— Я не проводил трансформацию.

— Это и не требуется.

Что же. Неудобно, но не смертельно.

— Пяти минут хватит.

— Уже четыре тридцать семь.

Наур рванул вперёд, сметая шестом пытающихся заградить ему путь тварей. Те отлетали, как кегли после столкновения с боулинговым шаром.

Это Кота развеселило. Только вот на смех не было времени: ему было уготовано всего лишь…

— Четыре ровно.

…четыре минуты, прежде чем ощущение всемогущества пропадёт. А значит, за эти двести сорок секунд он совершит чудо.

Одержимый, словно приняв какое-то решение, резко прекратил шевелиться. Замер неподалёку от Кота, скрылся за защитой бесконечных клыкастых тварей в облегающих штанишках, и словно отключился от реальности. Сморщенная на лице кожа пошла буграми, — это Нуар видел краем глаза, когда отмахивался от острых когтей, — прежде чем начала лопаться, выпуская…

— Это что, руки?

Нуар отпрыгнул от одержимого и передёрнулся. Увиденное его не шокировало, но всё-таки вывело из блаженного состояния холодного разума.

Руки. Из глаз, носовой впадины и пасти одержимого тянулись крошечные ручки, будто принадлежащие детям. Все они были увенчаны острыми когтями и оказались намного длиннее, чем должны быть обычные конечности.

Криповатая картина, как сказал бы Нино. Адриану не понравилось.

Скаламбурить бы про то, что нечего такой дряни тянуть руки к его леди… но Коту было плевать на шутки, на самом деле. Они не привели бы его к исполнению цели.

— Ты нас не засунешь обратно, кошак! — зашёлся шипением одержимый — Без коксинелл ты ничего не можешь!

Нуар склонил голову к плечу и перехватил шест поудобнее. Стукнул кончиком по земле, привлекая внимание тварей к вроде бы стальной поверхности. И бросился в атаку.

Как бы тварь ни выглядела, ему всего-то нужно было уничтожить цилиндр на её голове. Всего-то.

— Две десять, — предупредила Тикки.

Нуар сшибал когтистых приспешников акумы в могилы. Ямы заполнялись, выплёвывая гробы с разворошёнными трупами и вполне живыми людьми. Слава всем богам, горожане не приходили в себя: во время боя активные свидетели больше мешаются, чем помогают.

Одержимый, — или что там было вместо него, — начал паниковать и совершать ошибки. Оступился. Уклонился не туда. Дёрнулся вперёд.

Кот считал эти ошибки вместе с секундами, как профессиональный метроном. Раз. Два. Три. На четвёртый счёт Нуару удалось сбить шестом цилиндр с его головы. На пятый — отпихнуть акуманизированного, не давая спасти головной убор от падения в яму.

На шестой счёт Нуар выхватил букетик от Супер-Шанса из-за спины и засунул в пасть слишком близко подобравшейся твари. Та подавилась, схватилась за горло и отшатнулась в сторону, конвульсивно дёргаясь.

На седьмой в руках Кота вместо шеста оказалось йо-йо. Тикки всё ещё цеплялась за волосы Нуара, в ушах вместо серёжек жглись два плевка магмы, в голове гулял холодный ветер. Было и жарко, и холодно, и кости Кота трещали, плавились, скручивались от нечеловеческой боли.

Он был близок к оргазму от ощущения собственного всемогущества.

Восемь-девять-десять — и акума, вылетевшая из могилы, оказалась внутри йо-йо. Одиннадцать — белая бабочка улетает наверх. Двенадцать — Кот произносит традиционное прощание.

— Минута сорок.

К чёртовой дюжине Нуар подкидывает букетик, вырвав тот изо рта задохнувшейся твари. Чудесное Исцеление действует как обычно: в небе появляется рой волшебных насекомых, но они совершенно не интересуют Нуара. Всё его естество стремится к Ледибаг, и он не сопротивляется этому желанию.

Он запрыгивает на крышу, ощущая внутри могильный, — ха-ха, — холод. Его трясёт от озноба и жара, который ломает его изнутри. Сжигает и замораживает. Уничтожает.

Одни говорят, мир умрёт в огне, другие твердят про лёд.

Нуар умирал от холода и жара одновременно.

Он оказался рядом с Ледибаг и рухнул на колени. Тикки перебралась на его плечи и пыталась расцепить замочек на одной из серёжек. У квами не выходило.

