– Принимаю протест, – неожиданно согласился с ним судья. – Сформулируйте чёткий вопрос, прокурор.

– Да, ваша честь, – «орёл» склонил голову перед судьёй и подошёл ко мне ещё ближе: – Леди Оникс, передавал ли адмирал Оникс в вашем присутствии какие-либо документы каританцам?

– Нет, – твёрдо и совершенно искренне ответила я.

 Артефакт решительно покраснел.

– Ответ свидетельницы был правдивым, – снова объявил охранник.

– Зафиксировано, – отозвался судья. От скуки на его лице не осталось и следа. – Следующий вопрос.

Артефакт пожелтел.

Я кинула быстрый взгляд на адмирала – по-моему, тот аж дышать перестал. Я видела, что всё происходящее его сильно удивляло, хоть он и старался сохранять невозмутимость.

– Но вы же сами на допросе в следственном отделении заявили, что адмирал Оникс в вашем присутствии передал какие-то важные документы двум каританцам. Разве нет? – занервничал прокурор.

– Нет. Я ничего такого не говорила, – припечатала я его своим ответом.

Камень в третий раз полыхнул алым.

– Свидетельница сказала правду, – громко произнёс охранник.

– Зафиксировано, – с интересом уставился на меня судья.

Артефакт снова превратился в золотой слиток.

– Но на документах стоит ваша подпись! – продолжал давить на меня прокурор, помахав перед моим лицом какими-то бумажками.

– Это не моя подпись, – парировала я.

Слиток опять покраснел.

– Это честный ответ, – подтвердил охранник.

– Зафиксировано, – в очередной раз кивнул судья.

– Вы хотите сказать, что кто-то совершил подлог в документах? – лицо прокурора пошло белыми пятнами. Он явно не ожидал такого поворота.

– Откуда мне знать? – пожала я плечами с невинным видом. – Это ваша работа – вы и разбирайтесь. А я ответила на все ваши вопросы искренне, честно и правдиво. Как вы и просили. Адмирал ни в чём не виноват.

Артефакт поддержал меня очередной алой вспышкой.

– Этого не может быть! – прошипел «орёл». – Это какой-то трюк! Или камень неисправен!

– Протестую! – торжествующе подскочил адвокат. – Прокурор нарушил профессиональную этику, обвинив свидетельницу в манипуляциях с артефактом правды! Какой ещё трюк тут может быть? Всё на виду!

– Никаких манипуляций не было, – строго подтвердил стоявший рядом со мной охранник.

– Я оскорблена этим обвинением в мошенничестве! – нахмурилась я. Камень под моей ладонью полыхал всеми оттенками красного. – Ваша честь, мне показалось или прокурор обвинил вас в том, что вы плохо подготовили к заседанию судебный реквизит, не проверив его исправность? – подлила я масла в огонь.

Глаза судьи угрожающе прищурились, убивая прокурора взглядом.

– Ваша честь, нет-нет, меня все неправильно поняли! – на лбу «орла» выступила испарина.

– Я принимаю ваш протест, адвокат. И назначаю прокурору штраф в размере миллиона рейнов в государственную казну и двух миллионов – на счёт леди Лиры Оникс, для возмещения свидетельнице причинённого ей морального ущерба.

Этот пухляш уже начинает мне нравиться.

По залу пронёсся возбуждённый шёпот, а у «орла» глаза вылезли из орбит.

Посмотрела на адмирала и увидела в его взгляде неподдельную благодарность, изумление и даже восхищение – то самое, когда родитель наблюдает, как его ребёнок совершает что-то невероятное.

– Если прокурору нужны доказательства исправности артефакта, давайте проверим. Например, я озвучу заведомо ложный факт. И посмотрим, что произойдёт, – предложила я.

– Хорошо, – согласился судья. – Леди Лира Оникс, ответьте на вопрос: какого цвета волосы у прокурора?

– Розовые, – заявила я без запинки.

Зал взорвался от смеха, адмирал усмехнулся, судья прикусил губу, а прокурор побагровел от злости.

– Ай! – невольно воскликнула я от боли, отдёргивая руку от камня. Артефакт не только резко почернел, но и обжёг мою ладонь!

– Всё, я увидел и услышал достаточно, – грузный судья поднялся на ноги.

