– Нет, не сейчас, –  мучительно простонал орк и слегка отстранился от нее, тут же накрыв рукой ее нежную плоть. Плавно скользя по сокам, которыми она истекала на его руку, он ввел в начале один палец, а потом добавил к нему второй, не прекращая тереть чувствительную точку шершавой подушечкой большого пальца.  – Но и не потом…

С этими словами он ускорил плавные движения пальцев, заставив Неру жалобно всхлипнуть и откинуться в траву из-за целой лавины ощущений, стремительно накатывавшей на нее. Его рука скользила по ее нежной коже, причиняя невыносимое удовольствие. Невыносимое, потому что как бы не старалась, как бы стыдно ей не было, эльфийка больше не могла сдерживать стонов наслаждения, рвавшихся из ее часто вздымающейся обнаженной груди груди.

Не сводя с нее затуманенного страстью взгляда, бурвадег прикусил губу и прильнул к коже у ее острого ушка, дыша громко, с наслаждением и жадностью втягивая ее аромат. Он что-то шептал ей на своем грубом наречии, но в эту минуту, когда весь мир Неры захлестнули неиспытанные ранее эмоции, звуки его речи не резали слух, а казались тихим рокотом большого лесного кота, ластящегося к ней, как к любимой хозяйке.

– Арана… – прошептал он, хватая губами ее губы.

И в этот самый момент эльфийку захлестнула лавина чувственных ощущений, дрожью прострелившей все тело от той самой чувствительной точки, которую так умело ласкали его пальцы. Нерандиль на мгновение словно забыла как дышать и задохнулась от сумасшедшего восторга, порожденного тем чего никогда не было и не могло быть… между эльфийкой и орком.

– Лантишаннан о севори ишаальэн…– произнесла она одними губами, зажмурившись от того что глаза обожгло горячими солеными слезами. И девушке на мгновение показалось что она сейчас же умрет на этом самом месте, пораженная гневом Лантишан за такое богохульство. Ведь ее слезы были вовсе не от стыда или бессилия.

Ощущая, как плененная девушка дрожит в его руках, бурвадег лишь сильнее прижался к ней и, высвободив пальцы из ее лона, покрытые ее влагой, схватился за свой член и в два сильных коротких движения по нему, излился на кожу ее бедра.

Тяжело быть младшим сыном великого вождя. Все ждут от тебя не меньшего величия и храбрости, чем от отца и старших братьев, при том, что те будут яростно оберегать свой высокий статус и близость к наследственной власти. До такой степени, что прояви ты себя хоть в чем-то лучше их, в твоем вине запросто может оказаться смертельный яд, а в боку кинжал, вогнанный так искусно, что ты не сможешь ни встать, ни закричать и просто истечешь кровью в каком-нибудь темном углу, потеряв сознание от болевого шока.

Но, как оказалось, куда тяжелее в одночасье стать единственным сыном великого вождя. Наследником, на чьи плечи лег груз ответственности за многочисленное племя, орков, на которого теперь смотрят не только с надеждой, но и с подозрением.

– А если не сдюжит? Ох, худо нам всем придется…

– Я слышала он трус и вообще не чета своим братьям. Поговаривают, что Моркраг по пьяни прижил его от какой-то потаскушки с Мертвых Пустошей, а та и подохла в родах, такая была слабая.

– Говорят вождь даже не хотел признавать его, но жрецы велели ему сделать это. О, мудрейшие… они знали что все сложится так и позаботились о нас!

– И в чем же их забота? Уж лучше бы Аргур остался у власти – вот истинно достойный орк!

– Ох, закрой пасть, дурья твоя башка! Всем известно, что у Аргура после зимнего похода на Керселу нет и не может быть детей. Ты что же, хочешь оставить нас без вождя первой крови? Как по мне, так уж луче сын потаскухи из Мертвых Пустошей с каплей крови рода Дурмад, чем хрен безродный вроде тебя!

– А-ха-ха!

– Н-да… твоя правда.

И такие разговоры можно было услышать куда не пойди! Но глупо было даже пытаться затыкать глотки всем и каждому по отдельности, пусть даже Ульд и мог это сделать на раз – силы в его могучих руках было не меньше, чем у любого из его братьев или даже отца. Раз и навсегда закончить злые толки могли только дела, по храбрости и безрассудности достойные его великих предков.

