Пару минут Вадим гипнотизировал взглядом чужую жопу, отмечая про себя и мелкие мурашки, и легкое покачивание в такт дыханию, и кокетливую родинку на пояснице. Все это было до одури красиво и конечно будоражило воображение. Бойко поймал себя на том, что представляет, как это мерное покачивание вверх-вниз становится быстрым, рваным, как он подхватывает Юрца под тощие бедра, рывком ставит в коленно-локтевую. Еще сонного, ничего не соображающего, утыкает лицом в подушку или в этот же ком из одеяла, разводит ладонями его бледные круглые ягодицы, находит дырку и вставляет сразу до конца.
Как Юрка под ним кричит, рвется, а Вадим держит крепко и насаживает туго, как стройное тело в его руках отдает дрожью и стоном на каждое движение, как по спине перед ним бегут уже не мурашки, а капельки пота, как он слизывает их в районе поясницы – там, где маячит такая симпатичная маленькая родинка.
Юрка снова заворочался, недовольно замычал, будто почувствовав нехорошие мысли совсем рядом с собой. Он повернулся на бок, вовремя притянул к себе одеяло, скрывая открытый перед в нем (и хорошо – не хватало еще на член его пялиться!), сладко вздохнул и неожиданно открыл глаза.
Вадим застыл, их взгляды встретились. Было непонятно, спит ли еще Юрка или уже что-то соображает. Тот смотрел, не мигая, а Вадим молился, чтобы его взгляд не сместился с лица Вадима ниже – туда, где его собственный член был готов прорвать ткань трусов, а сжимающая его рука замерла, не закончив начатое. На утренний стояк такое уже списать не получилось бы, а Юрец при всей своей придурковатости полным идиотом точно не был.
– Спи, еще рано, – негромко, но твердо сказал ему Бойко. – Закрывай глаза и спи.
Юрка медленно моргнул, пару секунд еще пялился на него своим темным мазутным взглядом, но все-таки послушался и снова ушел в сон. Вадим осторожно выдохнул. Полежал еще минутку не двигаясь, чтобы тот окончательно заснул, и только после того, как Юркино дыхание выровнялось, тихонько вылез из кровати и сбежал в ванную.
Включив воду, он прикрыл глаза и сел на бортик ванны, заставляя себя успокоиться. Вадим никогда не увлекался медитациями или другими дыхательными практиками, но сейчас пожалел, что не владеет ни одной из них. Вероятно, такая бы ему очень пригодилась в этой дикой ситуации. Он все-таки попробовал мерно дышать. Считал на выдохе, расслаблялся, снова вбирал в себя воздух…
Вместо успокоения он нашел в себе только злость и непонимание. Как у него могло так крепко встать на Юру? Юру, который для него все такой же беспутный проблемный ребенок! Мальчик, знакомый ему с детства!
«Уже далеко не мальчик», – напомнил себе Бойко.
Перед глазами тут же возникла бесстыдно оттопыренная голая задница. Бесстыдство – вот правильный термин, который описывал Киселева полностью. Он был бесстыден во всем – и в разговорах, и в действиях, и даже во сне. Но Бойко… Бойко таким не был. Он умел контролировать себя, не шел на поводу инстинктов, доверял разуму, трудился на интеллектуальном поприще… И все же был готов бесстыдно дрочить как пьяный подросток на ничего не подозревающего парня, которого приютил у себя – позор!
Вадим плеснул себе в лицо ледяной воды, выдохнул. Член по-прежнему крепко стоял, намекая, что здесь ничего не изменилось, несмотря на все старания его хозяина. Вадим посмотрел на него как на предателя. Чуть не сказал ему вслух все, что думает о таком поведении. Собирался уже лезть под холодный душ, но вместо этого накрыл пах рукой и чуть не застонал в голос от благодарности к самому себе. Это было то, что надо его телу прямо сейчас, а вовсе не медитации или дыхание.
– Сука, – пробормотал он, стаскивая трусы, – ну какая же ты сука!
К кому конкретно он обращался в этот момент, Бойко и сам не знал. Перед глазами снова встали белые полукружия, красиво изогнутая спина, маленькая родинка, полуоткрытые, влажные ото сна губы, светлый затылок. Дальше уже было дело техники.
Вадим с силой двигал рукой, забыв обо всем и оставаясь в плену своих рваных фантазий с Юрой. Он с облегчением прикрыл глаза, сдаваясь наконец на милость этих фантазий и лаская себя, не отказывая себе ни в чем.
– Ни хрена себе, какой здоровенный хер!
