Семья Ника, а в особенности дед, негодовала и всячески унижала несчастную женщину. Но Милена так и не сломалась. Она не подарила Затору больше ни одного некроманта.

Никласа Милена увидела уже в возрасте десяти лет. Приехавший мальчик был милым, но совершенно чужим. Женщина механически выполняла свои материнские обязанности, но любви к сыну не испытывала. Маленький Ник был, конечно, огорчён. Но и сам не особо любил и понимал блаженную женщину, которая всё свободное время проводила в саду, лелея цветы и травы. Поэтому при обоих живых родителях мальчик рос сиротой.

– Никлас…

– Простите, ректор Одхан, – мужчина встряхнул себя, освобождаясь от преследовавших его теней прошлого. – Я задумался.

– Задумался – это хорошо, – старик, сотворив у камина ещё одно мягкое кресло, легко в него опустился. Ещё один взмах руки – и огонь вспыхнул в камине, жадно целуя сухие брёвна. Приятный аромат еловых веток и тихий треск сухих поленьев наполнили библиотеку душистым уютом. – Ты ознакомился с моим посланием, мой мальчик?

– К сожалению, нет, ректор, – Ник неловко мял в руках нежно-голубую бумагу. – Письмо едва выскочило из пламени, когда вы так неожиданно почтили меня своим визитом.

– Я отправил его четверть часа назад. Друг мой, кто-то явно хозяйничает в твоём замке, – Одхан усмехнулся в белоснежную бороду, обегая глазами уютную библиотеку. Едва ли от старика можно было хоть что-то скрыть.

– Я точно знаю, кто это… – Ник удручённо вздохнул. – Мне никуда не деться от своей вездесущей семьи. К сожалению, это моё личное проклятие, которое, не в пример остальным, бьёт по моей жизни сильнее всего.

– Мой мальчик, никакое зло боле не довлеет над вашим славным родом. Я уже говорил. Смерть отца и деда искупила все грехи. Сейчас лишь тебе решать – копить новые проклятия, или остаться чистым перед богами, – Одхан задумчиво любовался танцем огня. – В тебе так много боли сокрыто. Не позволяй ей встать между тобой и будущим.

– Каким будущим, ректор? – Ник зло усмехнулся. – Слухи о моей семье и её «обычаях» расплодились по всему Затору. Сложно уже отличить правду от наглого вранья. Я смирился. Смиритесь и вы. У моего рода не будет продолжения.

– Зря ты так упорствуешь. Семья – это хорошо, Никлас, – Одхан протянул руку к огню. Пламя ответило лёгким всполохом, в котором на миг показалось несколько улыбающихся лиц. – Но я здесь, право, не для того, чтобы убеждать упрямого мальчишку в необходимости супружества. Мне нужна твоя помощь.

– И чем же я могу вам помочь, господин ректор? – Никлас напрягся. Если Одхану нужна помощь, значит ему крайне не повезло. Потому как едва ли есть хоть что-то в этом мире, с чем учитель не смог бы справиться самостоятельно.

– Ты мой лучший ученик, Никлас, – старик склонил седую голову, пряча ехидную улыбку.

Ник также не отказал себе в смешке. Смотрите-ка, лучший.

– Ардену и Элизе, уверен, вы говорите то же, – Никлас улыбнулся, представляя негодование друзей, если бы они услышали, кого именно Одхан назвал лучшим.

– Ты меня поймал, – Одхан рассмеялся и хлопнул в ладоши. – Три главные занозы Академии. Вечная моя головная боль и отеческая гордость. Что уж греха таить, вы и впрямь лучшие на своих факультетах.

Арден и Элиза были ближайшими друзьями Ника. Неразлучные и весёлые, они переворачивали Академию вверх дном и сводили с ума даже многовековых призраков. Их опасались и любили. Лучшие из лучших. Когда случались соревнования между академиями, отдуваться за честь родных пенатов доверяли одному из троицы.

Но так было не всегда. На первом курсе парни дрались. Под презрительным взглядом Элизы они разбивали друг другу носы в кровь. Используя не магию, а кулаки. Повод был не нужен. Случайный взгляд, упавшее на пол перо или безобидная насмешка становились причиной яростной потасовки.

На втором году обучения студенты стали использовать свои силы. Они радостно практиковали магию друг на друге. Не забывая также одаривать неприятными заклятиями зазнайку Элизу.

