В третьей секции было прописано еще одно исключение: «Также при условии, что любые товары или имущество из каких-либо портов либо мест в Европе или Америке, находящиеся во владении испанской либо португальской корон, могут быть застрахованы таким же образом, как если бы отсутствовал данный Закон».
Секция 4 запрещала перестрахование. В пятой секции было установлено, «что любая сумма или суммы, которые должны быть отданы по морскому займу или по бодмереи в отношении судна или судов, принадлежащих кому-либо из подданных его Величества, связанных с хождением в или из Ост-Индии (т. е. Филиппины и т. д.), должны быть предоставлены только в отношении судна либо товаров или имущества, погруженного или которое должно быть погружено на борт такого судна, и это должно быть четко отражено в условиях указанного бонда; а займодавцу, его агентам или правопреемникам должно быть предоставлено право на получение возмещения от спасенного судна, которые единственные, кто должен иметь право на заключение страхования на деньги, полученные по займу; а заемщик денег по морскому займу или бодмереи, как указано выше, не имеет право получать страховое возмещение больше, чем стоимость его интереса в таком судне или товаре либо имуществе, погруженном на борт данного судна, исключая заемные деньги; и если окажется, что стоимость его доли в судне или товарах либо погруженном на борт имуществе не соответствует полной сумме или суммам, которые он занял, такой заемщик должен нести обязательства перед кредитором за такую занятую сумму денег, которую он не вложил в судно либо погруженный товар, а также за законный интерес в данных объектах вместе с расходами на страхование и иными издержками в соответствующей пропорции невложенных средств ко всем занятым средствам даже при условии, что судно и товар полностью уничтожены».
Согласно положениям последней секции никто, кроме заимодавца не имеет право заключать страхование на ссудируемые деньги. Следует также заметить, это правило о страховании по морскому займу или процентов по нему распространяется исключительно на корабли Ист-Индии, и поэтому страхование процентов по морским займам в отношении каких-либо других кораблей может быть осуществлено тем же образом, как это практиковалось до данного закона.
Но вернемся к первой секции. Согласно ей все договоры страхования, заключенные в противоречие данному Закону, считались недействительными и не имеющими правовых последствий.
Изначально было не ясно, распространялся ли данный закон на страхование иностранного имущества, включая иностранные суда. Одно из мнений констатировало, что нет, поскольку представлялось очевидным, что такие договоры страхования не подпадали под содержание статута, и при внимательном рассмотрении преамбулы, похоже, что они не подходили под описание вреда, против которого и было направлено намерение законодательного органа. Эти сомнения полностью были устранены несколькими решениями судов, и, в частности, делом, в ходе рассмотрения которого судом было четко заявлено, что закон не распространялся на иностранные корабли.
В качестве примера приведем дело «Thellusson v. Fletcher», суть которого состояла в следующем. Страховой полис был выдан в отношении товаров, находившихся на борту трех французских кораблей, следовавших из Сан Доминго[34] в Бордо. Существенной частью полиса были следующие слова: «В отношении всех товаров погруженных или которые должны быть погружены на борт всех или одного из кораблей «Le Soigneux, La Pucelle, Le Vainquer». Указанные товары составляют а) 25 ящиков обмазанного глиной сахара (досл. «clayed sugar») и 12 хогсхедов (деревянные бочки объемом 228 литров каждая) неочищенного тростникового сахара (в оригинале «muscovados»): полис считается существенным доказательством наличия интереса на случай убытка (в оригинале «the policy to be deemed sufficient proof of interest, in case of loss»)». В первом пункте искового заявления констатировалось, что товары в большом количестве, принадлежавшие некоторым иностранцам, были погружены на борт «Le Soigneux» («Старательный»), которое погибло. Второй пункт утверждал, что товары были погружены на борт «трех кораблей, либо некоторых из них либо один из них» на застрахованную сумму, и что два из них были захвачены, а одно погибло.
«Это дело предстало перед судом с намерением отменить приказ о расследовании, который был представлен шерифу после вынесения судебного решения в пользу истца вследствие неявки ответчика на том основании, что суд присяжных оценил ущерб в сумме взимания с ответчика без какого-либо доказательства суммы или стоимости либо каких-либо свидетельств, кроме как рукописного приложения к полису со стороны ответчика. В дополнение к данному возражению был представлен аффидевит (или письменное показание под присягой — прим. авторов) со стремлением показать, что на самом деле у страхователя не было интереса. Ответчик заявил, что согласно простому соглашению сторон кроме самого полиса не требуются никакие другие доказательства интереса, и что данное страхование в отношении иностранных кораблей и имущества не подпадало под статут, запрещавший такие полисы; тем самым истец имел право на получение застрахованной ответчиком суммы, даже, если было бы доказано, что страхователь не имел имущества на борту. Суд определил, что данный полис не регулируется статутом, поскольку иностранные суда не включены в закон по причине сложности предоставления из заграницы свидетельств, доказывающих интерес. Единственной проблемой было то обстоятельство, что речь шла о трех кораблях, однако, второй пункт искового заявления был сформулирован так, как будто речь шла об одном судне. По решению суда в пользу истца вследствие неявки ответчика последний признал право истца на возмещение[35].
В более позднем деле «Lucena v. Craufurd» существовали два основных вопроса. Один из них касался страхования нидерландских трофейных кораблей и состоял в том, являлся ли пункт в заявлении правильным, утверждавший что истцы, как комиссионеры или уполномоченные по распоряжению нидерландскими кораблями, имели право на заключение страхования, и что указанные суда или какое-либо из них, не принадлежали Его Величеству либо кому-либо из его подданных. Этот вопрос получил процессуальный отвод, и после аргументации судья Ллойд Кеньон (Lord Lloyd Kenyon) сказал следующее: «Данный вопрос зависит от истолкования статута 19 Geo II, c. 37[36], поскольку, несмотря на аргументацию, я полагаю, что по общему праву лицо может страховать, не имея какого-либо интереса, но преамбула и постановляющая часть закона устраняет все сомнения, поскольку закон перечисляет ущербы и неудобства, которые взникают в результате заключения страхований с интересом либо без такового, и затем он постановляет (по умолчанию), что не должны оформляться такие страхования, кроме определенных случаев, которые исключается в силу очень разумных и политических причин. Поэтому я удовлетворен тем, что данный пункт правильный, если он не касается страхования, запрещенного этим статутом. Но данный статут применяется исключительно к кораблям, принадлежащим Его Величеству или каким-либо его подданным, и не распространяется на иностранные суда. Адвокат же ответчика пожелал, чтобы мы рассматривали эти суда, как принадлежащие правительству этой страны, но этого не может быть, поскольку имущество на захваченных кораблях не изменилось до принудительного отчуждения в Адмиралтейском суде»[37].
Некоторое время считалось, что Закон 1745 года касался тех договоров морского страхования, которые были известны, как уже упоминалось ранее, «полисы с объявленной стоимостью» («valued policies»), которые противопоставлялись «открытым полисам». Несколько судебных решений давали основание считать, что «valued policies» были запрещены, но важное решение лорда Мэнсфилда, принятое по делу «Lewis v. Rucker» и которое не было отменено, снимало такую убежденность. «Полис с объявленной стоимостью, — устанавливал судья, — нельзя рассматривать как азартный полис либо полис «с интересом либо без интереса». Если бы это было так, то он считался бы недействительным согласно упоминавшемуся Закону 19 Geo. II. cap. 37. Единственным эффектом оценки стоимости является фиксация суммы себестоимости, как если бы стороны согласовали ее в суде; но при любой аргументации и в любых других целях должно быть принято то, что стоимость была установлена таким образом, как если бы страхователь подразумевал лишь получение возмещения. Если стоимость указывается ниже, тогда торговец сам несет на себе surplus (т. е. ответственность сверх указанной суммы). С другой стороны, если сумма существенно завышена, это, должно быть, было сделано с плохим намерением либо получить выгоду, противоречащую Закону 19 Geo. II, либо с намеком на мошенничество. Поэтому страховщику никогда нельзя позволять утверждать в суде, что его обязательства завышены, или что его интерес являлся лишь сущей малостью. Установлено, что по полисам с объявленной стоимостью, торговцу необходимо лишь доказать некий интерес для его изъятия из положений Закона 19 Geo. II, поскольку противоположная сторона признала стоимость, и если требуется большее, согласованная оценка не значит ничего. Однако, если окажется, что лицо застраховало на £ 2 000, а имело интерес на борту судна в размере лишь равным стоимости каната, никогда не было и, я полагаю, не будет принято решение, что такой уловкой можно будет обойти парламентский закон. От разрешения «valued policies» можно иметь много преимуществ; но если они применяются просто для покрытия пари, они должны оцениваться как обход Закона. На самом деле единственным эффектом оценки стоимости является лишь фиксация суммы себестоимости. Если это открытый полис, себестоимость должна быть доказана, если полис с объявленной стоимостью, она должна быть согласована»[38].