Вырвали его из сладкого мира грез безжалостно и молниеносно. Юрка все еще в той же футболке, (будто явившись прямиком из мыслей Вадима) стоял в дверях ванны, которую Вадим очевидно забыл запереть, увлеченный своим бегством, и, широко распахнув глаза пялился на член Бойко. Пару секунд ничего не происходило, пока до Вадима не дошло, что случилось.
Он угрожающе зарычал и двинулся на Юру. Тот, видимо что-то прочитав в его глазах, ойкнул, отступил на шаг. Вадим с грохотом захлопнул дверь у него перед носом. Юрка проорал что-то, но Вадим не разобрал слов: его душила ярость, смешанная с возбуждением. Он не был уверен, что не способен сделать сейчас что-то поистине страшное.
***
Из ванны Вадим вышел спустя двадцать минут: полностью вернувший себе душевное равновесие, чисто вымытый и выбритый. Правда, в одном полотенце на бедрах, поскольку не захватил сменной одежды. Юрка обнаружился в спальне. Он валялся кверху задницей (в этот раз она была хотя бы прикрыта футболкой) и залипал в телефон.
– О, вот и наш капитан огромный член! Ты решил показать, что у тебя есть еще и стальной пресс? Это что – стеройды?!
Приветствие было ожидаемым. Впрочем, на вот такие издевки Бойко обижаться точно не собирался – наоборот даже. Он знал цену и своему телу, и тому, что было между ног. Никто еще не жаловался.
– Завидуй молча, – он широко улыбнулся, – стучать не учили?
– Как бы я тогда узнал твой размер?
Юрка вскинул брови, перевернулся, сел по-турецки, сверкнув голой задницей. Но Вадим был к этому готов и отвернулся к комоду, чтобы отыскать свою одежду.
– Прикройся, – он швырнул в Юрца трусами, не оборачиваясь.
– Так странно, – сообщил тот с кровати, – здоровенный хуй у тебя, а спишь, прикрывшись. Если б у меня такой был, я бы его всем показывал!
– Эксбиционизм карается законом, – сообщил Бойко, одеваясь. – Твое наказание – завтрак.
– Чего?
– Приготовишь на двоих.
– Это с чего бы? – Юрка сразу же заартачился.
– С того, что врываться в ванну, когда там кто-то есть, запрещено!
– Это кто сказал?
– Я, – Бойко повернулся к нему, скрестил руки на груди, – это мой дом и мои правила. Никаких голых жоп и внезапных вторжений!
– Может просто будешь вешать табличку «здесь прямо сейчас дрочат»? – предложил Юрка.
– Это мой дом, – повторил Вадим, – дрочу где и когда хочу.
Юрка зашелся таким заливистым смехом, что он и сам развеселился. Вышло правда забавно и где-то даже прикольно. Если бы не тот факт, что дрочил Бойко на самого Юру.
***
– Не хочешь рассказать уже, что это за пацан такой вредный?
На обеде Чимикин не выдержал. Бойко подумал, что друг еще долго продержался. Вопросы про Юрца с самого утра ему успел задать каждый сотрудник, кто проходил мимо его стола случайно или не очень. И каждый был послан капитаном в дальнее и увлекательное путешествие. Друга, впрочем, посылать было не с руки.
– Да так, сосед по даче. Я его еще мелким пацаном знал, – он пожал плечами, не зная, как объяснить, кто такой Юрка.
– Обед для самых смелых капитанов!
Лекс с сияющей улыбкой поставил перед ними поднос. От внимания Бойко не укрылся нежный взгляд, которым Чимикин наградил своего парня и легкое поглаживание по спине. Эти двое иногда раздражали до зубной боли. Хотя до Юрки им было далеко.
– Я смотрю, вы больше не палитесь, – заметил Бойко из вредности, – и куда же ушли все гомофобные страхи?
Лекс тут же залился краской.
– Сам же говорил, что всем плевать, – Чимикин пожал плечами, – дерево проще спрятать в лесу – мы не скрываемся, никто не задает вопросов.
В словах Павла была правда. Их парочка отчего-то сразу принялась всеми как некая данность и естественная вещь. Точнее, никто не допытывался, что конкретно связывает капитана и молоденького баристу – дружба или нечто большее, и никто не удивлялся, что частенько Лекс ждет его после работы, закрыв кофейню, чтобы вместе отправиться домой. Иногда – рядом с ним Пашиным рабочим столом. Лекс и Чимикин всем нравились и вместе, и по-отдельности, так что у них и правда не было никаких проблем с социумом. Будто подтверждая это, Чимкин приподнялся и быстро чмокнул Лекса в щеку.
