Мимо них продефилировали две студентки Райвенкло и, перешёптываясь, бросили подозрительные взгляды на Золотое трио. И, к сожалению, объектом их интереса был не Гарри. Слухи в школе всегда расползались гораздо быстрее желаемого.

— Я же сказала! — бросила Гермиона с раздражением, но тут же поспешила взять себя в руки.

После обеда у них было ещё два занятия: сдвоенная травология с пуффендуйцами и зельеварение со слизеринцами. К каждому уроку Гермиона всегда готовилась заранее, но, раскладывая свои учебники, вдруг заметила, что вместо конспектов по зельям захватила свои исследования о ней и Ремусе. Она уже собиралась наскоро забросить их обратно в сумку и попросить у Гарри запасной пергамент, как одна короткая записка, словно зачарованная, выпорхнула из-под обложки и приземлилась прямо под ноги Панси Паркинсон.

— Что это у нас? — гаденько усмехнулась она, подбирая бумажку на долю секунды быстрее, чем Гермиона. — Асцедент в Скорпионе, Венера в Водолее. Эй, смотрите, заучка Грейнджер оказывается верит в астрологию! Решила доказать, что ты ещё более сдвинутая, чем профессор Трелони?

Мерлин знает, чем бы мог закончиться этот несчастный случай, если бы в класс не вошёл профессор Слизнорт. Гермиона возблагодарила всех героев английского эпоса и торопливо вырвала записку из рук Панси. Хорошо, что эта пустоголовая курица не догадалась, что описания натальной карты на бумаге принадлежат совсем не ей. Хватило же ума не подписать имя!

Записку Гермиона забила на самое дно сумки и на всякий случай придавила учебником по травологии. Слизнорт что-то возбуждённо рассказывал о временах своей буйной молодости, когда он со своим знакомым пытался изобрести чмокающее зелье: эффект его был неочевиден и заключался в обезболивании фурункулов, но само зелье, находясь даже в стерильном флаконе, издавала звуки, похожие на причмокивания. Увлекательная история, но совершенно бесполезная.

После того, как профессор закончил с воспоминаниями, он наконец выдал задание и не потрудился долго его объяснять. Им нужно было сварить зелье от икоты, рецепт которого Гермиона прочитала ещё прошлым летом. Без привычных уточняющих вопросов она приступила к приготовлению.

— Венера в Водолее? — услышала она нервный шёпот Рона.

Вместо ответа Гермиона только удивлённо вскинула брови. Зачем он это спрашивает?

— Ты ведь никогда не верила в астрологию, — продолжил её рыжий друг. — В том смысле, что, ну, я понимаю, если бы там это сделала Джинни — девчонки любят заниматься этой чепухой, гадать там, всякое такое, но ты… На кого ты составляла натальную карту?

Её брови поползли ещё выше на лоб.

— С чего ты взял, что я составляла её на кого-то ещё? — шёпотом спросила Гермиона.

— У тебя Венера не в Водолее, а в Весах, а асцедент — Рак.

Лирный корень шумно хрустнул под её ножом, а Рон виновато потупился. Вот чего она от него никогда не ожидала, так этого.

— Откуда ты знаешь? — Гермиона привычно огляделась по сторонам, очень надеясь, что их разговор никто не подслушает.

За её спиной прошаркал Слизнорт. Он, даже не взглянув в её котёл, сказал что-то поощрительное и с воодушевлением двинулся в сторону Гарри.

— Всё эти чёртовы прорицания, — ответил наконец Рон. — Нам нужно было сделать натальную карту исторического персонажа, чтобы описать его характер и я… решил, что будет проще описать тебя.

За покрасневшими щеками на его лице уже почти не было видно привычных веснушек. В другой раз Гермиона непременно бы разозлилась за то, что он решил сжульничать, чтобы не делать всё, как следует, но сегодня ей это показалось даже милым.

— Вынуждена признать, что, по крайней мере, в этой области прорицаний, ты преуспел, — с улыбкой отметила она и продолжила мешать своё зелье.

