– И каково окончательное решение? – резко спросила мама.

Гроттель шмыгнул носом и забарабанил короткими толстыми пальцами по столу. Видно, ему прямо-таки не терпелось довершить задуманное.

– Решение справедливое, учитывая твои деяния. Если Нелалитимус Эвергрин будет признана виновной, я требуют лишить ее звания великого магистра и магии навечно!

Я не верила своим ушам. Оставить маму без магии?

После того, как она столько раз спасала королевство? Отнять смысл ее жизни?

– Итак, кто хочет выступить в защиту виновной?

Тишина. Скрипнуло кресло, но ни один из участников не пошевелился. Мама обвела Малый Совет взглядом – и опустила глаза, словно смотреть на хрустальные плитки было не так больно, как на живых людей, бывших друзей, которые сейчас молчали.

А я не буду молча смотреть на такое!

– У мамы не было времени подготовиться к защите, тем более на Великом суде…

– Неофит Эвергрин, Великий суд можно созвать когда угодно, – монотонно проговорил зачарованный голос кого-то из Совета. – И обвиняемый должен быть в состоянии ответить немедленно, не нуждаясь в том, чтобы загодя собирать для себя оправдания.

Я быстро шагнула вперед, встав перед королевой и Малым Советом.

– Если так… Великого магистра Нелалитимус Эвергрин знают во всем королевстве! Она помогала всем городам, а не только тем, что ей поручали защищать. Мама помогла королеве вырваться из ее прежней ужасной жизни. Мама давным-давно спасла крестьянские земли от ночного дракона, который чуть было их не спалил…

– Это ничего не доказывает, – перебил Гроттель с жестокой улыбкой. – Всего лишь несколько фактов биографии, изложенных лицом пристрастным и потому необъективным. Довольно! Твое время истекло.

Я обернулась к собравшимся. Должны же у мамы быть союзники в Малом Совете?

– Мамины друзья, я обращаюсь к вам! Вы же знаете, что она ни за что бы такого не сделала. Мама не стала бы применять запретную магию ради того, чтобы наделить меня волшебной силой!

Но они смотрели на меня и молчали, как будто и меня осуждали тоже. Как будто сомневались – а не передала ли взаправду мама мне чужую магию?

– Королева Алиана, прошу вас…

Королева тяжело вздохнула:

– Неофит Эвергрин… Эти обвинения… От них нельзя так легко отмахнуться.

У меня заныло в груди. Я повернулась к маме. Слова горчили на языке.

– Я не хотела, чтобы ты ради меня пошла на такое!

– Эва, пойми! – Мама медленно покачала головой, и в глазах у нее была печаль. – Ты не виновата. Нисколько. Это было просто исследование. Я чувствовала себя такой беспомощной… Старалась понять, что можно сделать… Твоей вины тут нет.

У меня защипало в глазах. Все из-за меня! Из-за того, что я мечтала стать сильной ведьмой, как мама. А Гроттель вывернул мои мечты наизнанку, и теперь из-за них маму обвиняют.

Гроттель насмешливо смотрел на меня через полупустой зал.

– Кто-нибудь может привести настоящие доказательства в пользу обвиняемой?

Я пыталась возражать, однако Нория, жалостливо глянув в мою сторону, перебила:

– Прошу поднять волшебные палочки! Алмазный свет – за то, чтобы Нелалитимус Эвергрин сохранила звание великого магистра. Бронзовый – если считаете, что она виновна и ее следует лишить магии навечно.

Одна за другой поднялись волшебные палочки. Со всех сторон вспыхивали бронзовые лучи. Меня сковал ужас, и тот же ужас отражался в маминых глазах. На стене под словом «ВИНОВНА» вырастал столбец галочек. Нужно большинство, а там уже четыре отметки.

Хоть кто-нибудь в Малом Совете верит в мою маму?

Уголек горестно заскулил, словно хотел добавить свой голос в ее поддержку.

Я взмахнула волшебной палочкой. Сердце отчаянно колотилось.

– Алмазный свет, ярче сияй, мою маму при всех оправдай!

От палочки посыпались искры и тут же, зашипев, погасли – меня даже затошнило от разочарования.

