— А, и она! — добавил Бэнсон. — Детективу тоже не мешало бы поучаствовать в спасительной операции.

— Что случилось? — спросил её я.

— Там… там…

— Так, спокойно, — к ней подошёл Гранде и взял за плечи. — Что такое?

— Т-там… я…

Раф посадил её в своё кресло, а сам пошёл к ней в кабинет. Бэнсон увязался за ним, а я остался наедине с дрожащим детективом. Через пару минут оба вернулись. Рафаил принёс какие-то снимки и бумажки, кинул их на стол и опустился рядом с Флейм, роясь в нижних ящиках.

— Где-то валерьянка была, — бубнил он. — Сейчас дам.

— Да что случилось-то? — терял я терпение.

Я глянул на фотографии. И ужаснулся. На них была убитая женщина с разорванным животом, рядом с которым лежало какое-то месиво из очень маленьких костей и органов. Присмотревшись, я проклял себя за любопытство. Ребёнок. Это был ребёнок. Она была беременна, месяц 8-й или 9-й. На бумагах было написано, что она в промежуток с шести до полвосьмого вечера возвращалась домой, и её сначала сильно ударили, предположительно о дерево или дорогу, а затем на живот было обрушено что-то тяжёлое. Ей раздавили плод, а потом обглодали внутренности. И что ужаснее всего — она оставалась живой до момента, пока сердце не было повреждено. Она всё чувствовала и наверняка умоляла спасти. У меня в горле зашевелился неприятный комок. Казалось, я сейчас свернусь комком и заплачу. Откуда такая жестокость? За что? Это не человек… это зверь, это сам сатана, но это не человек.

Раф насильно напоил меня и Софию валерьянкой, а затем выпил её сам. Джет стоял и следил за его движениями глазами.

— Ты и теперь будешь говорить, что не надо отправлять копов убить его? — сказал он с издёвкой.

Рафаил, как мне кажется, не ответил. Меня снедал страх и ужас, и сейчас мне было совершенно не до того, кто и что кому говорит. Я был погружён в свои мысли. Я хотел сбежать. Сбежать от этих знаний, от страхов, от сумасшедшего и крайне жестокого ублюдка, что будет являться мне в кошмарах не раз и не два. Зачем я вообще вызвался помогать?

Когда валерьянка подействовала, и меня немного отпустило, мы стали обсуждать план ловли на живца. Я предложил использовать серебряные или посеребрённые пули. Выяснилось, что чтобы достать их уйдёт недели две, может чуть меньше. В обсуждении не участвовала лишь Софит. Она сидела в кресле шерифа и сосредоточенно смотрела на нас. Во взгляде мне мерещилась тревога и боль. И страх. Но страх не за себя, а за кого-то из нас. Она отозвалась, лишь когда я спросил, сможет ли она дать поросёнка для приманки. У моих бабушки с дедом их всего четыре, из которых двое ещё не разродились. Флейм рассеянно кивнула. Джет самонадеянно сказал ей, что свинью мы вернём целой и невредимой, но в моей голове крутилась мысль о том, чтобы целыми и невредимыми вернулась хотя бы половина из тех, кто пойдёт. Бэнсон пошёл «радовать» полицейских своим решением о засаде, а мы остались втроём. Раф подошёл к девушке и приобнял её. Та легла щекой на его круглый живот и прижала к себе его руку. Что это? мои мысли о паре булочек стали правдой? Должен признать, они мило смотрятся. И я бы порадовался за них, если бы только над нами не висела угроза быть разорванными и сожранными.

====== На живца ======

Две недели прошли словно два дня. Кроме посеребрённых пуль нам удалось достать и несколько ножей с лезвием из серебра. Идти сидеть в засаде должны были кроме Джета и Рафа ещё семь внушительного вида полицейских, напросился я, и ещё должна была быть Софа, но она к великому счастью Рафаила слегла с простудой и во всё этом могла не участвовать. Когда мы с ним заехали к Флейм за поросёнком, она с шерифом потом долго стояли на кухне и тихо о чём-то говорили, обнимаясь. Она боится за него. Кашляя и чихая Софит чуть ли не плакала, умоляя Рафа быть осторожным и вернуться к ней живым и невредимым. Я слегка завидовал, смотря на них. Это так трогательно. Почему у меня нет девушки, которая бы так же за меня волновалась и ждала?