Нуар смотрел на Ледибаг, но едва её видел. Кровь, грязь и раны пропали, будто их не было. Это было хорошо. Он смотрел на лицо Ледибаг, на её ресницы, веснушки, нос и губы, и никак не мог понять, что же он видит. Взгляд бездумно скользил туда-сюда, не задерживаясь на деталях.

— Алья! Помоги! — заверещала Тикки совсем рядом с его ухом. — Серьги!

Сезер отбросила свой телефон, словно тот был ядовитой змеёй, и метнулась к Нуару. Кот наклонился над Ледибаг, обнимая её, закрывая её лицо собой. Сомкнул горящие в огне руки на её маленьком, хрупком человеческом теле и прижал девушку к своей груди.

В его замерзающем сознании билась мысль о Тайне Личности. Его Леди точно не хотела бы, чтобы кто-то, даже их верная фанатка Алья, узнала бы её. Не так. Не сейчас.

Никогда.

Он чувствовал, как его уши практически насилуют: что Алья, что Тикки не были нежными, когда пытались снять с него серьги. Было не больно, скорее странно. Адриан мало кому разрешал прикасаться к себе. Не только к голове, а в общем.

Он… вроде бы он не любил прикосновения. Наверное.

Ледибаг в его руках зашевелилась, словно просыпаясь от долгого, мучительного кошмара. Нуар чувствовал, как она возится: как ребёнок, который не понимает, что происходит вокруг после дневного сна. Она подтянула руки вверх и уютно умостила их на груди Кота, потом скользнула выше и крепко обняла Нуара за шею. Наверное, ей было неудобно.

— Ледибаг! — взвизгнула Тикки. — С него надо снять серьги! Быстрее!

Её руки были не горячими и не холодными. Тёплыми. Приятными.

— Всё хорошо, Кот, — услышал Нуар голос Ледибаг, хриплый и сильный. — Дай мне их снять.

Он немного отодвинулся и наклонил голову, чтобы ей было удобнее. Смотрел прямо в голубые глаза, но не видел ничего: перед его взглядом было слишком много всего. Мир. Миры. Их, другой, другие. Талисманы Плагга и Тикки, наконец оказавшиеся у одного Хранителя, резонировали и пели, готовы в любой момент замолчать. Чтобы услышать.

Они хотели… они ждали его желания.

Вот только Нуару было нечего загадывать.

Серёжки оказались в её ладонях. Огонь и лёд в последний раз вспыхнули в его венах, прежде чем уйти, оставляя после себя только напоминание о бесконечной боли и таком же бескрайнем блаженстве. О силе, которая была совершенно не нужна.

Ни Нуару, ни Адриану.

Ведь их Леди уже была в их руках.

Комментарий к Глава 8

Да, здесь есть строчка из стихотворения Роберта Фроста. Мне оно очень нравится :)

Три варианта его перевода:

.

Одни говорят, мир умрёт в огне,

Другие твердят про лёд,

Я долго жил, и кажется мне,

Огонь скорей подойдёт.

Но если бы кто-нибудь мне сказал,

Что дважды нас гибель ждёт,

Я не удивился бы,

Я узнал, что ненависть толще, чем лёд.

///

(Мир, говорят, сгорит в огне

Иль станет льдом.

Вкус страсти я познал вполне -

Пожалуй, мир сгорит в огне.

Но если дважды гибель ждет,

То, ненависть познав сполна,

Я знаю, как смертелен лед -

Боюсь, зима

Нас всех убьет.)

///

Как мир погибнет? От огня

Иль ото льда погибель ждет?

Сомнений нету у меня:

Огонь опаснее, чем лед.

Но если мировой пожар

Земной наш не погубит шар,

То даст достаточно нам льда

Холодная вражда.

.

А ещё вот вам картинка, что дико меня мотивирует. Тут самый лучший Нуар, которого я видела, чесслово.

https://sun9-3.userapi.com/mQCR4a-9PpnxRSPJ1r7RmdITfwVCa7PGlc_lMw/o_F6Qeu5xHg.jpg

========== Глава 9 ==========

Комментарий к Глава 9

Так. Выкладываю раньше срока, поскольку хочу отзывов и настроить выкладку на понедельники.

Приятного чтения. Впереди вас ждёт немножко стекла.

Алоха!

Признаться честно, Адриан едва не поседел во время разговора с отцом: Габриэль Агрест был настолько недоволен поведением собственного отпрыска, что его глаза будто покрылись ледяной корочкой. Блеск стекла его очков только ухудшал ситуацию, добавляя Адриану нервов. Габриэль точно знал, как нагнать на сына ужас одним только взглядом без единого слова.