Довольно далеко, но в зоне досягаемости от них кружилась ещё одна пара: капитан Тревиль и загадочная незнакомка с тонкими губами, острыми чертами лица и лентой-ожерельем на шее. Она следила за кардиналом и его красивой спутницей, буквально пожирая их фигуры взглядом, не упуская ни на секунду. И что-то подозрительное блеснуло в её холодных голубых глазах, нечто коварное и, возможно, пугающее. Капитан Тревиль, разумеется, не оставил это без внимания.
— Что-то не так, миледи? — поинтересовался он.
— Нет-нет, — поспешила ответить Мистресс. — Всё удивительно хорошо. Даже слишком.
========== 7. Желаю, следовательно существую ==========
Комментарий к 7. Желаю, следовательно существую
Миледи выходит из тени и пытается забрать своё, кардинал испытывает дежавю, Клара знакомится с Арамисом, который ставит её в тупик. Иными словами интрига начинается, Дюма вращается в гробу, автор пошёл в разнос, а Мисси знает больше всех:3
Ришелье расположился в своём кресле перед камином и погрузился в глубокие раздумья. Дела государственные не давали первому министру Франции хоть на минуту забыть о них, за редким исключением, когда он проводил время с Кларой. Тем не менее мужчина был даже немного обеспокоен тем, что возможно их свидания с девушкой придётся отложить на какое-то время, чего ему искренне не хотелось. Франция была для него самой главной заботой, сколько бы смутные мысли не вращались в его голове. Клара была для него многим, но не могла стать всем. Или могла? Ришелье не привык размениваться на детали, всегда, сколько себя помнил, делал правильный выбор, тем самым спасая самого себе. Так что будет, если по разные стороны окажутся Франция и Клара Освальд? Он уверял себя, что такого не может случиться, что он непременно решит такую проблему, даже если она возникнет, но на самом деле реально осознавал, как плотнее сгущаются тучи над его головой. Так сможет ли он в этот раз сделать правильный выбор? Так ли всё однозначно, как хотелось бы?
Кардинал устало прикрыл глаза. Ему необходимо было сосредоточиться совершенно на другом. Королева-мать снова объявилась недалеко от Парижа и изъявила желание увидеться с сыном. Разумеется, ни о какой материнской заботе речи не было, но свергнутая регентша была слишком умна и действовала очень умело. Ничего хорошего её появление не сулило, как и её замысловатые интриги. Ришелье сразу предположил, что рано или поздно, она обратится к нему. Ему же оставалось ждать и гадать, что на уме у этой женщины. К ней, конечно, можно было бы подослать Миледи, но такая перспектива могла оказаться невыгодной, а разбрасываться хорошими шпионами Ришелье не привык. Впрочем, у Марии Медичи было недостаточно власти и средств, чтобы провернуть что-либо глобальное.
Что касалось Королевы Анны, её поведение тоже вызывало подозрение. Она была невероятно хороша и вместе с тем так же строптива. Кардинал ещё не определил для себя восхищён ли он ей или Её Величество вызывает в нём больше раздражения, чем кто-либо на всей Земле. Ришелье улыбнулся уголками губ, вспоминая юную Королеву. Если она будет делать всё правильно и не запятнает своё имя в какой-либо интриге, то её ждёт великое будущее. Однако в недавней секретной депеше проверенный источник сообщал, что недалеко от одних из королевских апартаментов был замечен герцог Бекингем. Кардиналу не требовалось каких-либо дополнительных источников, чтобы понять, с кем было свидание у первого министра Британии. Слухи о его нежной страсти к французской королеве были обоснованы, но об их подлинности знали немногие. Ришелье, однако, находился в некотором смятении. С одной стороны, это могло бы стать удобным рычагом давления на Королеву Анну. С другой же, любой неверный шаг грозил разрушению хрупкого мира между Францией и Англией. Дела государства складывались не так удачно, как того хотелось, и подобная война была совершенно лишней.
— Такой прекрасный вечер вы проводите без приятной компании? — раздался приторно-ядовитый голос из тёмного угла.
Кардинал, которого размышления уже ввели в полусонное состояние, резко открыл глаза, оказавшись слегка не готовым к такому неожиданному появлению.
