До чего же маленькими сейчас казались ее руки, изо всех сил впивавшиеся крохотными ноготками в грубую оливковую кожу его пальцев.

Бурвадег снова расхохотался. Его явно веселило то, как комично она задергалась, бестолково семеня ножками в воздухе. На мгновение он даже прикрыл глаза, но только этого Нере и было нужно. Занеся руку над своей головой, эльфийка дернула из колчана за спиной стрелу, а затем, крутнув ее древко меж пальцев и плотно сжав его в кулаке со всей силы вогнала острие туда, куда смогла дотянуться. В оголенное предплечье бурвадега.

Тот дернулся от неожиданности и зашипел на нее, но руки не разжал. Только тряхнул эльфийку и с силой ударил спиной об ствол ивы, выбив на мгновение из охотницы весь дух и заставив острые листья поросыпаться на них сверху водопадом.

– Нэ делйть большу таге. – Тяжело выговаривая слова процедил он сквозь зубы и, не сводя с нее убийственного взгляда свободной рукой прокрутил стрелу в неглубокой ране и выдернул ее даже не моргнув.

Хватая ртом воздух, Нера проследила за этими действиями, отметив как из раны следом за стрелой вытекла жалкая струйка темно-бордовой крови, но на этом все. А ведь сколько разговоров было об этом миге, сколько мыслей передумано о том, как она пустит кровь орку во имя священной мести детей Лантишан.

– Манибас… отпусти… – прохрипела она неожиданно для себя, чувствуя, как сознание начало покидать ее, вместе с остатками воздуха в легких. – Мне нечем дышать.

И совершенно неожиданно, бурвадег послушался ее и разжал руку, позволив эльфийке упасть к своим ногам, заходясь в безудержном кашле.

Давясь и хрипя, Нера все же подняла на него взгляд, ведь дала себе слово не закрывать глаз перед ликом смерти. А орк вдруг как-то странно фыркнул, будто бы даже одобрительно, и, поднеся обе руки к шлему, чем-то щелкнул на нем, отсоединяя свою жуткую маску.

Нера внутренне сжалась, ожидая увидеть мерзкое, изуродованное гримасой ненависти лицо полузверя, но едва не охнула от удивления, ведь не ожидала что оно окажется таким… красивым.

Разумеется, по-своему и уж точно совершенно не эльфийской красотой. Черты орка не были изящны и тонки, а совсем наоборот. Его внешность была совершенной противоположностью эльфийской: тяжелая челюсть, низкие скулы, создававшие глубокие впалые ямки на щеках, прямой, словно в граните высеченный нос, темные, кустистые брови, нависающие над живыми, холодившими чистейшим льдом глазами. Образ какой-то дикой, противоричивой красоты дополняли мясистые, ярко очерченные губы и белые клыки слегка выступавшие над верхней из них, словно у дикого кабана, только во много раз меньше.

Нерандиль снова начала задыхаться, но теперь уже не из-за руки, передавившей горло, а совсем по другой причине. Ее тело словно на миг перестало слушаться – сердце в груди забилось так часто, как не заходилось в самые жуткие и опасные минуты ее жизни, к лицу прилила краска, а глаза защипало от слез… но ей хотелось плакать не от страха. К своему ужасу Нерандиль поняла что испытывает… радость? Это ни с чем несравнимое чувство легкости и парения, когда принимаешь благословение богини Лантишан. Чувствуешь ее благодать и любовь, наполняющую твое тело теплом и силой, отдающиеся легким покалыванием в кончиках пальцев.

Он не отводя взгляд смотрел на нее сверху вниз, а потом вдруг медленно опустился на одно колено, пригнувшись, чтобы оказаться с эльфийкой на одном уровне.

– Арана… – прошептал он что-то на своем наречии и вдруг поднес огромную руку к ее лицу, заставив эльфийку в ужасе отпрянуть в сторону.

Но бурвадег словно и не заметил этого – наклонившись чуть вперед, он одним пальцем убрал соломенный локон от ее лица и склонил свою косматую голову набок, явно разглядывая ее.

– Тэ сложилеа оружиэ?

– Ч-что? – не поверила своим ушам Нера. – Я что?

Переспросила и бросила взгляд за широкую спину орка. Где-то там, отброшенный в высокую траву, лежал ее лук. Или то, что от него осталось, если учесть с какой силой бурвадег вырвал его из ее руки.

– Говору, тэ сдаласи? Илу станием дратьсэ ещу?