Они поцеловались. Рафаил что-то прошептал девушке на ушко, после чего та аж всхлипнула, закивала и отпустила его. Вечером наша небольшая группа отправилась в лес. Чтобы меньше привлекать внимания шли мы пешком. Поросёнок, словно чувствуя неладное, упирался и нервно похрюкивал. Мы вышли на опушку, привязали животное к пню, а сами разделились на три кучки. Рафаил, офицер Джон, я и Джет были вместе. Как же шериф расстроился, когда Бэнсон изъявил желание быть с ним.

— Если что-то пойдёт не так, отдаём хищнику Рафа, а сами валим, — сказал сынок мэра, хлопая живот брюнета. — Есть его будут долго, пока вскроют, пока через жир до органов доберутся, времени нам как раз хватит. Если честно, — Джет посмотрел на угнетённого шерифа и щипнул его пузцо, — я тебя исключительно как пушечное мясо взял.

Я удивляюсь, как у Гранде после такого не возникло желания двинуть в челюсть этому ублюдку. У меня блин возникло, Джон удержал мою руку, немного мотнув головой.

— Не надо, — тихо сказал он.

Рафаил с обидой выдержал это, промолчал и опустился на землю за оврагом, где мы располагались. Я лёг рядом и положил руку ему на плечо.

— Раф, слушай…

— Не надо, — повторил он слова офицера. — В конце концов, я догадывался.

— Тебя дома ждёт Софа. И я не позволю тебе обмануть её.

— Обмануть? — не понял он.

— Ты обещал, что вернёшься. Соврать я тебе не дам.

Он ухмыльнулся краем губ.

— Спасибо, видимо. Но она понимает, что я рискую, и простит мне мой обман. Первый и последний.

— Ты ведь любишь её.

— Конечно!

— Тебе хочется сделать ей больно?

— Вовсе нет.

— Тогда не кисни, — я улыбнулся и слегка подтолкнул его в плечо. — Вот вернёшься утром, она на тебя напрыгнет, зацелует, заласкает, а потом ты пошлёшь нахуй всех мудаков, и всё у вас будет хорошо.

Раф задумчиво улыбнулся. Видимо, в его голове сейчас были мысли о светлой и безопасной жизни вместе с Софит. Мне на сердце стало легче, когда я увидел, что он отвлёкся.

Долгое время ничего не происходило, мы сидели, ждали, философствовали, кто-то даже умудрился задремать, как вдруг раздался шорох и какой-то неприятный хруст. Затем сдавленный стон. Что за нахуй? Поросёнок истошно завизжал и стал пытался убежать. Он дёргал верёвку, падал, вопил и снова дёргал. И тут на несчастное животное напрыгнуло нечто огромное откуда-то сверху и в момент отделило голову от раскормленного тельца. Меня парализовало от страха, когда я разглядел это нечто в свете луны. Огромная мохнатая человекоподобная тварь с вытянутой как у волка или медведя мордой, светившиеся глаза с блюдце, длинные когтистые руки… нет, вернее сказать лапы, похожие на руки, длинный волчий хвост, те же большие уши, из пасти блестели два ряда больших острых клыков. Меня на секунду привлёк цвет глаз, они зелёные. Я вспомнил, что в архивных записях говорилось про золотой цвет. Подумать, почему так, мне не хватало самообладания в этот момент. Тварь встала во весь рост, разорвав свинью и стала утробно рычать, обгладывая её. Я краем глаза увидел замершего Рафаила, который пялился на оборотня, и ошалевшего от ужаса Джета. В себя меня привёл крик Джона:

— Огонь!!!

Тварь отвлеклась от свиньи и повернула к нам голову. Не успел я снова испугаться, как начался град выстрелов. Но стреляли только с одной стороны, почему? Мы же окружили это место с трёх, где остальные? Затем до меня дошло. Когда тварь пришла, на его морде в свете луны что-то поблёскивало, и тот хруст и стоны… кровь… оборотень пришёл, сначала убив кого-то из полицейских. Он сорвался с места и куда-то побежал, но стрелять продолжали. Раздался новый хруст и вопль, а выстрелы прекратились. Затем из кустов к разорванному тельцу поросёнка прилетела человеческая голова.

— Валим!!! — проорал Джет, вскакивая.