Третий курс запомнился Академии неистовой дуэлью на празднике богини Эдды*. Тогда оба парня едва остались живы благодаря усилиям взбешённой Элизы. Девушке удалось уговорить целителей старших курсов вылечить обессиленных от магического состязания магов. Слишком уж они увлеклись, стараясь превзойти друг друга в мастерстве колдовства.

На четвёртом году обучения Ардена схватила инквизиция. Ник и Элиза, рискуя жизнью, освободили своего заклятого друга из лап Теней. Обессиленный и раненый Арден несколько месяцев пролежал в коме, восстанавливаясь после жестоких пыток. Практически весь мир махнул рукой на молодого колдуна, не веря, что тот сможет вернуться к жизни, не потеряв при этом разума. Но Ник с Элизой не сдались. Они ежедневно навещали друга, не позволяя Ардену уйти в Сады Сейлан*. Спустя несколько месяцев, наполненных злостью, надеждой, отчаянием и верой, Арден встал с постели. Заново учась ходить и радоваться жизни.

На пятом же курсе друзья стали поистине неразлучны. Сумасшедшая троица практиковала такую магию, что даже у Одхана волосы в усах шевелились. Студенты Академии, к примеру, могли наблюдать, как мертвецы, поднявшись из могил, обслуживали ребят, устроивших пикник прямо перед окнами столовой. Или организовывали вечеринки, на которых главным напитком было запрещённое Зелье Смерти. Выпив сей напиток, можно было на несколько минут попасть в Сады Сейлан и пообщаться с почившими предками. Благо к тому моменту Арден неплохо развил свой семейный дар – целительство. В случае непредвиденных обстоятельств Ник возвращал душу на место, а Арден залечивал телесные раны, не позволяя студенту покинуть мир живых.

На шестом неугомонный целитель женился на второкурснице, влюбившись в златовласую тихоню Анни до беспамятства. Друзья не совсем понимали странный выбор Ардена, но поддержали, надеясь, что супружество принесёт ему счастье.

На седьмом курсе, перед самым выпуском, Ник вместе с друзьями оплакивал юную жену Ардена, сожжённую инквизицией. О смерти Анни узнали лишь тогда, когда её душа прилетела к Нику, чтобы передать слова прощания и любви своему мужу. Девушка рассказала о собственной смерти и, не дожидаясь появления Ардена, дабы не усугублять его горя, отправилась в Сады Сейлан. С тех пор маг заточил себя в родовом замке. Он не мог простить себе смерти жены. В момент её гибели целитель был выслан из города по поручению ректора Одхана. Арден в то время уже несколько лет как работал преподавателем в Академии. Сейчас лишь скупые записки Нику и Элизе говорили о том, что друг всё ещё жив.

Элиза же удалилась в горы, став отшельницей. Друиды и хранители старой магии обучали ведьму смирению. Девушка тренировала себя и свою взбалмошную силу, которую всё сложнее было держать под контролем. Поэтому, спрятавшись в самых непроходимых дебрях лесов, Элиза скрывалась от людей и их секретов. У девушки была необычная и очень редкая сила. Стоило ведьме прикоснуться к любому предмету, человеку или животному, как перед ней цепочкой проносились события их жизни: самые страшные или сокровенные тайны, мучительные обиды или горячие признания любви, брачная ночь на парчовых простынях или грубое изнасилование в подворотне. Вещи, хранящие отпечаток своих хозяев, вопили не меньше. Шкатулка или небрежно брошенный носок могли поведать удивительные истории об их владельцах. К сожалению, ужасных поступков было много больше, чем добродетельных. Элиза начала сходить с ума, боясь новых жутких видений. Девушка могла прикасаться лишь к друзьям да нескольким друидам. О парнях она и так знала абсолютно всё, а жрецы природы были кристально чисты.

Небрежное покашливание Одхана вернуло Ника из воспоминаний обратно в тепло библиотеки.

– Элиза сейчас недоступна, – некромант встал с кресла и принялся наворачивать круги по пушистому ковру. – Обратитесь к Ардену. Его нужно вытащить из замка и заставить жить. Он скоро сам станет тенью.

– Увы, Никлас, – Одхан с сожалением развёл руками. – Помочь мне может лишь некромант или жнец Сейлан. Представляешь, как удачно, что я забрёл к тебе. Никлас, мне нужен именно ты.