Они ещё что-то говорили и стучались, но я плохо слышала из-за собственных завываний и всхлипов. Потом я подошла к зеркалу. Макияж был размазан по всему лицу, одежда помята, на рубашке вообще пуговица на груди оторвалась и потерялась. Какое я чмо. Шмыгнув носом и вытершись рукавом, я стянула с себя одежду, залезла в свою безразмерную пижаму, и закрыла окно шторами. Включила телевизор и пошла к двери. Едва я открыла, как застала подошедшего отца. Вот блять.

— Ой, — выдал он, увидев мой боевой раскрас. — Банк грабить собралась?

— Мгм, уже ограбила и огребла, синяки замазала, — буркнула я вытирая глаза и всхлипывая.

— Соф, — он вошёл и сел со мной на кровать. — Что случилось?

— Я случилась.

— Я серьёзно, почему ты плачешь? Кто посмел обидеть мою маленькую девочку?

— Жизнь, — пискнула я, держась, чтобы не разреветься снова. — Зачем вы меня с мамой родили? Не могли третьего сына захерачить?

— Во-первых, мне двух сыновей хватает. Во-вторых, я хотел дочь.

Я начала тихо подвывать, натянув капюшон и уткнувшись в рукава лицом. Папа придвинул меня к себе и обнял.

— Ну-ну-ну, моя маленькая любимая девочка, ну пожалуйста, скажи папе, что случилось? У меня сердце разрывается, когда я вижу, что ты плачешь.

— Ну не смотри, — всхлипнула я.

— Как мне не смотреть, если я всё равно знаю, что ты сидишь и слёзки льёшь? Софочка, доченька, иди ко мне, — он поцеловал меня.

Я снова всхлипнула и уткнулась в грудь отца лбом. Папа стал гладить меня по спине и по голове, стянув капюшон.

— Ватрушечка, бусинка, — тихо ласкал меня родитель. — Моя милая малышка. Папочка поймёт, папа утешит. Моя любимая доченька, моя прекрасная маленькая леди. Я очень тебя люблю, доченька.

Я сглотнула, льня к отцу.

— Пап.

— Да, солнышко?

— Меня Брэйв бросил.

Он помолчал три секунды и сильно меня поцеловал.

— Ну и дурак. Такое сокровище потерял.

У меня вырвалось невнятное скуление и подвывание, после которого я повесилась на папу и продолжила реветь. Когда я немного унялась, папу дёрнули на один из советов. Он шикал, чтобы его не трогали, но советник долго объяснял, что там без него никак нельзя. Папа чмокнул меня в щёку, вытер слёзы, и пообещал, что скоро придёт обратно. Я кивнула. Он ушёл, а через пять минут я поплелась в сторону кухни. Там я взяла из холодильника мороженое, торт, нарезку, стянула из винного погреба вино и унесла всё к себе в норку. Там я включила сериал, закуталась в одеяло и стала есть, изредка всхлипывая и шмыгая носом, пока Хулио объяснялся в любви Маддалене, а та рассказывала ему про своего внебрачного сына Алехандро.

====== Подружка по имени Рафи ======

От лица Рафаила, месяц спустя

Я шёл по улице, рядом стучала каблуками Дженна, мы с ней двигались в сторону поместья Феймов. Шли мы проведать Софочку, потому как после той встречи на лестнице, когда она чуть не плача неслась куда-то прочь, я больше её не видел. Когда Амнерис приставала к Брэйву с расспросами, он тихо что-то пробубнил, но ничего внятного не сказал. Вскоре он и вовсе куда-то уехал. Как я понял, они расстались. Стыдно конечно, очень, но часть моей корыстной души даже радовалась тому, что Софа теперь свободна. Она мне нравилась… сильно нравилась. И было больно видеть, как её обнимает и ласкает другой, а когда я видел, что они целуются, мне и вовсе плакать от обиды хотелось. Отбивать её у лорда я не смел, во-первых он выше по статусу, во-вторых я не такой самоуверенный, чтобы нагло подваливать к чужой девушке, пусть она и нравится мне так сильно, что я засыпаю и просыпаюсь с мыслями о ней.

— Дару сказал, что она из дома почти не выходит, — вздохнула леди Форест. — Бедняжка.

— А давно они с Брэйвом встречались?

— Полтора года. Их родители даже о помолвке хотели договариваться.

— А с чего вдруг он её тогда бросил?

— Не знаю.

