Литмир - Электронная Библиотека

Вдруг я проснулся. Фантомная боль от имплантации ещё терзала тело. Я заметался и ударился обо что-то твёрдое, находившееся всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Я открыл глаза, но стояла абсолютная темень, зато в горло полилась жидкость, и во время моих отчаянных движений попала в лёгкие.

Паника вышибла из головы все разумные мысли: очередная перемена стала последней каплей. Я оказался один в темноте, и я тонул.

Я замолотил кулаками, локтями, коленями и головой. Я был внутри чего-то, что окружало меня со всех сторон. Разум завопил, и это разбудило ЕГО.

Где? Куда? Не-е-ет, только не опять! Только не снова в темноту! Не-е-е-ет!!!

Голос в моей голове возник внезапно, но крошечная крупица разума успела заметить, что на сей раз он казался более реальным. Более… здешним, нежели обычно. Как будто он был рядом, а не где-то на краю сознания.

От его и своих собственных криков я начал сходить с ума. Продолжая метаться, я вдруг почувствовал, что окружающая жидкость стала куда-то утекать, а бледный свет обозначил края того, что было передо мной.

Я запустил пальцы в ставшую вдруг видимой щель, принялся с силой проталкивать их внутрь и не остановился даже тогда, когда сорвал ноготь на указательном пальце правой руки, защемив подушечку в щели. Просто не мог остановиться, проталкивая пальцы всё дальше и поскуливая от боли.

Наконец щель оказалась достаточной, чтобы я смог нормально ухватиться и начать отчаянно толкать, налегая на то, что стояло между мной и светом. Через несколько секунд мышцы напряглись и стали рваться. Боль разлилась по спине, плечам и даже по бёдрам, а я всё толкал, заставляя преграду подаваться.

Возникло ощущение скольжения, раздался звук разбивающегося камня, и преграда наконец подалась. Сначала чуть-чуть, а потом рывком, от которого плита слетела и врезалась в ближайшую стену с грохотом, отдавшимся в крохотной комнатке гулким эхом. Я вывалился из ящика, в который был заточен. Колени ударились о каменный пол, и я рухнул на него с потоками жидкости, в которой до этого находился.

Я скрючился дрожа, мокрый до нитки, и лишь отчаянно мечтал, чтобы это закончилось. Меня раз за разом выворачивало тягучими спазмами, а когда вся жидкость наконец вышла, я втянул тёплый зловонный воздух и заорал от боли, ужаса и несправедливости. Скорчился в позе эмбриона, подтянув колени к груди, обхватив их руками и зарывшись лицом во влажную темноту. Я лежал, дрожа, размазанный пережитым так, как не бывало с самого детства, и тихо плакал.

Мне казалось, что прошло всего несколько секунд, на самом же деле минуло не меньше получаса, когда появившийся звук вернул меня из забытья. Я с трудом поднял голову, чувствуя, как жжёт от слёз глаза. Грудь ходила ходуном, я задыхался, но попытался собраться с силами и заставить себя осмотреть комнату, в которой оказался.

Она была длинной и узкой. Ящик, в котором я был заточён, оказался саркофагом, тут и там располагались стеллажи с оружием, которые я помнил по прошлым снам. В стенах были небольшие ниши со светильниками, которые загорелись с моим появлением.

Обычно в подобных нишах располагались жертвоприношения, но эти были пусты. Я огляделся, но рядом никого не было. Не было также ни оружия, ни доспехов.

Осматривая комнату и пытаясь заставить мозг работать, я сделал ещё один рваный вдох и узнал зал призыва. Всё было затянуто паутиной, на всех поверхностях лежали горы пыли, а искусная резьба, обычно украшавшая зал, была просто покрыта слоем грязи.

Я заставил себя разогнуться и, чуть пошатнувшись, встал. Присмотревшись и стерев грязь с ближайшей стены, понял, что помню эту часть барельефа. Обычно она была над стойкой с кинжалами, и я видел её во всех снах, которые помнил. Одинокий странник в доспехах защищал людей и убивал тварей.

