— Даже не смей ругаться, — осадила Кота Эмили. — Это всё равно не поможет делу.

Меньше чем за пять минут возня внизу прекратилась, а персонажи картин вернулись к своим делам. Попрошайки тянули руки, знатные дамы и господа важно шествовали по брусчатке, неподалёку рыцари сражались на мечах. Вот один из рыцарей получил ранение, крошечную царапину — и люди рядом набросились на него, как стая голодных пираний. Первым кинулся именно тот рыцарь, что был ближе всего. Такие мелкие конфликты вспыхивали и гасли по всей площади, но оживших картин от этого меньше не становилось.

Надежда на то, что они перегрызут сами себя, пропала, даже не родившись.

— Итак, — повторил Кот, — у вас есть идеи?

— Прежде всего у меня есть нехорошее предчувствие, — сказала Ледибаг.

Они с Котом никогда не теряли и капли крови, какой бы ни была рана. Однако что-то подсказывало Маринетт, что не в этот раз.

— У нас ведь может пойти кровь, верно? — спросила она у Эмили.

Мадам Агрест склонила голову к плечу и медленно кивнула.

— Это возможно, — сказала она. — Ваши раны не кровоточили из-за того, что их наносило духовное существо, из духовного мира. Вы же были в мире физическом и частично в энергетическом… однако теперь, когда Грани растворяются, духовный мир смешивается с физическим. Значит, кровь будет.

— Просто отлично. Замечательно. Великолепно!

Будь под ногами какой-нибудь камень, Маринетт бы обязательно его пнула. Камня не было, так что для успокоения ей пришлось глубоко дышать и надеяться на удачу.

— Почему, раз Грани растворяются, сюда не хлынул поток потусторонних гостей? — спросила она, пытаясь выровнять дыхание.

— Полководцы. Их фигуры настолько большие, что закрывают собой бреши.

Маринетт надавила пальцами на веки и села на корточки. Замечательно, акумы не хлынули в мир из-за того, что им не дают пройти акумы побольше.

Сразу за этой мыслью возникла другая: а как им с Котом восстановить Грани, которые, судя по всему, пошли Нуару под хвост? Что им делать-то? Как восстановить то, что Маринетт даже представить себе не может? Как эти Грани выглядят? Как старая занавеска или как что-то более фундаментальное? И что с ними, чёрт бы их побрал, делать?!

Паника подкрадывалась на мягких сфинксовых лапах, и Маринетт вцепилась пальцами в собственные хвосты. Вдох-выдох, Ледибаг, отставить истерику — для неё вообще не время. Сначала в любом случае стоило позаботиться об акуме, и только потом заводить разговор о латании старых занавесок. К тому же, как показала ситуация с палачом и Упырём, Таролог точно знала, что делать. И к чему всё это приведёт.

Что Маринетт оставалось? Только положиться на чужое предвидение и всезнание.

— Чисто теоретически, — сказал Кот, — мы можем подстреливать людей по одному, чтобы другие их сжирали. Тут неподалёку был охотничий магазин.

— Слишком много времени, — отклонила вариант Маринетт. — И я не припомню за тобой такой кровожадности, котёнок.

На лице Габриэля опять появился фиолетовый контур бабочки. Смотрел мужчина при этом на одну из картинок — молодого паренька в очень бедной одежде. На лице у этого юноши тоже горел силуэт бабочки, и он замер, когда голограмма появилась около его глаз.

Габриэль прикрыл веки, и фиолетовое свечение пропало. Паренёк очнулся и продолжил жевать травинку, подпирая спиной фонарный столб. Словно ничего не происходило.

— Я смогу вас провести, — утомлённо сказал мужчина. — Но на этом моя помощь кончится.

— Провести? — переспросил Кот. — Как?

— Заставлю море краски разойтись, как перед Моисеем. Готовы?

Герои переглянулись и кивнули. Габриэль опустился на одно колено, немного наклонил торс вперёд и вытянул руки в сторону площади — так, словно между его ладоней должен был появиться как минимум фаербол.

Подспудно Маринетт этого и ожидала. Но у Габриэля всего лишь загорелись кончики пальцев, а на лице снова появилась голограмма бабочки.

— Вперёд, — приказал он. — Быстро!