Я вздохнул. Интересно, а почему её родители не выпинывали в колледж? Я же в первый раз её увидел, когда лорд Флейм за руку волочил дочь на пары, а тут нет. Наверное, ей слишком уж херово. Бедная девочка. Мы пришли к красивому поместью, Дженна нажала на кнопку звонка. Нам открыл дворецкий, после чего к нам спустился старший брат Софы, Верд. Следом спустился второй, Дару. Они оба полненькие, Верд покрупнее. Дару и Дженна приветственно обнялись.

— Как она? — заботливо спросила Форест.

— В последний раз из комнаты выходила позавчера. — вздохнул Дару. — Даже не ест почти.

— Ещё и родители уехали, некому её в колледж выгнать, — добавил Верд. — Меня она не слушается. Ну вернее… как бы…

— Она плакать начинает.

— Не обязательно это всем говорить!

— Мы пройдём к ней? Может, она хоть как-то отреагирует? — попросила Дженна.

— Идём. Эм, Рафаил, — неловко обратился ко мне Дару. — Я думаю… ну, ты на всякий случай голос не подавай.

— Это почему? — не понял я.

— Ну потому что когда я пытался с ней поговорить, она с фразой «все мужики козлы» вытолкала меня из комнаты.

Я сглотнул.

— Ладно, я буду молчать.

Дженну и меня оставили перед дверью в спальню Софы, а сами удалились. Мы переглянулись, и девушка трижды постучалась.

— Соф? Софа, это Дженна. Открой пожалуйста.

Через пару минут послышалась возня, и дверь открылась. Перед нами предстало грустное и милое существо в кигуруми-панде. Белое брюшко, чёрные ушки на макушке капюшона. Фак, она такая прелесть. Я рассматривал Софу и испытывал умиление с примесью тревоги. Унылая пухленькая панда медленно и сонно моргнула, смотря на нас с подругой.

— Привет, — слегка улыбнулась Форест.

— Мгм. Чё хотели? — лениво и монотонно спросила Флейм.

— Как ты?

— Ясно, — она собралась закрывать дверь.

— Стой! — я ухватился рукой за арку.

Софа прикрыла глаза.

— Я закрою тебе пальцы.

— Ничего, я исцелюсь. Соф, пожалуйста, поговори со мной… кхм, с нами.

Она молча отпустила дверь и ушла вглубь комнаты. Дженна и я вошли за ней. В спальне творился лютый срач, вокруг кровати валялись грязные тарелки, ложки, кружки и фантики с упаковками от тортов, несколько пустых бутылок от вина, негромко работал телевизор, окна были плотно зашторены, а в воздухе стоял запах чего-то горелого. Софа рухнула на запачканную кремом, шоколадом, помадкой и ещё чем-то неизвестным постель и, закутавшись в одеяло, стала смотреть сериал. На нас она не реагировала. Форест подошла к ней, села на кровать и взяла за руку.

— Софочка, ну пожалуйста, давай поговорим. Я понимаю, тебе больно и грустно, мне тоже было обидно, когда меня бросали, но ведь не надо закрываться ото всех. Я волновалась, Рафи переживал, мы все на взводе были. Мы думали, ты с собой что-то могла сделать.

— А надо было? — изумилась Софа.

— Н-нет конечно!

— Так нет, или конечно?

— Ты шутишь? — несмело улыбнулась леди. — Ты шутишь!

— Нет, я пытаюсь понять, надо мне вскрываться, чтобы оправдать ожидания, или нет.

— Софа, я же не…

— Не сходишь вниз? Пить хочу.

— Да, конечно, сейчас.

Дженна вышла за водой. Я же остался неловко стоять и пялиться на разбитую унынием Софию. Я должен что-то сказать.

— Соф?

— Чё?

— Я… эм… с-слушай… красивая пижама, х-хех.

Господи, что я несу?! Убейте меня, чтобы я не позорился! Софа повернула ко мне голову и уставилась в глаза.

— Померить не дам.

— Й-я и не претендую…

— Естественно.

Сказала она это слово с какой-то отравляющей самоиронией, мол: «естественно, будто кто-то согласится мои вещи мерить!». Я сглотнул, дыша поглубже и стараясь выглядеть уверенней. Так, ладно, надо собраться. Её бросил парень, она совсем приуныла, сейчас надо всем видом показывать, что я могу и хочу о ней позаботиться, и тогда, месяцев через двести, она согласится пойти со мной гулять!

— Тебе очень грустно?

— Мне пиздец как весело, — монотонно сказала рыжая, поворачивая голову к телевизору. — Не видишь моей сияющей улыбки?

— Соф, я хочу помочь.