Во время ужина за столом Гриффиндора было непривычно шумно: близился матч с Хаффлпафом, а обновлённая команда всё ещё до конца не сыгралась. Кормак дулся на Гарри за то, что вратарём стал Рон, Джинни не могла собраться из-за постоянных ссор с Дином, а остальные толком не понимали, что им делать. Всё это обрушилось на Гермиону скопом: из-за своих дел она отстала от факультетских проблем и теперь чувствовала себя абсолютным новичком.

Впрочем, это недолго её беспокоило: её внимание уже второй день привлекал один и тот же инспектор, живо беседовавший с Дамблдором. Невысокий мужчина в старомодной шляпе, с седеющими усами-щёточкой, немного горбился, как будто его шерстяная мантия была для него слишком тяжела. Он торопливо что-то говорил директору через узкую щель улыбки, а тем временем маленькие чёрные глазки суетливо бегали из стороны в сторону. Было в нём что-то нервозное и настораживающее. В отличие от своих предшественников он появлялся в Большом зале гораздо чаще, совсем не избегал студентов и без конца крутился около директора. Более того, Гермиона частенько чувствовала на себе его изучающий взгляд. Он, определённо, изучал её, может быть, даже следил.

— Ты случайно не знаешь, кто это? — спросила она у Гарри, кивнув в сторону инспектора. Глубоко в душе она надеялась, что он здесь по делу Избранного, хотя для этой надежды не было и одного процента оснований.

— Понятия не имею, — пожал плечами её друг. — Дамблдор о нём ничего не говорил, но я пару раз сталкивался с ним, когда приходил к директору.

— И он у тебя ничего не спрашивал?

Гарри поёжился и взглянул на неё из-под нахмуренных бровей.

— Боюсь, он здесь по твою душу.

Теперь это становилось по-настоящему странным. За всё то время, что инспекторы пробыли здесь, а это около двух недель, ни один из них ни разу не обратился напрямую к ней. Будто они решили проводить расследование вообще без её участия. Несколько раз Гермиона пыталась узнать у Люпина о том, как они общаются с ним, но он всегда отвечал на её вопросы уклончиво, бегло стараясь переменить тему.

— Мне им нечего больше рассказать, — признался он однажды и с обречённой улыбкой пожал плечами.

— Тогда зачем они держат вас здесь?! — возмутилась Гермиона.

— Я всё ещё главный подозреваемый.

Ремус сказал об этом так легко, словно его обвинения были всего лишь шуткой. Гермиона и сама уже несколько дней не могла отделаться от чувства, что происходящее вокруг — какой-то нелепый фарс, в котором её обманом вынудили участвовать. Дело не двигалось с мёртвой точки, как будто кроме неё никто и не пытался найти настоящего преступника и доказательства. Зачем тогда столько шуму из ничего?

— Мисс Грейнджер!

Они не успели дойти даже до поворота от лестницы, ведущей к Большому залу, как перед ними выросли фигуры Дамблдора и подозрительного инспектора. Тот выглядывал из-за директора, как из засады. Его маленькие крысиные глазки расширились точно не от удивления.

— Мисс Грейнджер, это инспектор Гордон Коулти из отдела расследований, — Дамблдор ловко обернулся и выставил незнакомца на первый план. — Не могли бы вы пойти ко мне в кабинет для небольшого разговора? Гарри, мистер Уизли, извините, что забираю вашу подругу. Это не займёт много времени.

— Рад познакомиться, мисс Грейнджер, — спешно произнёс инспектор Коулти и выдавил из себя нервную улыбку.

Его манеры чем-то напомнили ей неврозы Барти Крауча-младшего, которые проявлялись даже пока он принимал оборотное зелье и носил лицо Грюма. Тревожные звоночки её нервов уже стремительно становились полноценными колоколами.

В кабинете директора Гермиона чувствовала себя ещё менее комфортно, чем раньше. В отличие от Гарри, утверждавшего, что рядом с Дамблдором он всегда ощущает себя в безопасности, она вообще не испытывала ничего подобного. Наоборот, ей казалось, что вот-вот с ней произойдёт что-то кошмарное. Этот маленький инспектор своей крохотной физиономией вселял ей ничем не объяснимый и необоснованный страх.

— Итак, мисс Грейнджер, прошу меня извинить за длительную задержку, — прошелестел он уже менее нервозно, чем в коридоре при знакомстве, садясь на стул рядом с директорским столом. — Нам уже давно пора было пообщаться с вами, неправда ли?