Маринетт развела руками. Она была Ледибаг и совершенно не представляла, как ответить хотя бы на один из этих вопросов.

Тикки ответа тоже не знала. Маринетт спрашивала квами об этом, но малышка только неуверенно сверкала красным и признавалась, что никогда раньше об этом не задумывалась. Она и Плагг всегда просто делали свою работу… хотя Плагг больше интересовался акумами, демонами и прочей ересью.

Это Маринетт веселило. Оставалось только отловить Кота и заставить снять синхронизацию, чтобы поболтать с его квами.

Пока друзья вовсю обсуждали акум, Маринетт перебирала карты и поглядывала в краткое описание каждой. Его сделал Адриан, — когда только успел? — чем очень, кажется, гордился. Ровные строчки, ровные буквы. Вот уж кому не нужен шаблон: Агрест и так будто бы использовал его.

Ну, читать такие конспекты — одно удовольствие.

Только Маринетт углубилась в чтение, как телефон Альи начал надрываться от истошного писка. Дюпэн-Чэн на это устало вздохнула.

Акума.

— Где на этот раз? — спросила она, пока Алья копалась в телефоне, пытаясь тот заткнуть.

— Как обычно, у Лувра.

— «Как обычно» — это у Эйфелевой башни, — сказал Адриан, собирая вещи. — Ты побежишь туда сейчас?

— Конечно! Вы со мной?

Нино тотчас ответил горячим согласием. Маринетт и Адриан отказались, так что Сезер, схватив Ляифа за руку, буквально вылетела из библиотеки, на ходу прощаясь с друзьями.

— Она всегда такая активная из-за акум, — проворчала Маринетт, складывая карты в коробочку, — прямо тошно.

— Может, она — Ледибаг, — мрачно заметил Адриан. — Хотя бы в душе, да.

— Будь она Ледибаг, она бы ненавидела всех этих акум до печёнок, — страдальчески вздохнула Маринетт. — Ты сейчас домой?

— Да. А ты? Тебя проводить?

— Нет, сама доберусь. Спасибо.

Они довольно тепло распрощались: Адриан поспешил на выход, Маринетт задержалась, чтобы якобы сходить в туалет. В уборную она на самом деле зашла, но только для синхронизации с квами.

Выбираться пришлось через окно, но это были мелочи.

Бег по крышам немного привёл в себя. Где-то на полпути к Лувру к Ледибаг присоединился Нуар: мрачно поздоровался, смачно зевнул и лениво подмигнул вместо обычного флирта. Не будь Маринетт настолько уставшей из-за ночных истерик, она бы забеспокоилась. Вместо этого она просто спросила, не прерывая бега:

— Всё нормально?

— Отлично, миледи.

От её раздражённого взгляда Кот даже не почесался. Пожал плечами, явно не чувствуя вины за собственную скрытность, и всё-таки признался:

— Личные проблемы, никак не связаны с прошлой акумой. Всё было не так котоклизматично, миледи.

— Может, не так уж котострофично?

— О, нет, в моей жизни как раз произошла одна котострофа… не смотри так, — он замахал руками и отвлёкся, из-за чего едва не врезался в телевизионную антенну, — мне просто неудачно признались в любви.

— А ты что?

— А я сказал, что люблю тебя.

На это Ледибаг ничего не ответила. Да и что бы она могла сказать?

Площадь около Лувра была залита мыльной водой. В воздухе кружились разноразмерные пузыри. Мыльная плёнка сверкала радугой, переливаясь от солнечного света. Один из пузырей, бывший больше остальных раз в десять, словно замер во времени в тот момент, когда начинал лопаться. В сердцевине у него будто горела крошечная звёздочка.

Акума, из-за которой Ледибаг и Кот Нуар прибыли, уже оказалась побеждена: над до смешного несуразным дядькой в яркой одежде стояла уже знакомая Маринетт одержимая. Таролог.

Она не давала о себе знать с прошлого своего исчезновения. Маринетт бы вообще предпочла бы, чтобы она вовсе исчезла с горизонта и никогда не появлялась: слишком разумная акума пугала. Она не хотела Талисманов, но при этом не называла своих желаний, не выдвигала требований, не нападала. Теперь вот вообще — победила другого одержимого.

Ледибаг переглянулась с Котом. Нуар выглядел таким же растерянным, как и она сама, так что говорить девушка ничего не стала. Коротко махнув в сторону одержимых, Ледибаг уцепилась йо-йо за ближайший к ним фонарь и прыгнула с крыши.

