– Откуда? Никто нас не видел.

– Вас-то никто не видел, но он-то исчез. Его, наверное, ждут…

Васька сидел пришибленный. У него и раньше, когда они ехали на машине, кошки скребли на душе. Конечно, он поступил неправильно, опрометчиво, забыл, что говорил им Бураков и о чем предупреждал Мишка.

– Это еще не всё, – продолжал майор. – Как ты думаешь, мог он тебя финкой пырнуть во время драки и убежать?

– Какой финкой?

– Вот этой финкой, – сказал майор, показывая маленький кинжал явно заграничного происхождения.

– У него разве была финка?

– Как видишь, была. И я просто не понимаю, почему он не пустил ее в ход. Вероятно, растерялся или понадеялся на свои силы. Счастье твое, что так обошлось, а то не сидели бы мы с тобой здесь.

– Если бы он меня финкой ударил, я бы все равно его не выпустил, – сказал Васька с дрожью в голосе.

– В этом я не сомневаюсь. Мы знаем, что ты парень храбрый, но дело ты испортил.

Майор опять замолчал. Васька сидел, опустив голову, и тяжело дышал, готовый заплакать.

– Ну ладно. Победителя не судят. Пусть это послужит тебе хорошим уроком для дальнейшего. Расскажи и другим ребятам. Они ведь, наверное, ждут, что ты с орденом вернешься. Подумай, дружок. Мы не в «казаков и разбойников» играем, а с опасным и сильным врагом боремся.

Майор посмотрел на часы и встал.

– Я должен идти. Переночуешь ты здесь. Проводите его, товарищ Бураков. Папироски свои забери. Если ты действительно решил бросить курить – молодец. Буду больше уважать. Спокойной ночи, Вася.

Мальчик взглянул на майора и опять увидел на его лице знакомую доброжелательную улыбку. Разговор был окончен.

Майор вышел вслед за ними, спустился этажом ниже в коридор, где находились комнаты следствия.

В глубине одной из комнат стоял письменный стол, за ним два стула. Третий стул стоял одиноко посреди комнаты, и на него падал свет от лампы, направленный абажуром. Письменный стол оставался в тени. Здесь не было ни одной вещи, на которой мог бы остановиться взгляд.

Выводной постучал в дверь и, получив разрешение, вошел с вызовом.

– Давайте его сюда, – сказал майор, расписавшись на бумажке.

Войдя в комнату и попав в полосу света, арестованный остановился. Губы его были упрямо сжаты, глаза беспокойно бегали по сторонам, руки заметно дрожали, и, чтобы не выдать своего состояния, он часто сжимал пальцы в кулаки и тотчас разжимал их.

– Садитесь. Стул перед вами.

Арестованный вздрогнул и прищурил глаза, стараясь разглядеть говорившего. За столом было темно. Шагнув к столу, он неловко сел.

Майор не торопился с вопросами.

Чувствуя на себе внимательный взгляд, арестованный не знал, куда деть свои длинные руки, постоянно менял их положение, пока не спрятал в карманы.

– Ваша фамилия? – сухо спросил майор.

– Я же вам говорил… Каплунов.

– Имя и отчество?

– Валерий Георгиевич.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот двадцать второй.

– Адрес… Где вы проживали?

При этом вопросе у парня брови сошлись, и это не ускользнуло от внимания майора.

– Я же говорил…

– Не помню.

– Улица Воскова, один, квартира девять.

– С кем вы проживали?

– Один.

– Где ваши родители?

– Их нет. Они давно умерли.

– Подробней, пожалуйста. Когда умерли?

– Отца я вообще не знаю, а мать умерла, когда мне было пять лет.

– Значит, вы сирота. Кто же вас вырастил?

– Я жил у тетки в Луге, у нее на иждивении.

– Когда вы приехали в Ленинград?

– В прошлом году. Я поступил учиться и переехал.

– Получили комнату? Адрес?

– Я же…

– Отвечайте на вопросы, – резко сказал майор.

– Улица Воскова, один, квартира девять.

– Каким путем вы получили комнату?

– Снял. Я долго ходил, искал, а потом нашел у старухи Горловой. У ней с дочкой было две комнаты – одну она мне уступила.