– Позволь мне говорить с ними, дядя! – горячо воскликнул Ульд, без спроса и приглашения вбежав в палатку Аргура.

Младшего брат отца управлялся с делами, пока наследник не войдет в нужный возраст. Сильный, мудрый, на прочность проверенный в сотне битв, он был достойным и даже врагами почитаемым орком. Пожалуй, если ли бы не бездетность, которой за что-то наказали его боги, Аргур мог бы запросто занять место вождя в обход обычаев. Но, как уже говорилось, он был мудрым воином. Умел думать наперед и любил родное племя, а потому свои амбиции заботили его куда меньше будущего всех орков Облачной долины.

– И что бы ты им сказал?

Ульд раздраженно откинул от лица непослушные темные волосы и приблизился к Аргуру, совершенно не обращая внимание на генералов, собравшихся вокруг его дяди. В странных ледяных глазах молодого орка, совершенно нетипичных для представителей его породы, горело настоящее синее пламя.

– Я соберу храбрых воинов и пойду громить посты остроухих у Чернолесья! Мне пора отомстить за смерть отца и братьев! Я не могу больше ждать!

Трое генералов, собравшихся вокруг стола с картами местности в центре палатки, усмехнулись такой глупой дерзости, но Аргур одним только тяжелым взглядом пресек всякое веселье.

– Что ж, – сказал даже без намека на издевку, глядя на юного и еще совсем тощего племянника, – пожалуй, помимо тебя найдется еще пара-тройка дураков. Да только хм… громить посты? Не слишком ли мелкая месть для наследника первой крови?

Ульд приосанился, хватая ртом воздух, но не находя слов, чтобы ответить на оскорбление, которым в общем-то слова дяди и не были. Зеленая кожа юноши посинела от гнева, потому что в отличии от белокожих представителей других рас орки не краснели в минуты гнева, а именно что становились синими, иногда и до самой черноты, если возмущение их достигало предела душевных сил. Так, как это сейчас было с молодым Ульдом.

– Вот что, юноша, – примирительно сказал Аргур, выйдя к нему из-за большого дубового стола и примирительно положив большую руку на хрупкое плечо мальчишки, – это хорошо, что в твоей крови столько огня, не растеряй его, пока будешь расти. И все же всему в этом мире есть свое время. Ведь ты хочешь отомстить за смерть нашей родни, а не стать еще одним камнем на пепелище предков, так?

Ульд не нашелся что ответить на это, но взгляд не опустил. Внутри него боролись два сильных чувства – желание действовать, проявить себя, показать всем, что он достоин памяти своего отца и братьев, но в то же время осознание того, что как бы они ему не нравились, дядя в общем-то говорил ему правильные слова.

– Каким сильным и умелым воином был твой отец… и братья твои были ему под стать! А все же мы-то с тобой знаем, что храбрость, порой, им заменяла ум. Если бы Моркраг не решил оружием ответить на оскорбление остроухих, был бы сейчас жив. Я говорил ему, что для того чтобы надрать зад Эвандоэле одного лишь клана Облачной долины мало, нужно собрать всех орков или большого боя не получится. Но он был слишком горд, решил что остроухий король лично явится к нему на встречу. Вот только мы оба знаем чем это кончилось. А ведь мог бы тихо-мирно покрошить одну остроухую деревню-другую, Эвандоэле бы сюда никогда не сунулся. Эльфы ведь без своих деревьев – ничто. Они не умеют сражаться на открытых пространствах и лошади их с ума сходят от вида бескрайних полей и горизонта у кромки неба. – Рассмеялся Аргур и примирительно взъерошил непослушные темные волосы племянника. – Вот что. Отомстить остроухим – твое право. Если это придаст тебе сил, думай о мести, но не забывай почему ты там, где ты есть. Ты наследник Облачной долины, не я. Это тебе вести за собой всех этих орков, которые сейчас злословят за твоей спиной. Но ты должен понять, что все это они не со зла, ведь они просто не знают тебя. Боятся, что ты не сможешь стать им достойным правителем. Так почему бы тебе вперед мести не доказать им обратное? Стань сильным и умелым воином Ульд и, вот увидишь, тебе не понадобится мое разрешение чтобы говорить с ними. Тебе и вовсе не придется с ними говорить – они сами пойдут за тобой без слов, куда бы ты не отправился. Ведь это в твоих венах течет первая кровь и тебе по праву принадлежит место отца.