— Киллиан, — сказала она звонким голосом, что лился словно ото всюду. — Киллиан.

Я не мог ответить. Грудь переполняли радость и счастье от того, что я её вижу. Она прилетела ко мне и сложила белые крылья, встав передо мной и лучась всем своим существом.

— Вы плакали по мне? — нежно спросила она, положив руку мне на щёку и вытирая влажную дорожку от слёз. София ласково улыбалась, смотря мне в глаза. — Не нужно так скорбеть, дорогой мистер Колдуэлл. Гроза почти закончилась. Мы совсем скоро встретимся вновь, я обещаю.

— Я тоже умру? — спросил я, наконец.

— Нет, — засмеялась она. — Вы всё поймёте потом.

— Князь так горюет без вас.

— Напрасно, — улыбалась ангел.

— София, — я взял её руки. — Умоляю, вернитесь.

— Я же здесь, перед вами.

— Я так тоскую. София, милая леди София, я люблю…

Меня прервал тот самый ангел, с которым она говорила. Он крикнул её имя с тревогой и волнением. Все остальные ангелы устремились куда-то вдаль, а София стала отдаляться от меня.

— Спите крепко, мистер Колдуэлл, — пожелала она, выскальзывая из моих рук. — Моя смерть утомила вас, вам нужно выспаться.

Я не успел ни возразить, ни позвать её. Я начал падать с этого дивного неба, чтобы проснуться в настоящем мире весь в холодном поту. Я жадно глотал воздух, стараясь вспомнить и не забыть ни единого отрывка из этого прекрасного сна. Но печаль отравила радость минутного пребывания с почившей леди Софией. Здравый смысл неумолимо твердил, что она мертва, а мёртвые не оживают. Я улёгся обратно, и рассуждая, вдруг понял, что на улице уже нет шума. Гроза закончилась. Ангел из моего сна оказалась права. Я заснул, стараясь поскорее унестись назад на это небо, к милой Софии. Но сны этой ночью мне больше не снились.

========== Часть 13 ==========

Утром я отказался завтракать. Аппетита не было никакого, меня снедала тоска. И мне было невыносимо смотреть на лорда Роберта и князя. Оба сидели в скорбном молчании в полумраке, ибо лорд приказал завесить все окна и зеркала чёрными тканями.

— Я прошу вас прийти на похороны, — сказал вдруг хозяин дома. — Она любила вас.

— Она любила всех, — произнёс Люциус, задумчиво смотря на свой бокал с вином.

— Милорд, я очень прошу простить меня, но это будет выше моих сил, — сказал я, оправдываясь.

Он поднял на меня свои покрасневшие глаза. Нетрудно догадаться, что он горевал всю ночь, проливая слёзы.

— Киллиан, я умоляю вас быть там. Моя дочь считала вас хорошим добрым человеком. Придите проводить её в последний путь, о большем не прошу.

Я тяжело сглотнул.

— Хорошо, я приду.

— Спасибо, мальчик мой. Спасибо, — сказал он негромко, опуская взгляд. — Моё милое дитя, как же по тебе тоскует несчастный отец.

Я не мог там больше находиться. Я покинул столовую и вышел в коридор. Мне было невыносимо грустно, и мне захотелось в последний раз войти в комнату леди Софии. Я поднялся наверх и подошёл к двери. Сжав челюсть, я потянулся к ручке и открыл её, заходя внутрь. София лежала в полумраке, не было постороннего запаха разложения, лишь запахи духов и самого поместья. Её переодели в платье небесно-голубого цвета. Она не выглядела мёртвой, нет. Только спящей. От этого лишь сильнее боль сковывала сердце. Она выглядела такой светлой и нежной, как и при жизни. Я подошёл к кровати, сел в кресло рядом и взял руку. Холодная. Неподвижная. Словно рука мраморной статуи, что когда-то была добрейшим существом в этом жестоком мире.

— Мы все скучаем, — прошептал я. — Я скучаю.