Таролог даже не пошевелилась, когда супергерои оказались рядом. Она внимательно разглядывала мужчину у своих ног, словно экзотическое насекомое.

На лбу второго акумы была прилеплена карта. Приглядевшись, Ледибаг узнала Звезду: женщина на одном колене, льющая воду одновременно на землю и в озеро.

Что там это значило? Надежда, хорошая возможность… Маринетт не помнила. Но вот белые звёзды на картинке до абсурда напоминали мыльные пузыри, замершие в воздухе. Даже большая жёлтая была похожа на тот огромный пузырь, что застыл во время взрыва.

Кот замер рядом с Ледибаг, за её левым плечом. Как всегда: он выбирал эту позицию потому, что Маринетт была правшой и, соответственно, атаковала йо-йо при помощи правой руки. Левая сторона при этом обычно оставалась незащищённой.

Таролог оторвалась от разглядывания второго одержимого и повернулась к героям. Маринетт нахмурилась: в прошлый раз акума выглядела по-другому.

Нет, одежда оставалась той же. Длинные цветастые юбки, звенелки-монетки у пояса, широкая рубаха сверху, платок, покрывающий волосы и много украшений. Вот только Маринетт была уверена, что оттенок волос, как и черты лица, изменились. Раньше лицо было более грубым и круглым, теперь же стало по форме скорее сердцевидным. Да и чёрные волосы изрядно потеряли в пигменте, напоминая теперь молочный шоколад.

— Звезду обычно трактуют положительно, — сказала одержимая, не смотря на Чудесных, — однако это не всегда верно. Звезда — это несбывшиеся надежды. Бесполезность действий. Поэтому он сейчас не двигается, дети. Я держу его и не даю активировать их.

Второй одержимый на это икнул пузырём. Тот выскочил из его рта, поднялся метров на пять, и завис, присоединившись к другим. Ледибаг от этого отчего-то ощутила нервный озноб.

— Что должны делать эти пузыри? — спросила она охрипшим голосом.

Кот сразу же напрягся.

— Взрываться, — беспечно пожала плечами Таролог. — Не очень сильно. Достаточно, чтобы убить или покалечить.

У Маринетт задрожали руки. Она посмотрела наверх, где замерли сотни этих красивых и смертельно опасных пузырьков, и у неё едва не подкосились ноги.

— Они взрываются друг за другом, — добавила акума, тоже посмотрев наверх. — Неудобно.

— Господи, — пробормотал Кот, также оглядываясь. — Да тут всё взлетит на воздух…

— Ударной волной снесёт половину Парижа, — легко согласилась акума. — Не волнуйтесь, дети. Вы этого не увидите. Мы в эпицентре.

Маринетт сделала крошечный шаг назад и схватила Кота за руку. Нуар тотчас отреагировал: сжал её пальцы, даруя так необходимую сейчас поддержку, и встал на пару миллиметров ближе. Так, чтобы она ощущала его рядом.

— Однако, если акуму очистит Чудесная Ледибаг, то все пузыри пропадут. Будто их не было.

— Где заражённый предмет? — сухими губами спросила девушка.

Одержимая подняла руку, показывая что-то, что Маринетт не смогла распознать.

— Бабочка здесь. Но я не могу её вам просто так отдать.

— Чего ты хочешь? — взял слово Нуар.

Маринетт ещё сильнее сжала его руку. Пальцы свободной руки метнулись к лицу, нащупывая маску. Нервный, плохой жест, от которого Маринетт стоило бы отучиваться, прежде чем кто-нибудь не узнал бы её по нему одному.

Смешно же: столько скрываться, столько стараться сохранить Тайну Личности, и пустить всё Коту под ремень исключительно из-за собственной нервозности! Это можно будет рассказывать как очень грустный анекдот.

— Тебя, — сказала акума.

Хватка пальцев Маринетт стала ещё сильнее. Пожалуй, если бы не костюм Нуара, ему бы перемололо косточки в труху.

— Что?

— Я хочу тебя, Нуар, — медленно повторила одержимая.

У неё не было зрачков, склера оказалась ужасающе-пустой и белой, практически стерильной. Словно ненастоящая.

— Не думаю, что это хуррошая идея, — нервно усмехнулся Нуар, то и дело стреляя взглядами по зависнувшим пузырям. — Я, знаете ли, принадлежу исключительно миледи, и сомурршенно не интересуюсь другими женщинами, да и вообще…