Сгоревшие дотла не исчезали, но становились тенями — бледными копиями самих себя. Понурые, они шли за спину своего кумира, — Маринетт предложила Коту назвать так акуму, и Нуар тотчас согласился, — и оставались там, покорные его воле.

Вот такого они с Нуаром точно не придумали бы. Кумир уничтожал своих почитателей, чтобы на выходе получить идеальных и послушных рабов. Грозная армия: ни потребностей, ни страха, ничего. Только слепое обожание божества и готовность сделать за него что угодно.

Акума, естественно, увидел их. Его голова не была похожа на человеческую; фигура также не могла сравниться с гуманоидной. Он весь был — чистое пламя ярко-жёлтого цвета, квинтэссенция восхищения и красоты в этом мире. То, что заменяло ему лицо, — неоформленный рот и белые пятна глаз, более ничего, — могло возникнуть в любом месте его бесформенного тела.

Заметив своих противников, акума отрастил из пламени нечто, напоминающее руку, и лениво помахал. Нуар потёр шею и посмотрел на Ледибаг.

— У нас есть план?

— Пожарный гидрант? — предложила Маринетт первое, что пришло ей в голову.

— У меня есть идея получше, — сказала Эмили, доставая карту из юбок. — Башня.

В этот раз Кот идею матери не понял.

— Как нам…

— Просто смотри.

Возница хлестнул кнутом, и сфинксы, улегшиеся было, сорвались с места. В несколько кругов они поднялись так высоко, что люди внизу превратились в неразличимое тёмное месиво. Огонёк акумы сверкал так же ярко, как и вблизи, и был столь же привлекателен.

Эмили на секунду замерла, а затем быстрым мощным движением выкинула карту вверх, к мягкому белому пуху облаков. Звон монет на её юбке был подобен тризне в честь акумы. От Башни, выбранной Тарологом, разрослась такая непроглядная чернота, что на секунду Маринетт показалось, будто наступила ночь.

Но это была не ночь, нет. Эмили использовала самую разрушительную карту колоды самым тривиальным способом: перенесла в реальность из-за Граней бушующую бурю, что когда-то изобразила на карте Памела Смит.

Громыхнуло так, что Кот в панике закрыл звериные уши. Маринетт положила свои ладони поверх чёрных перчаток. Да уж, не везло сегодня Нуару с его обострённым восприятием.

— Бедняга. Держись, котёнок.

Они оказались в оке бури, если Маринетт не путала термины: вокруг них бушевала гроза, скрежетал гром, лились бесконечные потоки дождевой воды, однако на колесницу не попало ни капли. Внизу скулил акума, пытающийся спрятаться от водяных капель; дождь следовал за ним как приклеенный.

Импульса волшебства хватило минут на десять. Возница спустил людей вниз, к бессознательным невольным фанатам Кумира, и к нему самому — к тому, что от него осталось.

Сколько бы огонь ни пожирал людей, он всё равно оставался огнём, и вода хорошо сделала своё дело. От огромного пламенного голема остался крошечный комочек тепла, не больше монетки. Маринетт с особым удовольствием раздавила бледно-жёлтое напоминание о былом могуществе и растёрла участок асфальта ногой, чтобы не оставить в живых ни одной искорки.

— Какой возмутительно-идиотский конец, — прокомментировал это Нуар.

Маринетт цыкнула.

— Как ты там говорил раньше? Это наш город, и им не стоило приходить на чужую территорию.

Кот улыбнулся, — это была мягкая влюблённая улыбка Адриана, которую Маринетт обожала всем сердцем, — и поцеловал её руку.

— Несомненно ты права, миледи. И каждый, кто посягнёт на нашу территорию, будет растёрт под твоим каблучком, не так ли?

— У меня нет каблуков.

— М-да, промашка. Под твоей нежной пяточкой?

Она вытянула руку и закатила глаза.

— Пошли. То, что у нас получилось с одним акумой, не значит, что второй при этом убежит в панике.

Статуя героев была оплавлена наполовину, фигура Ледибаг, что была сверху, превратилась в кусок мягкого металла. Неживому Коту, хоть и досталось меньше, тоже было не позавидовать.

Маринетт только надеялась, что они с напарником не повторят судьбы их статуи.