В это время раздался телефонный звонок. Майор снял трубку.

– Товарищ майор, это Бураков говорит. Я выяснил. На улице Воскова, в доме один, вообще никто не живет. Там школа. Каплунов Валерий Георгиевич в городе не значится.

– Так.

Майор повесил трубку и снова обратился к арестованному.

– За комнату вы ей заплатили или она пустила вас так, за прекрасные глаза?

– Я заплатил ей тысячу рублей при въезде да еще потом…

– Деньги заработали?

– Я получил от родственников.

– Каких родственников?

– У меня же есть родственники. Я вам говорил.

– Не помню. Повторите.

– У меня есть тетка… Она живет в Луге.

– Вы сказали: родственники… Во множественном числе.

– Нет, больше никого нет. Я правду говорю, товарищ…

– Вы мне не товарищ, – холодно сказал майор.

– Извините, – смутился арестованный. – Как же вас называть?

– Называйте: гражданин следователь.

– Я вам правду говорю, гражданин следователь.

– Правда лучше всего. Значит, на улице Воскова, в доме девять, вы нашли комнату в квартире один.

– Наоборот, – поправил парень. – В доме один, квартира девять.

– По странной случайности в этом доме помещается школа, и никаких квартир в нем нет, – отчеканил майор.

Глаза у парня стали круглыми и уставились в одну точку.

– Начнем сначала? – спросил майор через несколько минут. – Как ваша настоящая фамилия?

– Каплунов, – еле слышно ответил арестованный.

– Имя и отчество?

– Валерий Георгиевич.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот двадцать второй.

– Адрес?

Парень молчал, опустив голову на грудь. Плечи у него задергались, внутри что-то заклокотало, и он разразился рыданиями.

Майор, откинувшись на спинку стула, ждал.

– Теперь легче стало? – спросил он, когда арестованный несколько успокоился.

– Скажите, гражданин следователь, меня расстреляют? – со страхом спросил он.

– Не знаю. Все будет зависеть от вас. Чистосердечное раскаяние и правда могут облегчить вашу участь. Будете говорить правду?

– Буду.

– Куда вы пускали ракеты?

– На Петропавловскую крепость.

– Рассказывайте все. Когда вы приехали в Ленинград, где жили без прописки, кто вам дал ракеты…

– Я все скажу… я все скажу… Теперь мне все равно. Я совсем не хотел пускать ракеты, но меня дядя заставил. Он ждал немцев и хотел им помочь, – начал говорить арестованный, всхлипывая и утирая рукавом слезы.

По мере того как он рассказывал, выяснилась картина предательства. Отец его – в прошлом торговец – был выслан за вредительство. Сам он жил у тетки. Кроме того, в Ленинграде находился дядя – Воронов Сергей Харитонович, проживающий на улице Воскова, в доме 13, квартира 7. Дядя последнее время работал в какой-то артели. В конце июня, когда началась война, дядя письмом вызвал племянника в Ленинград, и тот жил у него без прописки. Все разговоры о войне сводились к тому, что немцы обязательно победят и установят свой порядок. Дядя усиленно готовился к тому, чтобы сразу открыть большую торговлю. Среди знакомых, навещавших Воронова в последние дни, парень видел однорукого человека с золотыми зубами.

В три часа ночи майор доложил результаты допроса своему начальнику.

– Запирался недолго?

– Да. Парень без опыта, с мелкой, подленькой душонкой. Расплакался от страха.

– Обнаглели, мерзавцы! Вылезли из подпола, установили связь с немцами и торопятся. Ну что ж, надо заняться дядей.

Майор коротко сообщил о дальнейшем плане своих действий и, получив разрешение, вышел из кабинета начальника.

Бураков, сильно уставший за последние дни, не раздеваясь прилег на диван с газетой и незаметно уснул. Как крепко он ни спал, а все-таки привычка заставила его вскочить, лишь только раздался телефонный звонок. В трубке он услышал знакомый голос майора. Короткие, отрывистые фразы приказаний привели его в себя и прогнали остатки сна.

– …Проверить у людей оружие. Мальчика возьмем с собой и по пути забросим домой. Переоденьтесь.