Я смотрел на неё, и хотелось выть от горя. Я проклинал того, кто оборвал жизнь этого милого полевого цветка, прекрасного, совершенного в своей простоте. Я клялся найти его и отравить также. Я сидел с опущенной вниз головой, изредка роняя скупые слёзы. София… моя София, мой милый ангел, проснись, умоляю. Открой свои глаза, излучающие любовь ко всем. Пусть твоё доброе сердце вновь застучит в высокой белой груди, пусть улыбка вновь тронет твои уста, пусть мягкие белые руки снова нальются теплом и подарят ласковые прикосновения. Я взглянул в её личико. Ни одна мышца на нём не дрогнула, ничего не произошло, как и следовало ожидать. Я закусил губу, зажмурился и закрыл глаза руками. Пора идти. Чем дольше я здесь сижу, тем тяжелее отпускать это горе.

Я услышал шорох. Повернув голову в сторону звука, взору моему представилось лицо Софии, губы на котором были немного поджаты, а голова лежала не так, она была немного повёрнута вправо. Я обомлел. Испуг, недоумение и надежда соединились, образуя месиво из чувств в моей душе. Вдруг глаза распахнулись, а грудь высоко поднялась со звучным жадным вдохом. Я схватился за сердце, неотрывно смотря на то, что происходило. Она поднесла обе руки к глазам и светло улыбнулась, сжимая и разжимая ладони.

— Господи, — сказал я, не веря зрению.

Она повернула ко мне голову и немного приподнялась. Она улыбалась. Так же ласково и нежно.

— Вы напуганы, что случилось, мистер Колдуэлл? — спросила она.

Я едва не рухнул на пол. У меня вырвался счастливый, и даже безумный смешок. Я взял её руку. Она понемногу теплела, вместе с током крови слышался пульс.

— Вы… я думал… господи, вы живы! — воскликнул я, расцеловывая её руку и обнимая. — Боже, какое же счастье!

— Я… умерла? — спросила она с ноткой испуга.

— Мы думали… — я осёкся. Нельзя её волновать. Я радостно улыбался, помотав головой и едва не плача от моего счастья. — Нет. Вы только спали.

— Но вы так выглядите…

— Я рад, — перебил её я, обняв, не в силах сдерживаться. Мой ангел и муза живая. Она не умерла. — Безудержно рад видеть вас перед собой.

Она мягко улыбнулась, легонько касаясь моего плеча. Я взял обе её руки в свои, целуя их так нежно, как только может мужчина целовать воскресшую милую сердцу девушку.

— Что вы чувствуете? — спросил я. — Вам не дурно?

— Нет, только слабость ужасная, — она продолжала улыбаться, поглаживая большим пальчиком мои руки. — Вы не могли бы позвать сюда князя?

— Князь! Господи, конечно! — засмеялся я, напоследок сильно поцеловав её ладони, и стремительно направился к выходу.

Я помчался к лорду и Люциусу. Едва я огласил, что она жива, как оба посмотрели на меня как на безумца. Это и не удивительно. Вернее сказать, смотрел на меня так лорд Старк, князь просто как-то странно изменился в лице.

— Как жива? — переспросил Пьягарми, встрепенувшись, едва осознал мои слова. — Что значит «жива»?

— Она звала вас, Люциус, скорей идёмте. И вы, милорд, пойдёмте скорее.

Я привёл их в спальню воскресшей. Лорд весь в слезах бросился целовать дочь, Пьягарми же несколько секунд стоял на пороге, затем в момент оказался над ней и прижал к себе.

— Моё милое дитя, моя София, — всхлипывал лорд, гладя волосы дочери. — Господи, спасибо за чудо твоё.

— Я с вами потом поговорю, — прошептал ей в плечо князь, светясь от счастья. — Наедине. Подольше.

Она кивала, прижимая к себе руки отца, а головой склоняясь к Люциусу. София была слабой после своего кошмарного сна, к ней приставили врача, который заключил, что организм чудом сумел перебороть действие яда, на полное выздоровление уйдёт несколько месяцев. Но это было не так важно. Важно, что она была жива. Со мною в этом мире.

Вечером Люциус и я ехали домой. Ни ему, ни мне не хотелось покидать Софию, однако её сильно клонило в сон. Мы уехали, взяв с неё обещание, что как только она будет чувствовать себя лучше, она позволит себя навестить. Мы ехали, и я видел задумчивую улыбку на лице князя.