Они вернулись на колесницу, которая почти сразу пришла в движение. Едва удержав равновесие, герои вернулись к своему посту у борта транспорта.

— Никогда больше, — бормотала Ледибаг, сглатывая тошнотную слюну, — никогда!

— Карты одноразовые, — постарался ободрить её Кот Нуар, — так что вряд ли нам удастся ощутить это удовольствие ещё раз, миледи. Надо просто потерпеть.

Маринетт поморщилась и прижала ладонь ко рту.

— По-моему, Тикки переела печенья, — пожаловалась она, — потому что ну не может меня так тошнить после нашего обеда. Я не так много съела!

Кот пожал плечами. У него таких проблем не возникало: Плагг был известным обжорой, и сыр мог поглощать воистину в неограниченных количествах.

— Куда сейчас, мам? — спросил Нуар у Эмили.

Таролог вздохнула — почти по-человечески устало, если учитывать, что с ощущением каких-либо эмоций у неё были большие проблемы.

— Колесница доставит нас ко второй акуме, после чего уйдёт обратно за Грани. Ему и так нелегко оставаться в мире. Дальше всё будет зависеть от вас. Скорее всего, придётся принять бой.

Маринетт прищурилась и посмотрела на великана, что управлял повозкой. Хотя выражение лица у титана было мужественно-расслабленным, она всё же заметила признаки обычной человеческой усталости: напряжённый взгляд, слишком глубокое дыхание и капли пота, едва заметно блестящие на висках.

Возница больше не нежничал со сфинксами: каждой из кошек достался чувствительный щелчок кнутом. Полузвери по-женски завизжали и побежали так быстро, что Маринетт едва не вылетела из колесницы. Кот, естественно, чуть не полетел следом, потому что они стояли в обнимку.

Вот был бы номер: приезжают Эмили и Габриэль к последней акуме, а героев-то и нет. Выпали. Звучит как плохой анекдот.

Львиные лапы рассекали воздух. Маринетт с беспокойством заметила, что они кровоточат: там, где животные подушечки касались невидимой опоры, оставались плоские красные следы. Они пропадали, когда колесница удалялась от них на почтительное расстояние, так что их путь был отмечен кровью лишь на небольшом участке.

Женские головы сфинксов кричали, от чего Маринетт начала нервничать. Возница был спокоен, но пот тёк по его лицу мелкими ручейками. Габриэль поддерживал Эмили, готовый в любой момент выпрыгнуть из становящегося опасным транспорта.

— Миледи, — добавил ко всей этой картине Нуар, — у нас, кажется, колесо отваливается.

Действительно, большое позолоченное колесо шаталось так, что практически вылетало. Маринетт даже представлять не хотела, что может случиться, если оно всё-таки слетит. Как происходит ДТП в воздушном пространстве? А оно вообще называется ДТП или как-то по-другому?

Ледибаг выглянула из колесницы. В монохромном зрении фигуры внизу неожиданно стали подсвечиваться красно-чёрным, как обычно бывало при поиске решения. Доверившись своему внутреннему чутью, Маринетт крикнула:

— Выпрыгивайте из повозки!

Удивительно, но послушался не только Кот, но и Габриэль с Эмили. Сама Маринетт на секунду задержалась и встретилась взглядом с возницей.

Гигант улыбнулся ей и с благодарностью кивнул. Через миг после того как Ледибаг выпрыгнула из колесницы, той для людей уже не существовало: возница на полной скорости въехал в раскрывшийся пролом реальности, покидая недружелюбный мир. Только таяли красные следы в воздухе.

Адриан с родителями ждали её внизу, на одной из крыш. Габриэль выглядел немного напряжённым с каплей раздражения: они так и не достигли места, где должна была находиться акума. А искать её можно было до умопомрачения.

— Надеюсь, у вас есть идея, как найти нашу цель, мадмуазель, — сказал он тем холодным голосом, от которого Адриан обычно тушевался и замолкал.

В этот раз Адриан, — Кот, — встал перед Ледибаг и предупреждающе нахмурился. Маринетт посмотрела вниз, на переполненные улицы, и невесело усмехнулась. Фигуры уже не подсвечивались красно-чёрным, однако были такими же цветными, как и картинки в новеньких телевизорах.