– Есть!

Через полчаса две машины отошли от подъезда. Узкий луч через щели замаскированной фары тускло скользил впереди на расстоянии пяти-шести метров. На центральных улицах светились синие лампочки над номерами домов, но, когда машины свернули в переулок, темнота наступила такая, что шоферы невольно сбавили ход. Казалось, что они едут по шоссе, а по бокам стоит стеной темный лес.

У одного из домов Петроградской стороны передняя машина остановилась, и из нее выскочил Васька.

– Мать, наверное, беспокоится? – спросил майор.

– Она на дежурстве.

– Ну, спокойной ночи!

Дверь хлопнула, и машины, мигнув красными сигналами, ушли вперед.

В доме 13 по улице Воскова, в конторе управхоза, где помещался сейчас штаб объекта, сидели за столом две дежурные. Одна из них, полная пожилая женщина, штопала чулок, а другая дремала, прислонившись к косяку забитого фанерой окна.

На лестнице послышалось шарканье шагов, и в штаб вошли – сначала дворник, дежуривший под воротами, а за ним высокий человек с седыми висками.

– Здравствуйте! Дежурите? – приветливо сказал вошедший.

– Да… Сидим вот и смерти ждем, – спокойно ответила полная женщина.

– Мне нужен управхоз.

– Пожалейте вы его, товарищ. Которую ночь не спит. На себя стал не похож, – умоляюще сказала женщина. Она загородила собой дверь в соседнюю комнату.

– У меня срочное дело, – с улыбкой сказал мужчина, мягко отстраняя женщину.

Управхоз крепко спал на кожаной кушетке в красном уголке, переоборудованном сейчас в санитарную часть объекта.

– Товарищ управхоз… Проснитесь. Семен Гаврилович, – говорил дворник, осторожно тормоша своего начальника за борт пиджака. – Проснитесь. До вас дело есть… Семен Гаврилович… Слышите?..

Наконец управхоз открыл мутные глаза и сейчас же закрыл их.

– Что? Тревога? – пробормотал он. – Крути сирену-то…

– Товарищ управхоз, поднимитесь, – сказал майор и помог ему сесть на кушетке. Затем он протянул ему свое удостоверение.

– Извините. Мало спать приходится, – сказал управхоз, растирая затекшие ноги. – Выйди, Никандра. Чего ты здесь? Почему не на посту? Голову вы с меня снимете, – рассердился он на дворника.

Когда дворник вышел, майор сказал:

– У вас живет Воронов, Сергей Харитонович?

– Точно. В квартире семь. Давно живет.

– К нему приехал в июле месяце племянник из Луги?

– Верно. Говорили мне, что приехал какой-то родственник.

– Он у вас не прописан?

– Помилуйте… у меня сейчас много народа не прописано. Дом громадный… беженцев из разных районов присылают… Все перепуталось…

– Верю, верю, – сочувственно сказал майор. – Идемте.

Они вышли во двор. Майор, освещая фонариком дорогу, направился к воротам, где ждали приехавшие с ним люди.

– Окна квартиры выходят на улицу? – спросил он на ходу.

– Да. Все на улицу, за исключением одного. То на двор выходит.

– Черный ход имеется?

– Есть.

– Который этаж?

– Второй.

На улице, под окнами квартиры, поставили двоих красноармейцев, во дворе – одного, у черного хода – двоих. Майор с Бураковым, управхозом и двумя бойцами поднялись во второй этаж, стали по бокам двери и, вытащив пистолеты, позвонили. Скоро за дверью послышалось шарканье ног, в щели мелькнул свет, и женский голос спросил:

– Кто там? Валя, ты?

– Откройте, гражданка Воронова, – сказал управхоз.

– Кто это?

– Это я, управхоз, Семен Гаврилович.

– Что вам надо, Семен Гаврилович?

– Откройте, вам говорят.

Сначала зазвенела цепочка, затем скрипнул железный крюк.

– Нет, это управхоз пришел, Сережа, – крикнула женщина в ответ на чей-то вопрос.

Услышав слово «Сережа», майор облегченно вздохнул.

Щелкнула задвижка, а за ней и французский замок. Дверь открылась.

– Оставайтесь на месте, гражданка, – сказал майор, быстро проходя в прихожую.

