Оказывается: располагавшуюся между низом шкафа и линолеумом пола свернутую бухту змеи, давно не замечали. А она, идеально маскируясь, просто дожидалась своего часа. И он наконец-то, настал. Сделав несколько шагов назад – мальчик встал памятником, услышав даже как закапала слюна у змееподобного. Который, почему-то продолжал не спешить.
Странно? – подумал маленький человек.
И словно читая чужие мысли, змей стал готовиться к нападению: подёргиваясь так сильно, что по длинному скользкому телу побежали волны. А еще, он принялся зевать: открывая свою пасть все шире и шире; словно разминая соответствующие будущему намерению сухожилия.
Вот тут ребенка и объял ужас. Который, уже не стесняясь, самолично распоряжался детским телом. И хотя парнишка давно считался большим – ну лично у самого себя. Но даже и такого большого, страх не торопился отпускать. Становясь на какое-то время, доминантной. В общем, это был тот самый непреодолимый детский – грузный и тяжелейший страх, который посещает любого ребенка – по любому, часто неоправданному поводу. Вероятно, физика этого дела была и в том, что змей оказался выше и тяжелее мальчишки. Вот и сковывалась как от мороза, его внешняя человеческая гладь. Даже язык теперь превращался в студень. Поэтому крикнуть или позвать на помощь кого, ребенок уже просто не смог. Все возможные контакты с миром, кем-то или чем-то – были надежно заблокированы. И парню оставалось только одно: смотреть детскими глазами, на свою взрослую смерть.
– Вот такая ситуация…, – Лев обвел глазами каюту и, подтянувшись руками, заглянул наверх. Денис лежал завороженный, смотря вверх и не видя ничего кроме этой – представленной самим собой картинки. Слушатель был в рассказе.
Лев упал на подушку, продолжая:
– Теперь, удав – видимо хорошо размявшись, мгновенно мощно выбросил малую – жирную часть своего туловища и, выполняя зигзагообразные движения в сторону единственной души, внутренне прогнусил марш победителей. Даже при скромном освещении мальчик видел, как плавно – точно сапер, лоснящаяся и поблёскивающая с зелено-синими чешуйками кожа, по дециметрам приближалась к своей цели. Видимо удостоверившись, что пища не сбежит – загипнотизирована, удав исполнял роль людоеда мастерски.
– Эх, – пожалел мальчишка. – Вот если бы я только смог сделать первый шаг. Уж он бы или оно бы, меня ни за что не догнало. А я бы легко разогнался – добежал до края ковра… а там, на линолеум – где еще будет важно не поскользнуться. И открыв дверь, выбегу в коридор – в туалет. Где сразу смогу закрыться на крючок. Там и швабра всегда стоит и ведро. Вот и прогнал бы ими этого червяка из своей жизни… Ну, или хотя бы, не сдался без боя!
Такими были мысли. Но в реальности, он с все большим ужасом понимал: мечты это здорово; и еще лучше – если они прекрасные; но жизнь – вот она. И вскоре, может вообще, глупо закончится. Никто не узнает – как и что. Крикнуть, и то не могу… – мальчик так сильно расстроился, что превращался в один сжатый комок нервов. И теперь, как-то само так сложилось, что ребенок твердил непонятное: просил кого-то. А что ему еще оставалось? Вот ребенок и стал повторять неизвестные слова.
Удав словно и это читал: он заспешил. А оказавшись еще ближе к выходу, чем то место, в котором застыл ребенок, оскалился: Все – завтрак в ловушке. Поэтому, он принялся обезьянничать – показывать двойной язык, и по актерски лепить из себя различные, нескромные округлые фигуры. Прощаясь с ними поочередно, распрямлялся в длину со свистом давно скрученной спирали, которой, наконец-то, посчастливилось осуществить свою давнюю мечту: вытянуться. Уже готовый к финальному прыжку, змей приоткрыл пасть и…
Человек по-прежнему стоял на своем: не сдавался и боролся с помощью единственного ему доступного способа: Возвышая душу, все молил и молил о помощи. Все это – получалось так отчаянно, что он и не сразу заметил: как безмолвно потекла слеза, отогревая искренностью лицо. Может быть поэтому, а может, что еще и не сдавался; в общем, что-то стало происходить. Небеса услышали: у парня зашевелились примёрзшие пальцы. Вот в эту самую секунду: когда он пытался протянуть навстречу злу свои ручки, препятствуя нападению большой змеи; как-то быстро и тихо зашла – теперь уже знакомая воспитательница. Она мгновенно зажгла основной яркий свет, от тысячи свечей которого в огромную комнату радостно вваливался редкий в эту осень – солнечный счастливый день, а вместе с ним и хорошее позитивное настроение.