Вслед за ним встали все, кто был в зале, включая адмирала. А я и так стояла у трибуны, поэтому просто осталась на месте.

– По итогам проведённого судебного заседания адмирал Джон Оникс признаётся полностью невиновным в предъявленном ему обвинении в государственной измене и освобождается в зале суда. На прокурора Грега Конверса налагается выплата штрафа в размере миллиона рейнов в государственную казну за оскорбление суда, и двух миллионов – на счёт леди Лиры Оникс, для возмещения свидетельнице причинённого ей морального ущерба. Приговор окончательный и отмене не подлежит, – объявил судья.

Стук деревянного молотка возымел эффект разорвавшейся бомбы: все зрители в зале резко и возбуждённо заговорили, обсуждая увиденное. Кто-то что-то кричал, кто-то свистел с одобрением, кто-то хлопал в ладоши.

Одним словом, начался бедлам. Ещё и журналисты подоспели – со вспышками фотоаппаратов. Мне резко захотелось прикрыть чем-нибудь пупок.

– Лира, спасибо тебе, дочка, – подошедший адмирал порывисто меня обнял.

Казалось бы, такое простое действие – объятия, а я чуть не разревелась. Просто вспомнила своего родного отца, которого похоронила пять лет назад. Как же я по нему скучаю…

– Всё хорошо, поехали домой, – приобняв за плечи, Джон Оникс повёл меня к выходу.

Ира

*

– Покажи ладонь, – потребовал адмирал, едва усадил меня в серебристую машину, похожую на лимузин, – продолговатую, только более округлую, напоминающую овал.

Он уселся рядом со мной на заднем сиденье, а за руль сел молчаливый водитель средних лет.

Кожа болела после ожога, но не очень сильно. Можно сказать, я была даже благодарна этой боли: она словно прочищала мозги и доказывала, что я не сплю, что всё происходит на самом деле.

Здравствуй, новая реальность…

Пузатые, как огромные бочки, каменные дома. Спешащие по своим делам мужчины, женщины, дети – все похожие на землян, со светлой кожей. Белый, идеально ровный асфальт. Деревья с треугольными листьями. И фиолетовое небо с заходящим оранжевым светилом.

– Пойми меня правильно, Лира, но я удивлён. Почему ты передумала? Ведь ты чётко дала понять, что намерена отомстить мне на суде. А получается, что ты меня спасла. Как так получилось, что ты изменила своё решение? – спросил адмирал, заботливо обрабатывая мою пострадавшую от ожога кожу белой мазью. Это чудо-лекарство моментально исцелило руку.

И что мне ему сказать? «Видишь ли, папа, я не твоя дочка». Так что ли?

Я тяжело вздохнула.

Не знаю, что говорить, как себя вести и что делать. И как мне вернуться домой?

– Ты снова не хочешь со мной разговаривать, – с горечью произнёс адмирал, по-своему расценив моё молчание. – Скажи, что мне сделать, чтобы ты начала мне доверять? У меня, кроме тебя, больше никого нет, ты же знаешь.

В его синих глазах плескалась такое одиночество, что у меня сжалось сердце.

Нет, я не могу его обманывать и выдавать себя за его дочь. Мой отец всегда учил меня поступать правильно. Вот я и сделаю то, что должна. Только с духом соберусь. И дождусь подходящей обстановки: не хотелось откровенничать при водителе.

– Ладно, – Джон первым нарушил повисшую тишину. – Послушай, Лира, я прошу тебя немного пожить в моём особняке. Конечно, я могу отвезти тебя в твой дом, но там пока небезопасно: толпы журналистов возьмут тебя в осаду. Вдобавок те, кто хотел упечь меня за решётку, могут попытаться тебе отомстить. Мне нужно время, чтобы с ними разобраться. И будет лучше, если ты ненадолго переедешь ко мне.

– Хорошо, – коротко ответила я.

– Что, никаких споров и заявлений, что я нарушаю твои личные границы? – мягко, по-доброму, усмехнулся адмирал.

– Верно, – подтвердила я так же лаконично.

В синих глазах мужчины промелькнуло изумление, но он быстро взял эмоции под контроль:

– Вот и правильно. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Нам надо поговорить. Без свидетелей, – я выразительно покосилась на водителя. – Я должна кое-что рассказать.