Зная, из описания управхоза, расположение комнат, он направился прямо в столовую. Но в это время в задней комнате с кровати соскользнула темная фигура и быстро метнулась к окну. Послышалось легкое шуршанье бумаги. Затем, стараясь не шуметь, человек выскочил в темный коридор, оттуда в кухню. Он торопливо распахнул дверь на черную лестницу.

– Вернитесь назад! – раздался голос, и два электрических фонарика осветили злое, напряженное лицо мужчины.

– Куда же вы, гражданин Воронов, заторопились? – услышал он позади себя голос догонявшего его майора.

Весь Ленинград спал в эти ночи не раздеваясь, и поэтому ничего удивительного не было в том, что муж и жена Вороновы были одеты, несмотря на глубокую ночь. В квартире больше никого не оказалось.

Наружные посты сняли, и все приехавшие разместились в квартире. Двое красноармейцев стали около входной двери в прихожей, двое других – около черного хода на кухне. Остальные сидели в столовой вместе с хозяевами. Майор с Бураковым приступили к обыску.

Обыск продолжался долго, но ничего интересного обнаружить не удавалось. В квартире имелось много ценных вещей – посуды, одежды, – и всё это были новые вещи. Казалось, что хозяева не выносят хлама. Не было поношенной обуви, даже старых квитанций, документов и писем не попадалось. Словно только вчера в эту квартиру приехали молодожены. Ковров в квартире тоже не было, и всюду, куда ни заглядывал майор, он не находил следов пыли. Все это было несколько странно, тем более что хозяева жили в этих комнатах давно.

Майор обратил внимание, что стенные часы, в красивом футляре, бездействуют. Подошел ближе. Это был дорогой механизм. Он встал на стул и попробовал открыть дверцу.

– Они не открываются, – мрачно заметил хозяин. – Ключа нет. Потерян.

– Как же вы их заводите?

– Как видите, не заводим. Стоят.

– И давно вы ключ потеряли?

– Весной. Все не соберусь ключ заказать.

– А мы все-таки откроем, – сказал майор и поманил пальцем одного из приехавших с ним красноармейцев. – Товарищ Градов, откройте.

Пока красноармеец возился с часами, майор занялся альбомом с открытками, исподлобья наблюдая за Вороновым. Хозяин с беспокойством следил, как красноармеец открывает часы.

– Мудреный замок, товарищ майор. Разрешите сломать?

– Ломайте.

Через минуту замок щелкнул, и мягкий, густой звон наполнил комнату. Майор занялся осмотром часов. В нижней части футляра был выдвижной ящик. Когда майор выдвинул его, стало понятно беспокойство хозяина. Здесь лежали завернутые в суконную тряпку золотые монеты царской чеканки. Во время подсчета Бураков, работавший в соседней комнате, принес несколько пачек советских денег, найденных им в потайном отделении книжного шкафа. Кроме того, там же оказался и архив хозяина: документы, письма, квитанции, всевозможные записные книжки.

Подсчет денег длился долго.

– Пятьдесят восемь тысяч рублей бумажками и семьсот двадцать рублей золотыми. Так, гражданин Воронов? – спросил майор, прежде чем внести эти цифры в акт.

Воронов дико смотрел на стол, на котором было разложено его богатство. Губы его дергались, а на лице застыла гримаса невыразимого страдания. Для жены находка этих сокровищ была неожиданной. Она, видимо, не знала о них и сейчас с удивлением поглядывала то на мужа, то на пачки денег.

– Гражданин Воронов, вы слышали вопрос?

– Что вы говорите? Ах, деньги!.. Да. Пятьдесят восемь и семьсот двадцать.

– Трудовые сбережения, – с усмешкой сказал Бураков, перевязывая деньги.

Документы были сложены в чемодан. Подняли шторы затемнения. На улице было уже светло. На стеклах наклеены белые полоски бумаги. Воронов избрал любопытный рисунок. Из верхнего правого угла они спускались во все стороны полукругом. Наискось их пересекали другие. Издали получался рисунок паутины.

Обыск продолжался. По расчетам майора, после девяти часов утра должен был прийти однорукий или кто-либо из его сообщников.

– Больше у вас в квартире никто не живет? – мимоходом спросил он у хозяйки.