— Ай! Рафи, больно, — ахнула она, хватая моё запястье.

— Прости меня, я не нарочно, — я поцеловал её в животик, гладя жирок на нём ладонью. — Можешь кое-что сказать?

— Что именно?

— У тебя пресс есть?

— Ну он как бы у всех есть.

— Нет, он там, — я легонечко похлопал её пузико. — Под жирочком. Откуда?

Софа покраснела.

— Ну ходила же я в зал пару месяцев, когда загналась. Кто ж знал, что сначала надо жир согнать, а потом мышцы накачивать.

— Хах, стой, то есть ты вот так прямо сходу пошла качаться?

— Ну я бегала ещё… неудачно… потом я почти сломала себе шею штангой. Но не сломала, она расплавилась.

— Что ж ты такая аварийная?

— Зато со мной не скучно.

— Это точно, — я лёг рядом и поцеловал её в бочок. — Моя пышненькая.

— Я… я очень-очень сильно смущаюсь, но мне как бы нравится, — промямлила она.

— Моя самая-самая сладенькая мармеладка, мой пирожочек с ягодами, моя шоколадная булочка, моя…

— Давай мясное что-нибудь.

— … моя фрикаделька с подливкой, мой аппетитный рулетик, моя тёплая и вкусная лазанья, моя самая красивая сушина.

— Ыхыыыыых, — захныкала она. — Я тебя люблю, пончик.

— И я тебя, мой милый наггетс.

— Сука, как же это мило!

— Кексик?

— Давай три.

Она объелась и стала тихо постанывать. Больно. Я аккуратно переложил её на подушки и укрыл пузико пледом.

— Зачем? — спросила она, тяжело дыша.

— Надо чтоб животик в тепле был, полегче станет.

— Легче станет, если ты погладишь, — смущаясь попросила она. — Я не думала, что это так… так приятно. Вернее думала, но не предполагала. Так, стоп… — она зевнула.

— Потом подумаешь, — улыбнулся я, гладя ей брюшко. — Кто-то наелся и спать хочет.

Она вздохнула, упёршись в меня. Я чмокнул её в пузико, а потом в лоб.

— Засыпай, моя любимая котлетка.

— Ты не уйдёшь?

— Куда я от тебя уйду, сладенькая?

— Ммф… спокойной ночи.

— Спокойной, — усмехнулся я, обняв её поудобнее.

Софа улеглась так, чтобы щёчкой упираться мне в грудь, а ладошкой накрыла мою на своём животике. Вздохнула. И вскоре задремала, пока я довольно тискал её, целовал, и любовался любимой ватрушкой. Я очень люблю её. Мог ли я знать, как недолго продлится моё счастье?

====== До конца ======

Всё завершилось в один день. Тем утром Софочка была в саду, тренировалась обращаться с молниями, а я был в библиотеке. Я хотел почитать что-нибудь, как увидел за стеллажами лорда Дарона. Он тяжело дышал, опираясь рукой на стену, а второй держась за грудь.

— Лорд Флейм? — позвал я. — Милорд, вам нехорошо?

— Ты откуда… ссс… откуда здесь? — шипя сказал он.

— Я з-за книгой зашёл. Вам плохо? Вам больно?

— Я не… ай! — он начал падать.

Я подскочил к нему и придержал. Какой же он тяжёлый. И очень горячий.

— Что с вами? — спросил я, но ответа не получил. — Милорд? Милорд Флейм, в-вы как?!

Я поднял его лицо, и обомлел. Его глаза сияли, а затем стали как бы моргать. Как лампочка, что вот-вот перегорит. На секунду я ощутил ужасный жар, после чего он вскрикнул и свалился на пол. Я в панике опустился к нему и стал пытаться привести в чувство.

— Милорд, господи, да что с вами такое?!

— Холдбисты… идут… — тяжело дыша сказал он. — Я больше не могу…

— Чт… Холдбисты? Что вы не можете?

— Лорд Раял будет первым, потом земли Варфайров… ргх, мне плохо…

— Позвольте, й-я… секунду.

Я положил ладонь ему на грудь и стал лечить. У лорда Флейма оказалось мощное магическое истощение, как будто он колдовал без перерыва несколько месяцев. От перенапряжения тело не выдержало и стало словно гореть изнутри. Благо, магия отказала, и он не умер такой ужасной смертью. Я восстановил спокойное биение сердца, снял жар с внутренних органов и убрал слабость.

— Лучше? — спросил я.

— Почему ты не говорил, что ты целитель? — растерялся лорд.