Может, звучит глупо, но для меня эта картина всегда много значила. Страх на лицах людей давал место надежде, а фигура, так похожая на меня, помогала им. Глядя на неё, я чувствовал себя героем. Картина давала мне силы, показывала, к чему стремиться. Но в этом месте она была изуродована, а фигура – лишена лица. Длинные царапины избороздили камень, поверх было намалёвано что-то тёмное. Я всхлипнул, подходя ближе, и вдруг ощутил запах.

Как будто нос был до этой минуты выключен. Внезапно я понял, что так пахнет всё вокруг, и всё вокруг вымазано этой субстанцией. Дерьмом. Что-то, а скорее, целая орда каких-то тварей, загадила экскрементами и пол, и стены, и все поверхности в моём холле, и вероятно, занималась этим годами.

Я тихо выругался и тут же услышал за спиной какой-то звук. Обернувшись, я обнаружил, что звук, скорее всего, идёт из проёма, открывавшегося в коридор. Некогда там была каменная дверь, ведущая наружу, к деревне или городку, теперь на её месте обнаружился загаженный тоннель, уходивший дальше в темноту.

Неуверенно шагнув вперёд, я пригнулся и заглянул в тоннель. Он был метра два в высоту и полтора в ширину, с плотно утоптанным земляным полом. Из стен проглядывали корни и камни, спереди брезжил слабый свет. Я подался назад, снова услышав из тоннеля этот звук. Такое прерывистое щёлканье, как будто что-то стукнуло по камню, а затем – тихое стрекотание. Оно становилось всё громче, звуки накладывались друг на друга.

Я заметался по комнате, силясь найти хоть какое-нибудь оружие. Подбежал к стеллажам у задней стены, но обнаружил, что они пусты, как и те, что были возле моего саркофага. Я отчаянно искал, но все стеллажи в комнате оказались пусты, как и ниши под лампадами, а кроме них тут были только горы мусора. Мусора, который при близком рассмотрении приобрёл слегка знакомые очертания.

Я сделал пару торопливых шагов и, стараясь сдержать отвращение, запустил руку в одну из куч. Плотная корка под рукой подалась, пальцы скользнули глубже, пока не нащупали что-то твёрдое, и я немедленно вытащил это наружу. Это оказалась кость, сантиметров десяти в длину, но изогнутой формы, на одном конце выщербленная засечками, глубоко врезавшимися внутрь. Что-то на одной из зарубок хрустнуло и подалось под моими пальцами; поняв, что это, я с отвращением выронил находку.

Это была челюстная кость, лишённая части зубов и сама иссеченная десятком укусов, обезображенная путём, проделанным через чей-то пищеварительный тракт, прежде чем упокоиться здесь.

Но лишь осознав, как невелики некоторые из оставшихся зубов, я потерял контроль. Это была детская челюсть. Я отвернулся, жалкие остатки самоконтроля покинули меня – и меня вырвало. Я тщился выплюнуть всё, что когда-либо съел, вот только желудок, казалось, был наполнен исключительно плацентарной жидкостью, в которой, как всегда, рождалось моё наполненное маной тело.

Потом, корчась, вздрагивая и продолжая отплёвываться, я обвёл мутным взглядом комнату. Десятки и сотни куч лежали под горами грязи, и я понял, что кто-то хорошо попировал на огромной горе трупов. Даже маленьких беспомощных детей не пощадили, раз даже это крохотное тельце оказалось здесь.

Звук из тоннеля стал громче, привлёк моё внимание, и я обернулся. Меня трясло, голова кружилась, желудок снова попытался взбунтоваться. Во рту было сухо от страха, но вскоре страх выжгла злоба, поднявшаяся из самого сердца.

Они их выпустили… Они дали им сожрать детей… Они убили их всех… Нет… Нет… Только не детей…

Впрочем, стоило первой твари появиться на пороге комнаты, как голос отдалился и умолк. А через секунду разразился такими воплями, что они эхом отдались у меня в голове. Судя по тому, как замедлилась тварь, я был почти уверен, что она тоже его слышала.

У неё был чёрный блестящий панцирь с ярко-красными полосками, разбегавшимися от массивной головы. Они окаймляли массивные жвала, которые пощёлкивали по обеим сторонам широкой пасти, и истончались дальше по телу, которое терялось из виду в темноте. Десятки ног, твёрдых, с острыми когтями, то и дело цокали по чистым пятачкам на камнях.

21
{"b":"781578","o":1}