К нам рванули трое копов, один из них был в чужой крови, как тут на него прыгнула тварь и вырвала ему руку. Он заорал, падая на землю, его схватили за ногу и швырнули в дерево, а затем стали тянуть в разные стороны за неё и оставшуюся руку. Парня разорвали пополам, а оборотень облился его кровью словно из душа. У меня помутилось в голове от ужаса, потерять сознание мне не дал визг Джета. Я имел честь видеть, как Раф прицелился и выстрелил в оборотня. Попал в ухо. Тот взвыл и яростно зарычал, помчавшись в нашу сторону. Пока бежал, он вырвал головы двум оставшимся копам. Мы не успели убежать. Тварь перепрыгнула овраг, оказалась рядом с нами и с жутким рычанием занесла лапы. Этот огромный ублюдок был куда больше двух с половиной метров. Джета он полоснул когтями по предплечью, тот рухнул к нам, так и не успев свалить. Оборотень схватил меня с Джоном лапой за руки и отшвырнул в сторону, а Рафа, который дёрнулся перезарядить пистолет, он со всей дури ударил когтями в грудь и брюхо, прижав к земле, и впился зубами ему в плечо. Гранде заорал и стал пытаться отпихнуть от себя существо, сильно сжав простреленное ухо, чем только сильнее рассердил его. Оборотень яростно зарычал и перекинул шерифа через себя, сжимая челюстью плечо. Затем он напрыгнул на копа и стал давить на его большой живот. Он делал это с мстительным любопытством, словно рассуждая, когда эта разъевшаяся тушка лопнет? По губам Рафаила текла кровь, он не мог толком вдохнуть. Я кое-как поднялся, желая хоть как-то помочь другу, и вскрикнул от дикой боли в ноге. Только не перелом, пожалуйста! Тварь услышала меня и, отвлёкшись от Рафа, вдавила его задней лапой в землю, а передними потянулась ко мне. И тут на него кто-то бросился, сшиб с Гранде и стал остервенело кусать. Приглядевшись, я опешил. Это была ещё одна такая же тварь, только поменьше. Какого хрена? Их всё это время было две?! Почему мелкая бросается на ту, что побольше, если они оба оборотни? Вопросы смешивались со страхом. Тварь поменьше укусила первую в шею и сильно поцарапала левый глаз. Потом оттолкнула и отскочила к Рафаилу, встав над ним и шипя. Она заступила за него лапой, щетиня шерсть и скаля клыки, пока оборотень тёр глаз и злобно приближался к ней. Так, решили: первая сука — оборотень, а вторая, поменьше — тварь. Тварь заметила меня и валявшихся рядом Джета и Джона. Оба ошалело таращились на существ. Она как-то странно вытянула шею и не менее странно поскулила. Это что? Это зачем? Это почему? Оборотень прыгнул на тварь, а та прыгнула на него. Они сцепились и я осознал, что он хочет убить и валявшегося Рафа, а тварь ему не позволяет, но я искренне не понимаю, почему. И я заметил, что её глаза были золотыми. Так, очевидно их видели разные люди в разное время, и перепутали. Оборотень опять бросился было на шерифа, как тварь схватила его лапой за хвост и оттащила, яростно вгрызаясь в поясницу. Он в момент вонзил клыки в её шею. Тварь взвизгнула и стала скулить, отпустив его спину. Он взял её лапой за шкирку и со всей дури кинул в нашу сторону. Тварь влетела в находившихся рядом Джета и Джона, и видимо что-то им сломала. Сынок мэра влетел лбом в камень, а офицера повалили на землю и он ударился затылком, так же вырубившись. Тварь вскочила, прыгнула на оборотня, и тот подхватил её и укусил. Очевидно, из-за меньшего размера у неё и сил не так много. Пока её грыз оборотень, я стал оглядываться и искать хотя бы один пистолет. Я нашёл его рядом с Джоном, кое-как опустился, стараясь на трогать больную ногу, взял и стал целиться. Обе тварины перекатывались, цапаясь, и было сложно прицелиться в ту, что побольше. Оборотень казался мне опаснее мелкой хотя бы потому, что на моих глазах разорвал несколько человек. Тут он повернулся ко мне спиной, уложив на лопатки тварь и кусая её в шею. Я выстрелил. В следующий миг он завизжал, вскочил, заскулил и судорожно помчался в чащу леса. В высокой траве сначала никого не было видно, и я даже подумал, что он успел задушить тварь поменьше, но я ошибся. Она поднялась и прихрамывая на своих четырёх пошла в мою сторону. Боясь, я выставил вперёд пистолет. Тварь увидела это и остановилась. Поскулила и повернулась, направляясь к шерифу.