— Как-то момента не представлялось, — промямлил я. — Вы истощены в плане магии, почему?

— Держал огненную стену очень долго, — ответил он, поднимаясь. Его пошатывало. — Мф, тяжко.

— Я сейчас, — я перекинул одну его руку через себя и поднял.

— Рафаил, — его голос стал строгим. — Помоги мне дойти до кабинета лорда Вихта Фейриблум.

— Конечно, идёмте. Простите, но какую огненную стену вы держали?

— Которая отделяла север от земель королевства. На собрании лордов и короля было решено, что наш род создаст преграду, пока Глейгримы и Варфайры подготовятся к удару, когда мы устанем. Я не должен был быть один, но Крейд и Зейир, мои братья, пропали. Детей мы отослали, чтобы если и умрём, наш род продолжался. Я слишком долго держал стену один, сыновья и Софа мне бы не помогли, про племянников я вообще молчу — из них колдовать могут только двое, одному одиннадцать, второму шесть. Надо срочно рассказать об этом лордам и оповестить короля. Если… наверно, вернее сказать, когда лорд Глейгрим падёт… мы обречены.

Внутри нарастал ужас. Почему? Зачем? Не может же такого быть, чтобы Холдбисты были абсолютно непобедимы, есть же у них слабое место! Должно быть!

— Милорд, пожалуйста, скажите, что есть способ их уничтожить. Он должен быть.

— Даже если есть, нам он неизвестен. Там, когда я был у лорда Раяла… я видел, как всего трое из этих чудовищ махом разнесли отряд воинов. Мёртвых воинов. И не думаю, что у живых шансов будет больше.

Я сглотнул комок в глотке. Но если… но я больше не увижу родителей. Дом, друзей, и Софа… неужели и она умрёт? Неужели нас больше никогда не будет?

Я довёл лорда Дарона к лорду Вихту, и вышел в коридор. Уже спустя три часа вся знать, что была в замке, за исключением леди в положении, знала о грядущем геноциде. Мне было страшно, больно, скорбно, я хотел найти утешения у любимой женщины. Я хотел уйти с ней куда-нибудь в потаённый уголок, предаться ласкам и поцелуям, наслаждаясь каждой секундой, что нам осталось жить. Софа ударила рукой по столу.

— Надо спасти лорда Раяла! Он там совсем один, он умрёт за просто так!

— Мы все умрём за просто так! — в истерике выкрикнула её кузина. Леди Эриза. Измученная, запуганная, и сломленная.

— Милорды и миледи Варфайр, останьтесь пожалуйста. Остальные, прошу вас уйти, — вежливо сказал лорд Фейриблум. — Нам надо решить ещё один вопрос.

Нас выставили. Софа быстрым шагом направлялась к себе в покои. Я шёл следом. Она чуть не влепила дверью мне в лоб, врываясь в комнату. Я закрылся.

— Софа, я…

— Не говори ничего, — она села на кровать и взялась руками за голову. — Просто ничего.

— Моя милая, — я опустился перед ней и взял за руку. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Пожалуйста, давай будем вместе всё оставленное нам время? Я всё скажу лорду Дарону, и пусть он на меня наорёт и возможно изобьёт, но…

— Нет, — прервала она, поднимая на меня взгляд ледяных глаз. — Не будем.

— Чт… прости?

— Мы не будем вместе оставленное время, Рафаил. — я вытаращился на неё с недоумением и шоком. — Я не буду тебя жалеть и обнимать. Езжай домой, к родителям. Будь с ними эти дни. Но не со мной.

— П… почему ты так говоришь? О чём ты вообще?!

Она отпрянула от меня, встав на ноги. Её губы подрагивали.

— Оставь меня. Уйди. Я не хочу тебя, не хочу утешать тебя, как труса.

— Ты зачем… что я сделал?!

— Ничего! В этом и дело!

— Нам жить осталось меньше двух месяцев, я хочу… почему ты так говоришь? Что я натворил?

— Уйди от меня! Я тебя не люблю больше, сгинь!

В груди что-то кольнуло. В глотке зашевелился мерзкий ком, а глаза стало щипать.

— Ты… ты… почему?

— Ты мне надоел.

— Я? Я?!

— ТЫ!

— Я бросил дом. Я убежал от семьи, я оставил родителей, которых так любил, я предал их надежды и любовь ради того, чтобы быть с тобой. Я бросил всё ради тебя, София.

— Я говорила, что об этом надо лучше подумать, — её голос дрогнул.

Мои руки сжались в кулаки.

— За что ты так? Зачем ты так?