От жуткого акцента этого дикаря резало слух, но говорил он вполне сносно и вряд ли путал слова. Просто смысл его слов был ей совершенно не ясен. Ведь зачем спрашивать сдалась ли она, если сам всего мгновение назад оставил ее без оружия? Или что же, он пытается узнать станет ли она сопротивляться если ему вздумается оставить ее в живых? Но это тем более глупый вопрос, во-первых потому что она никогда не перестанет сопротивляться, даже если окажется связанной, парализованной или все вместе, а во-вторых потому что бурвадеги – налетчики, жестокие убийцы, и всем известно, что они никогда не не берут пленных.

– Почему спрашиваешь? – спросила Нера дерзко вздернув нос. – Боишься проиграть? Может мне тебя еще предупредить перед тем как удар из-под тишка нанести?

Орк посмотрел на нее странно, будто на самую распоследнюю дуру, и пожал плечами, снисходительным тоном сообщив:

– Хочиеши дратьсэ – будем дратьсэ. – А потом добавил что-то уж совершенно непонятное. – Всие равноэ будеши мояэ.

Нера успела только вскрикнуть, когда, сказав это, орк резко схватил ее за руку и дернул на себя, впечатав эльфийку в свою грудь, точно в каменную стену. Огромная лапища прижала ее к нему так, что Нера не могла и шелохнуться, пока другая с треском дернула в сторону ворот легкого платья, разрывая его от плеча до пояса, одним махом оголяя маленькую, вздернутую грудь с тугой горошиной розового соска.

Увидев это, Нерандиль вскрикнула от ужаса и стала биться в каменных руках орка, словно маленькая рыбка, выброшенная на берег. Но разве могла она хоть что-то противопоставить силе этого великана, чья толстая оливковая кожа была невосприимчива к магии?

Упираясь в мощные плечи руками, эльфийка прошептала заклятье, заставившее листья вихрем взвиться с земли. Зачарованный вихрь набирал обороты, закручиваясь вокруг их сцепленных тел, вырывая клочья травы из земли вместе с кусками почвы и мелкими камнями. Все это кружилось и выло, хлестая неприятеля по оголенной коже, норовя попасть в глаза, рот и ноздри – заставить бурвадега ослепнуть, оглохнуть и выпустить ее из своих цепких лап хоть на мгновение. Вот все чего Нера пыталась добиться этим нехитрым заклинанием.

Но куда уж ей было до толстокожего орка. Тот только прорычал что-то на своем наречии, явно раздасадованный такой магической помехой своим планам, а после, высвободив одну из рук, сорвал со своего пояса какой-то маленький мешочек и швырнул под ноги.

Он разорвался с легким хлопком, стоило орку наступить на него, и в воздух, гонимые магическим вихрем, поднялись темные мерцающие частицы какого-то порошка. Их было так много, что на секунду даже свет скрылся от глаз кровных врагов, а в следующее же мгновение вихрь стих, растеряв весь магический запал.

– Что? – закашлявшись от порошка прохрипела Нера, чувствуя, как магическая сила буквально истекает сквозь ее пальцы, уходя в землю – Что ты сделал?

Бурвадег рассмеялся и расцепил руки, позволив девушке упасть в невысокую траву в своих ног. Возвышаясь над ней, в миг ослабшей и неспособной видеть ничего дальше пары шагов из-за порошка попавшего не только в нос и рот, но даже засыпавшего бедняжке веки, он схватился за пряжку своего ремня и принялся неторопливо расстегивать его, глядя на поверженную эльфийку.

– У менияэ свойе фокусый, Арана.

– Отойди от меня, слышишь! – завопила она, замирая от ужаса, – Лучше просто убей! Как хочешь убей, только не так… прошу… пожалуйста… – прошептала Нера, смотря снизу вверх на нависшую над ней огромную фигуру.

Вряд ли он хоть что либо знал о севори ишааль – единении половин и том, что ни одна эльфийка не может возлечь с тем, кто не предназначен ей пресветлой богиней Лантишан.

– Убейть? – нахмурился орк и медленно опустился перед сжавшейся эльфийкой, выставившей вперед руку, будто та могла защитить ее от него, – Ты мояэ Арана, нутратак дур марабрак. Яэ не хочую тебяэ убейть. – Сказал тише и вдруг схватил руку Неры и жадно прижал к своим полным губам, прикрыв глаза, от удовольствия.