Не медля ни секунды, герои и Эмили спрыгнули с крыши и побежали ко входу в музей. У людей рядом с ними то появлялись, то исчезали фиолетовые маски-бабочки на лицах, и в итоге персонажи старых полотен не реагировали на близость Хранителей Камней Чудес.

Почти перед самым входом в музей случилась осечка: маски заискрились на лицах персонажей, а затем пропали — уже насовсем. Маринетт обернулась, но с такого расстояния смогла увидеть лишь то, что Габриэля на крыше не было.

Эмили, заметив её замешательство, схватила Ледибаг за руку и силком впихнула в музей. Двери Таролог захлопнула перед лицом картинок, начавших приходить в себя; для надёжности Мадам Агрест воспарила и на голой силе опустила железный заслон — ещё одну преграду между реальностью и музеем.

Кот в это время наблюдал за тем, как персонажи внутри рвут друг друга: хитрый Нуар, пробегая мимо кучки нелюдей, успел кого-то поцарапать и вымазать в крови оторванный же кусок ткани. И теперь этот кусок он накинул на того из картинок, что был ближе всего.

Естественно, остальные в миг накинулись на соплеменника и принялись его грызть. Мужчина, не понимающий, что происходит, защищался как мог — и ранил этим других. Грызня грозила перейти в бойню.

— Идём быстрее, тут есть боковой проход.

Они скользнули в почти незаметную дверцу, оставляя нарисованных людей рвать друг друга. Закрывшаяся дверь отрезала их от рычания и нечеловеческих возгласов.

Маринетт шла следом за Котом, не особо задумываясь, куда он направляется. В какой-то момент под ногами возникла лестница, ведущая наверх, и девушка безропотно начала подниматься.

— Как мы будем искать акуму? — спросила она у Эмили, идущей сзади.

— Нам нужно какое-нибудь знаменитое полотно. Пока мы были на колеснице, Габриэль смог посмотреть через глаза полководца. Большой зал, бежевые стены, впереди полукруглые поручни.

— Поручни? — Адриан обернулся к матери и замедлил шаг. — Так это же элементарно. За полукруглыми только Джоконда Да Винчи, причём оригинал, а не репродукция.

— Значит, к этой картине нам и надо.

Адриан кивнул. Они поднялись по лестнице и прошли по коридору, на ближайшей развилке Агрест свернул налево, затем ещё и ещё. Маринетт поначалу старалась отслеживать его путь, но довольно быстро сдалась: Кот знал, куда идти, так что нужно было просто следовать за ним.

— Ты помнишь план Лувра? — спросила она.

Нуар махнул рукой.

— Мы довольно часто тут сражались, миледи. Я посчитал, что, если я выучу план, то смогу быть тебе более полезен, — он запнулся и посмотрел назад, прямо в её удивлённые глаза. — Это было до того, как мы с тобой устаканили наши геройские отношения, честное слово.

Маринетт растерянно кивнула. Первое время у них с Котом всё было сложно: страхи, недоверие, неприятие… но у акум, особенно у очень опасных акум, оказался настоящий талант сближать напарников. Сложно не доверять человеку, что раз за разом вытаскивает тебя из когтистых пальчиков смерти. Иногда буквально.

Встречавшихся на пути персонажей полотен Кот сносил в сторону удлиняющимся шестом. Маринетт примерно представляла, из-за чего Нуар не нежничает с существами, что выглядели как люди: где-то там, недалеко от музея, находился отец Адриана, неизвестно в каком состоянии. Сейчас было не до нежностей с теми, кого в реальности могло даже не существовать.

В зале Джоконды неожиданно не оказалось ни единой души. Кот очередным взмахом жезла откинул в сторону стражников — двумерных египетских Анубисов, таких больших, что они едва помещались на этаже. Следы египетской живописи отлетели с такой лёгкостью, будто весили не больше листа бумаги.

Если бы была возможность закрыться в зале наедине с акумой, герои бы так и сделали. Однако вход оказался простой аркой, без намёка даже на самую хлипкую дверь.

— Что же… вы пришли.

Джоконда всё так же загадочно улыбалась со своего полотна, и взгляд у неё был расслабленно-мягким, практически материнским. Маринетт сразу же ощутила, как у неё зачесались кулаки: так и хотелось треснуть по этому самодовольному лицу, заставить исчезнуть осточертевшую улыбочку и выбить пару-другую зубов. Никогда ещё предмет живописи не вызывал у Маринетт подобного приступа ярости.