Поздоровавшись с ребенком доверенной ей группы, Наталья Сергеевна дважды погладила мальчишку по голове, и как-бы по ее команде, появились еще двое душ: знакомых девочек. Они также присели рядом. И как-то по дикому, стали хватать и растаскивать те кубики, что он недавно перевозил на своем “КрАЗе”. Конечно, мальчик не пожалел этих – своих стройматериалов, что до этого готовил на постройку. И ничего плохого не сказал. А только отметил, возможно поэтому – из-за его доброго сердца, к нему возвратилась привычная подвижность ног и рук. Так что, взяв в руки тот полюбившийся “КрАЗ”, он перебежал на противоположную боковую сторону игротеки. То есть туда, где и стоял большущий и длинный коричневый диван. А сев и подняв по себя ноги, словно боясь оставлять на полу, думая: мало ли что, ползают тут всякие: нечисть подзаборная… Он выставил грузовую машину перед собой и с тревогой смотрел в сторону, где технично затаилось то, что только-только его чуть не слопало.
А почему он не закричал и не пожаловался Натальи Сергеевне? Что всегда по-доброму относилась к детям, он естественно не знал. Просто предположил:
– Наверное, что большой, вот и не буду я ябедничать. Сам теперь справлюсь с этим гадом.
Любимая всеми: Двадцать седьмого садика детьми, тетя Наташа, рассмотрев этот зелёный и длинный – странный предмет на полу; просто ловко подтолкнула ногой – да так, что в мгновение ока он снова оказался под полированным шкафом. И вероятно от этого – каратистского толчка, больше “этот” не высовывался и не покидал своего безопасного места. Но мальчик по-прежнему наблюдал – готовился, замечая: как приходили все новые и новые детки; и, ожидая, что “тот” обязательно решится напасть. Вот тогда наш парень – по львиному накинется и будет бить – сражаться своим оружием: большой машиной, по наглой двухязыкастой голове. Но удав стал изваянием – макетом. Сражаться не пришлось…
А ровно в восемь, всех деток выстроили парами прикрепленные воспитатели – командиры, поведя за собой словно в атаку, в столовую на втором этаже. На входе которой, ребят встречали солдаты – две боковых шеренги: из бело-стальных раковин. У каждой такого бойца – мойдодыра, виднелись два погона: отдельные, желто-медные краны. Соответственно, с наличием горячей и холодной внутренней воды.
Наш герой действовал в третьем ряду, и как все мальчишки, держал в своей смуглой руке белую ручонку девочки Саши; что предоставили ему торопившиеся воспитатели. Видимо – по росту подбирали они, не расспрашивая о собственных симпатиях малышей. Ну, никак не понимал ребенок, от чего не спросили: хочет он идти с ней рядом или нет? Ведь давно приглянулась ему другая, черноглазая девочка Марина, что шла последней с каким-то нервно подёргивающимся хлопцем. Да, у нашего паренька везде и всегда было свое желание. Но, где-то очень глубоко. А внешне, парнишка мужественно исполнял требуемую в данный момент роль: благородно-вежливого кавалера.
Манная каша и чай с вкуснопахнущими: сливочным маслом и ванилью коржиком, все детки съели на ура: с аппетитом. А затем, когда вновь вернулись в любимую игротеку и расхватали игрушки; то думающий о Марине кавалер, уже обзавелся синим самолетом. Ведь с его любимым “КрАЗом”, возилась какая-то девица с двумя розовыми косичками. Ну, не забирать же у нее свое авто? – Решил парень. Вот и стал гудеть теперь по небесному: авиационному, а не по прошло-земному: автомашинному.
Известно взрослым, у детей короткая память. Вот и он, заигравшись снова, вскоре подзабыл о своей утренней опасности. И пролетая мыслями меж облаков, а по факту – с новой игрушкой вдоль все того же шкафа, даже наступил правой ножкой на что-то, чувствуя под собой мягко-притворное. Малыш отпрыгнул интуитивно, вспомнив все сегодняшнее и от этого снова перепугавшись. Но посмотрев на пол, он… Посмотрев на пол – парень громко засмеялся. Ведь там – под шкафом, словно на своем законном месте, лежал вовсе не наглый и злой голодный удав. А нужный всем, добрый и салатовый, толстый садовый шланг. Ведь именно им поливал дядя Петя все лето цветы на дворовых клумбах. Видны были: как налипшие на него уличные песчинки, так и временные незначительные трещины, которые мальчишка с утра почему-то принял, за чешую и глаза страшной рептилии.
