернувшись, с силой, перенося весь свой вес на руку, ударил младшего в скулу, буквально впечатывая того в стену, тяжело хрипло дыша сквозь зубы.

— Сволочь, — едва не выплюнул слова Маршал, почти удивленно смотря на свою подрагивающую, сжимающую пистолет ладонь. Почему я не выстрелил? Почему. Я. Не. Выстрелил?

Еще в тот самый момент, когда их взгляды столкнулись, когда Зам только-только открыл дверь, в тот самый чертов момент холодная решимость Георгия дала резкий, бешеный сбой.

Братец. Его младший брат. Пацаненок, с звонким смехом виснувший на его руках в детстве, восхищавшийся каждым его поступком, гордившийся своим старшим… Почему же ты не смеешься теперь так же, как тогда? Почему?..

— Где же твоя решительность теперь? — от голоса Ре он от неожиданности замер. Маршал был практически уверен в том, что не обнаружит его здесь. Крыса. Чертова крыса должна была сбежать. Он был готов к любым крайним мерам, готов был идти по любому следу, лишь бы… лишь бы что?

— Как оно? Нравится? — парень кивком указал на потерявшего сознание Парламентера. Тот неудачно налетел затылком на выступавшую из стены вешалку и теперь по светлым обоям стекала кровь. — Как ощущения? Наверное, ощущаешь прилив сил? Готов для новых подвигов?

«Просто я чувствую, что тебя беспокоит что-то. Что-то, что ты сам не можешь осознать, Ты в тупике, мы боимся, что в таком состоянии ты можешь нарубить таких дров, что и сам потом не сможешь с этим справиться…если ты еще этого не сделал…»

— Ты… ты идешь со мной.

— Нет, я никуда не иду, Георгий. Ты — больной человек, тебе нужно было лечиться, а не ему, — ощутив, как в чужом голосе промелькнула нерешительная нотка, Ре пошел в наступление. — Остановись. Притормози свои больные амбиции и посмотри на себя со стороны. Скажи мне одно: кем ты стал? Кого ты из себя сделал, Маршал? К чему в итоге ты пришел? Чего ты хотел? Неужели ты хотел этого? Неужели тебе так нравится доводить людей до крайности, а затем делать их отчаяние поводом сломать их снова? Ты шел с намерением убить, убить, понимаешь? Забрать жизнь. Ты — преступник, как бы ни покупал правосудие. И ты прекрасно знаешь статьи, по которым можешь сесть, не так ли? Вопрос в том, в какую дверь постучаться, чтобы ты это сделал, — Ре поднял взгляд на небольшую портативную камеру, затерявшуюся на шкафу среди прочего хлама. Стеклышко мутно поблескивало, а заклеенная пластырем зеленая лампочка едва заметно светилась в полутьме.

— Ре, ты…

— Что я, Георгий? — парень сделал шаг вперед, стараясь ничем не выдать дрожь в коленях. — С какого это черта я должен идти с тобой? Потому что ты сильнее, а я… вот это вот? Ты достаточное количество времени играл на моем чувстве вины. Ты никогда, никогда не сможешь удержать человека рядом силой. Рано или поздно ты его потеряешь, как потерял своего Заместителя, как потерял своего младшего брата. И то, что он вышел к тебе без оружия, еще не значит, что это твоя заслуга. Проблема в том, — Ре держал руки за спиной, совершенно забыв о том, что одна из них еще полчаса назад требовала новой порции сильного обезболивающего. Сейчас все отошло на второй план. Его костяшки уже побелели от напряжения, а ладони покрылись влагой, — что он, несмотря на всю твою дрянь, продолжал тобой восхищаться, а ты бесконечное количество раз предавал его доверие. А твои поступки… они лишь показатели твоей внутренней надломленности и слабости, — юноша впервые за все время поднял взгляд на чужое лицо. Маршал загнанно смотрел в сторону.

— Георгий, я должен с тобой серьезно поговорить, — Максим впервые за всю жизнь зашел в его кабинет без стука. Он молча дошел до его стола, кладя на стол распечатки. — Я принес тебе то, что ты просил, но, — Инспектор достал из заднего кармана сложенный лист бумаги, — здесь лежит копия нашего с тобой давнего договора. Мы тогда поклялись с тобой соблюдать наше соглашение…

— Макс, но это же было двадцать лет назад, — Маршал откинулся на спинку стула, разводя руками.

— Для меня это было не менее официально, чем то, что мы заключали, объединив наши силы и основав EBS, — Максим опустил на стол лист. — Я тогда сказал, что, несмотря на любую дружбу, отвернусь от тебя в момент, когда в мирное время ты совершишь убийство, потому что считаю, что это будет показателем твоего помешательства, так как одно без другого, кроме как на войне, невозможно и быть не должно.

— Я помню…

— Принц говорил с тобой об этом. Теперь свою позицию проясню я. Ты мой друг, которому я доверяю свою жизнь и жизнь Принца, так как именно тебя мы выбрали в качестве лица нашей компании. Я до сих пор считаю, что это был единственно верный вариант, но сейчас мне начинает казаться, что ты забываешь о своем долге, концентрируясь на том, что не стоит твоего внимания.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ослаб, Георгий. И все это полностью твоя вина.

— Скажи, ты хотел блага ему? Или себе? Кому? Ради кого это было? Из какого, Георгий, страха ты так яро контролируешь людей?

До последнего шага, до открывшейся двери в квартиру Маршал был уверен в своей правоте. В своих мыслях он видел, как стреляет, видел, как силой возвращает Ре обратно. Он знал, что все будет так. Но на эту реальность сил у него явно не хватило.

В какой-то момент он вдруг свел все свои данные, все то, что ему говорили в последнее время, он обратился к своим недавним мыслям и ужаснулся. Все то, чем он в себе гордился, что в себе уважал, всего этого более не было. Он пытался нащупать в себе те эмоции и желания, с которыми пришел к Максиму с идеей объединить усилия и создать новую корпорацию, он пытался вспомнить, с чего начинались те самые чипы, с какой целью они разрабатывались, чего он при этом добивался. Он пытался вспомнить, с какими мыслями и чувствами начинал отношения с Оноре, искренне желая тому счастья, считая, что будет способен его отпустить в нужный момент.

Маршал столкнулся с чужим уставшим прямым взглядом.

Два года. За два года это вымотало всех.

— Ре… — мужчина прикрыл глаза и медленно покачал головой. — Прощай.

Когда дверь тихо закрылась, юноша, все еще не веря в произошедшее, осел на землю и подполз к Парламентеру, непослушными руками обшаривая его карманы в поисках телефона. В горле пересохло, голова от пережитого стресса кружилась. В какой-то момент он так ослаб, что с трудом держался в сознании. Ошалевший мозг требовал перезагрузки.

Дверь резко распахнулась, на пороге стоял Фокс, его оттененный синяками под глазами взгляд тут же упал на неподвижное тело у стены:

— Алло. Скорая? — едва контролируя голос, быстро проговорил он в микрофон прижатого к уху телефона. -… нет. Да. Вероятно, сотрясение мозга, сильное кровотечение. Потеря сознания, — Фокс назвал адрес и сбросил звонок, опускаясь рядом с Порохом, прощупывая пульс. — Я, когда увидел, что мужик тот один спускается, думал, двинусь…

— Ничего, — Ре обессиленно привалился спиной к стене, закрывая глаза. — Ничего…

Фокс поднял на того обеспокоенный взгляд.

— Всё позади. Теперь — всё.

========== Эпилог ==========