В голову Маринетт пришла мысль, что ради прогулки с Котом она бы всё-таки отказалась. Но с Нуаром они встречались только во время нападений акумы и на патрулях. Когда-то сама Маринетт настояла на том, что им не стоит проводить слишком много времени вместе. Сейчас она практически жалела об этом решении.

— Ладно, сходим.

— Йес! Отлично, девочка, не упускай свой шанс!

Алья застучала пальцами по экранчику телефона, очевидно, набирая смс Нино. Ноготки цокали по стеклу, напоминая Маринетт о Нуаре и его потрясающих когтях на перчатках. У Ледибаг такого не было. У неё вообще было маловато отсылок к настоящей божьей коровке.

Тикки говорила, что со временем всё может проявиться. А может и нет. У прошлых носительниц Камня Чудес иногда были крылья для полётов, фасетчатые глаза или несколько рук. Маринетт не была уверена, что она согласна на многорукость, но вот от жёсткой защиты хитина или от полётов она бы точно не отказалась.

«Всему своё время, Маринетт», — продолжала убеждать её квами. «Всё впереди!»

Маринетт продолжала надеяться, но внутри чувствовала, что вряд ли её внешний вид хоть как-то изменится. Хитин, крылья и полёты оставались далёкой, недостижимой мечтой.

Она, не торопясь, убрала швейные принадлежности по местам, а недоделанную футболку — в шкаф. По-хорошему, подарки Адриана она хранила в тумбе рядом с кроватью, но Маринетт было нужно забрать из гнезда Тикки. Оставлять квами дома, когда по городу гуляет акума, было попросту глупо. Да и скучала Тикки в одиночестве.

— Если выйдем сейчас, то придём даже на десять минут раньше, — разглагольствовала Аля. — Ну или мы можем ещё тут потусить.

— Давай возьмём немного выпечки? — предложила Маринетт.

— Тогда захвати сырные круассаны Адриану. Он от них, кажется, просто без ума!

Маринетт постучала пальцем по губам, припоминая. Нет, она точно знала, что Адриан ни разу не ел сырные круассаны, которые она приносила. Просто убирал их в сумку, и всё. Хотя макароны, пирожные и пироги ел наравне со всеми.

— Ты уверена, что они ему нравятся? Вроде бы он их не ел вообще. Может, аллергия или ещё что?

Аля самодовольно хохотнула и упёрла руки в бока.

— Конечно, уверена, девочка! Нино лично говорил мне, что Адриан говорил ему, что эти круассаны не раз спасали ему жизнь! Он, ясное дело, преувеличивал, но сама подумай: стал бы Агрест так отзываться о том, что ему не понравилось!

Против воли Маринетт покраснела. Приложив руки к горящим щекам, она прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

— Тогда возьму парочку.

— Парочку парочек!

Родители помогли Маринетт собрать гостинцы без особых вопросов. Они никогда не жалели выпечки на угощения для друзей дочери: всё-таки, слишком Маринетт была замкнутая, и это беспокоило Сабин и Тома. Год, когда их дочурка наконец выползла из панциря и завела аж трёх друзей, они считали счастливым.

Знали они и о том, что друзей на самом деле двое. Несложно было догадаться, что Адриан интересовал Маринетт несколько больше, чем Алья или Нино.

— Сырные круассаны для твоего будущего парня, — подмигнул Маринетт Том. — Только из духовки, кексик!

Маринетт привычно покраснела.

— Отлично, мы успеем донести их тёплыми! — обрадовалась Алья. — Ну же, девочка, вперёд, на выход! Спасибо, мадам Чэн, месье Дюпэн!

— Отдохните хорошенько!

Они еле успели на автобус и чуть не потеряли всю выпечку по дороге до остановки: Маринетт упала два раза и ещё один просто неудачно запнулась о выступающий из брусчатки камень. Ловкости в девушке в эти моменты было даже меньше, чем удачи в Коте Нуаре.

Нино и Адриан уже ждали их на другой остановке. Едва завидев светлые волосы, Маринетт внутренне замерла от робости и жуткого, нечеловеческого желания обладать Адрианом. Чтобы Агрест думал только о ней, чтобы касался только её, обнимал, целовал и, может быть, что-то даже больше, о чём она и думать побаивалась, и…

— Ты в порядке, девочка?

Маринетт встряхнула головой, прогоняя из воображения странные картины. Автобус притормозил на светофоре, не доехав до остановки пары метров, и теперь у Дюпэн-Чэн было несколько спасительных секунд, чтобы привести своё сознание в нормальное состояние.

— Не знаю. Нет. Да. Острый приступ гормональной атаки.

Взгляд Альи из острого и обеспокоенного стал смешливым.

— Гормоны, да. Ясно. Что же ты такого себе напридумывала, глядя на Агреста, что у тебя не то что щёки — грудь покраснела?

Маринетт стыдливо подтянула край футболки, пытаясь скрыть зарумянившиеся ключицы.

— У меня никогда не получится привлечь его внимание, — плаксиво сказала она.

— Ну, если ты продолжишь так краснеть, то точно привлечёшь.

Автобус, наконец, дополз последние метры и приглашающе распахнул дверцы.

— Правда?!

— Ага. Он подумает, что у тебя солнечный удар и вызовет скорую помощь.

— Алья!

Сезер рассмеялась и выскочила из автобуса, сразу прячась за Нино. Маринетт выпрыгнула вслед за подругой, но неудачно зацепилась кроссовком за порожек, и в итоге начала падать.

Всё замедлилось, будто кто-то схватил время за хвост. Маринетт остановившимся взглядом смотрела на то, как сантиметр за сантиметром приближается асфальт, и уже мысленно подсчитывала, сколько пластырей понадобится, чтобы заклеить все будущие ссадины. В разогнавшемся сознании она не только пережила боль от падения, которое ещё не случилось, но и мучительный стыд за собственную неловкость. Наверняка Адриан подумает, что она…

Что именно подумает Адриан, Маринетт представить не успела: Агрест, разорвав желе застывшего времени, внезапно оказался рядом и поймал её. Руки у него были словно два сгустка огня, их жар ощущался через футболку и жёг Маринетт кости.

«Горячий парень», — тупо подумала Маринетт, подняв глаза на Адриана.

— Ты в порядке?

Блондин выглядел действительно обеспокоенным. Алья и Нино, сцепившие руки, как аниме-подружки, смотрели на Маринетт и Адриана одинаково круглыми глазами. Сама Дюпэн-Чэн могла думать только о том, какой же Агрест, оказывается, жаркий.

Как Кот.

Или Кот был горячее?

— Мари, всё хорошо? — повторил вопрос Адриан.

И тут мир со щелчком вернулся на место. Автобус отъехал от остановки, шины зашуршали по асфальту, щёлкнула камера на телефоне Али, несмело гоготнул Нино.

Маринетт смотрела в глаза Адриану и чувствовала, что готова умереть прямо сейчас.

Или хотя бы признаться в любви. Рассказать о том, как бьётся сердце, когда Маринетт видит Адриана. Как в голове становится мучительно-пусто, а в груди разрастается сверхновая, готовая сожрать в своём пламени целую Вселенную. Потом эта звезда взорвётся, и мир, — все миры! — узнают о всепоглощающей любви Маринетт Дюпэн-Чэн. О её дрожащих ресницах, о сбитом дыхании, о неспокойных бессонных ночах, проведённых за шитьём — лишь бы Адриан улыбнулся. О том, как заплетается язык и немеют кончики пальцев, когда он касается её. О ещё множестве других вещей, что происходят с ней, если Адриан рядом — и если его нет.

— