Закон о мыльном пузыре 1720 года положил конец тому азарту, который царил тогда в обществе. Он объявил «пузырные» компании как «нарушающие общественный порядок» и запретил их дальнейшее существование. Многие проекты «мыльных пузырей», которые их инициаторы считали честными, были признаны противозаконными и упразднены. Но хотя бизнес «мыльного» прожектёрства более-менее подошел к концу, все же, добросовестные страховые компании и некоторые иные организации все еще выдавали полисы в отношении всякого рода нежелательных рисков. Объектом азартного страхования были публичные люди или общественные деятели, которые находились при смерти, на случай того, что они доживут или не доживут до определенной даты.
Опять же, когда английский король Уильям III воевал с Францией, страховые компании делали ставки от 30 до 100, что он не сможет захватить бельгийский город Намюр к определенной дате. Но, возможно, что предел наступил, когда стали выдаваться страховые полисы за 10 шиллингов и 6 пенсов на случай того, что определенные представители королевской семьи могут лишиться своих голов.
К сожалению, лорд Мэнсфилд в 1758 году по делу «Goss v. Withers (the David and Rebeccah)» вынес решение, дававшее разграничение между «азартными полисами» и полисами, основанными на реальном интересе, что привело к тому, что «азартные полисы» были признаны законными. Это, естественно, привело к увеличению злоупотреблений страхованиями как пари, а какое-то время можно было заключить страховой полис абсолютно от любого риска.
В частности, лорд Мэнсфилд отметил в данном деле, в случаях, связанных с пари, в силу того, что «the insured had no interest, so there could be no indemnity; and the only question was, whether the event had happened; and to determine this, it was necessary to set up something as making a total loss between third persons, though the ship was safe, in order to determine the question upon the wager.» — «страхователь не имел интереса, не может быть возмещения, и существовал единственный вопрос, имело ли место событие, и для установления этого было необходимо выяснить что-либо в части распределения полной гибели между тремя лицами, хотя судно осталось неповрежденным, чтобы решить вопрос по пари»[5].
Э. Коул далее отмечает в этой связи: «Закон запрещал азартные полисы на основе государственной политики согласно статута 1745 года. Из дела «Goss» очевидно, что судья Мэнсфилд разграничивает страхование на пари от полисов с объявленной стоимостью (т. е. полисов, в которых сумма возмещения, в случае признания претензии действительной, согласовывается между страховщиком и полисодержателем, когда полис заключен и не связан с фактическим размером убытка — прим. авторов) и принял решение на основе независимых суждений. Иногда ошибка в разработке нормы может означать, что полис имеет эффект страхования на пари, а не полиса с интересом, поэтому нельзя игнорировать более ранний закон по азартным полисам. Как объяснялось ранее, такие полисы остаются важными для современного права, потому что они являются средством, благодаря которому в английском праве появилась доктрина ‘потеря рейса’»[6].
А газета «Public Advertiser» 6 декабря 1771 года написала следующее: «С удовольствием заверяем общественность из самого достоверного источника власти, что повторяющиеся сообщения о том, что Ее Королевское Высочество принцесса Доуэгер Уэльская, очень больна и ее жизнь в большой опасности, являются абсолютно фальшивыми; такие сообщения рассчитаны исключительно на поддержание бесстыдного духа азартной спекуляции при страховании жизни»[7].
Результатом такого состояния дел стало принятие в 1774 году так называемого «Gambling Act» с опять же «коротким» названием «An Act Regulating Insurance upon Lives, and for prohibiting all such Insurance except in cases where the person insuring shall have an interest in the Life or Death of the Person Insured» — «Закон, касающийся страхования жизней, и для запрещения всех таких страхований, за исключением случаев, когда лицо имеет интерес в жизни или смерти застрахованного лица». Этот наиболее достопамятный статут очистил страховой бизнес от многих злоупотреблений, связанных со страхованием на пари, а признание страхового интереса в качестве основы любой страховой сделки подняло весь страховой бизнес на новую высоту.
Английские страховые корпорации 1720 года. В начале 18-го века общим было стремление обеспечить рентабельность того или иного проекта за счет монополизации соответствующего сегмента рынка. Поэтому естественным результатом введения страхования было провозглашение страховой монополии на основе хартии, выдаваемой властями. Финансисты стремились добиться государственного признания того или иного страхового проекта, который бы имел определенную защиту от конкуренции. Многие страховые проекты периода «мыльного пузыря» были инициированы с ожиданием получения хартии, как пути к монополии. На самом деле, стоимость хартии, судя по опыту корпораций «Royal Exchange Assurance Corporation» и «London Assurance Corporation», о которых подробнее речь пойдет чуть далее, была почти запретительной, т. е. непомерно высокой.
Ф. Хэйнес приводит отрывок из «петиции», который он обнаружил в Британском музее Лондона и который не требует особого комментария. Петиция озаглавлена как «Reasons humbly offered in behalf of the Hudson-Bay Company, that they may be Exempted in the Clause that will be offered for Suppressing the Insurance Offices» — «Основания, смиренно предложенные от имени компании Hudson-Bay Company, для того, чтобы она могла быть исключена из оговорки, которая будет предложена для запрета страховых компаний».
То, что она осуществляла значительный объем различного рода страховых операций, можно отметить из следующего отрывка: «… поскольку принимаемым теперь Законом на все страховые полисы налагается налог, который согласно существующему количеству подписчиков будет составлять примерно £ 1 800 в год, не считая роста годового повышения гербового сбора Ее Величества. Поэтому мы смиренно просим, чтобы при его [закона] утверждении в данной оговорке не содержалось бы ничего, чтобы распространялось, препятствовало, ликвидировало либо делало неправомочной деятельность страховой компании под управлением Hudson-Bay Company».
Обратимся к истории двух страховых корпораций. Законом «Royal Exchange and London Assurance Corporation Act 1719» (Закон о Страховой корпорации Королевской биржи и Страховой корпорации Лондона 1719 года, но принят в июне 1720 года, поэтому в разных источниках год внесения в парламент указан как 1719, а год фактического принятия как 1720 — прим. авторов) король Англии Георг I согласился учредить только эти две организации, запретив, тем самым, все другие страховые корпорации и общества.
Впервые идея об основании этих двух компаний родилась задолго до «мыльного пузыря Южных морей».
Хотя первая хартия корпорации «Royal Exchange» датируется 1720 годом, мы должны вернуться намного лет назад, чтобы проследить историю ее основания, а также историю появления корпорации «London Assurance Corporation».
В 1564 году компании «Mines Royal Company» был выдан так называемый «Letters Patent» или Патентная грамота.
25 мая 1568 года были выданы хартии на получение статуса корпораций двум компаниям «Governors, Assistants, and Commonalty of the Mines Royal» и «Governors, Assistants and Society of the Mineral and Battery Works». Оба общества были созданы с целью реализации эксплуатационных лицензий (working licenses), которые они приобрели у лицензиатов на поиск минералов. В 1604 и 1605 годах они получили новые хартии от короля Джеймса I, но к 1714 году, когда общества объединились под названием «Mines Royal, Mineral and Battery Works», они фактически отживали свой век, хотя и пытались показать видимость какой-то деятельности.