— Вы всегда так тихо входите, — произнёс он с долей восхищения в голосе.
Миледи сделала пару шагов, выходя из тени. Тусклый свет от камина и нескольких свечей не позволял хорошенько её рассмотреть. В полумраке комнаты она казалась ещё загадочнее. Когда-то кардинал был буквально покорён ею. Он восхищался её обворожительным шлейфом неизвестности и недосягаемой таинственности. Она была для него желанной и привлекательной, как никто на свете. «Как странно, — подумал Ришелье, — если бы я не знал эту женщину, то непременно обманулся бы снова. Но так она хороша и волшебна, так неимоверно таинственна… как жаль, что моя память не позволит забыться.»
Миледи улыбнулась еле заметно.
— Так что же, — чеканила она, манерно вышагивая в направлении кардинала. — Что заставило вас загрустить, монсеньор? Отчего ваш взор мрачен и печален? Неужто юная леди исчерпала свой потенциал?
Мужчина лишь усмехнулся вместо ответа. Порой ему всё больше нравилось это нелепое женское соперничество, эта доходящая до смешного ревность. Она его забавляла с каждым разом всё больше. Горящие ненавистью глаза, слова, наполненные самым отменным ядом. Казалось, таким внутренним огнём можно спалить добрую половину Парижа. Резко выделяющиеся ожесточённые скулы, стиснутые зубы, как верный признак внутреннего напряжения и не подавляемого гнева. О, как ему нравилось это. Но если своенравность Клары кардинал был готов принимать и даже пользоваться ею в нужные моменты, как дополнительным стимулом, то у Миледи просто не было никаких прав. Ришелье совершенно не хотел поддерживать какие-либо её интриги, точно так же, как и впутывать в свои. Неприятности, заработанные ею самостоятельно, висели только на её совести. Кардинал же наоборот старался её оберегать. С тех пор, как их отношения стали только деловыми… Ришелье непременно улыбался, когда воспоминания о тех временах прокручивались в его голове. Ох уж эта Мистресс. Она всегда была рядом, ещё тогда, когда будущий первый министр Франции только начал выстраивать свою карьеру. Казалось, она всегда была с ним. С того момента, как он себя помнит. Она то держалась в тени, то выходила на свет, всё равно закрываясь тёмной вуалью. Она шла за ним, держась то на расстоянии, то приближаясь. Она ничего не требовала от него, но получала всё, что хотела. И в один момент Мистресс захотела его самого. Полностью и без каких-либо колебаний Арман, тогда он был для неё ещё просто Арманом, отдался этой ошеломительной страсти, сметающей всё на своём пути. Её губы были приторными, её шёпот сводил с ума, её вздорный характер приводил в восторг. Между ними шла война, бесконечная и яростная борьба за главенство. Она разрешила ему победить, а он, опьянённый этой победой, совершенно не задумался о её цене. Женщина склонила перед ним голову в надежде на милость, а кардинал ответил ей ледяным отказом.
— Крепость сдана, оружие сложено, ключи от ворот в ваших руках, — сказала тогда она. — И вам это уже не интересно. Ваше Высокопреосвященство.
Так оно и было. Мистресс была права. Кардинал с каждым разом всё чаще себе в этом признавался. Так почему же сейчас всё по-другому? Почему ему не надоедает Клара? Новая игрушка оказалась довольно послушной, но при этом ещё не износилась. Она позволяла ему всё, чего он хотел, что должно было ему уже наскучить. Так почему этого не произошло? Ришелье не мог этого понять. С каждой их встречей у него складывалось впечатление, что они знают друг друга гораздо дольше, чем им кажется. Клара вела себя так знакомо, что порой кардинал мог предугадать её действия или фразы. Девушка сама иногда говорила об этом. Так странно, порой даже казалось, что это какое-то наваждение, они вот-вот снимут маски и узнают друг друга. Но это была реальность. Разве нет?
— Так где же леди Освальд? — снова поинтересовалась Мистресс.
— Она отдыхает, — мягко ответил, касаясь подушечками пальцев своим седых усов. — День был насыщенным.