Гроттель сказал с насмешкой:

– Как это типично! Утратив магию, Нела сравняется с дочерью.

Я злобно уставилась на Гроттеля. Одна искра попала ему на мантию и ослепительно вспыхнула.

Он погасил ее легким движением пальца, но я не отвела взгляда. Мой голос будет засчитан!

– К сожалению, ты не имеешь права голосовать, – грустно промолвила Нория.

От ее сочувствия стало еще больнее. Уголек тихонько скулил рядом со мной.

А Нория смотрела на стену:

– Кто еще не проголосовал? Время заканчивается… Королева Алиана, необходимо и ваше решение.

С глухо бьющимся сердцем я оглянулась на королеву. Она смотрела на маму, как будто надеялась прочитать правду в морщинке, что залегла у мамы на лбу, в том, как окаменели ее плечи. Потом королева перевела взгляд на меня, словно спрашивая – как я могла довести маму до такого своими мечтами стать ведьмой.

Но… Именно потому, что я ведьма, может быть, я могу что-нибудь сделать?

– Стойте! – Я сжала в руке зачарованную карту. – У меня есть доказательства! Отложите голосование, пока мы не проведем настоящее расследование!

Я изо всех сил надеялась, что карта сработает как надо.

– Пустяковая карта не к месту в суде! – прорычал Гроттель.

– А по-моему, она докажет, что мама ни в чем не виновата!

Я посмотрела на королеву Алиану, мысленно умоляя дать мне шанс, и хотя меня била дрожь, я прямо встретила свирепый взгляд Гроттеля и постаралась проговорить как можно тверже:

– Эта карта… Эта карта показывает, что, возможно, существует связь между Разрушителем и вами, великий магистр Гроттель!

После моих слов в зале поднялся невообразимый шум.

– Тихо! Тихо! – Принцесса Анри ударила посохом в пол, перекрывая крики великого магистра Гроттеля и всего Малого Совета.

Королева махнула двум гвардейцам у стены:

– Принесите стол! Пусть неофит Эвергрин расстелет на нем карту.

– Голосование почти закончено… – возразил было Гроттель.

– Насколько я могу судить, нужны еще доказательства, – спокойно ответила королева. – Настоящие доказательства. Настолько суровое наказание не должно основываться на заказах в универмаге. Я считаю, что в данном случае необходимо провести Королевское расследование.

Я так и ахнула. Королевское расследование выше Совета, его назначает королева. И если уж оно начато, не во власти Гроттеля его остановить.

– В этом нет нужды! Я уже провел расследование! – нахмурился Гроттель. – Все заказы подписаны квалифицированными провидцами, прошедшими обучение в Совете…

– Вы намерены высказаться против королевского слова? – грозно осведомилась принцесса Анри, и Гроттель с досадой поджал губы. – Если королева желает провести Королевское расследование, то мы его проведем.

И все-таки, несмотря на мои доводы, по залу шелестели полные сомнения шепотки, и каждое злое слово ранило меня, словно клинок.

Дочь практически лишена магии.

Так вот почему она это сделала!

Мы могли бы догадаться. Магия у девочки уж очень своеобразная и так поздно проявилась…

Мама, стоя в центре зала, решительно смотрела мне в глаза.

Она всегда верила, что магия у меня проявится сама, без чьей-либо помощи. Так и случилось.

Мама ни за что не причинила бы вреда королевству ради моей магии.

Мама не сомневалась во мне.

Гвардейцы распахнули двери, и на пороге возник знакомый тощий силуэт – угловатый, весь в черном, от тусклых черных волос до кожаных сапог.

Неофит Конрой Нитта вытянул шею, стараясь разглядеть меня, маму и в первую очередь исходящего злобой Гроттеля.

– Дядя? – неуверенно позвал Конрой, перешагнув порог. – Что происходит?

– Подожди за дверью, – коротко ответил Гроттель.

Конрой обернулся к Нории.

Она сжалилась и прошептала:

– Идет суд над великим магистром Нелалитимус Эвергрин по обвинению в том, что она создала Разрушителя. Но ее дочь утверждает, что Разрушителя сотворил твой дядя… Королева намерена провести Королевское расследование.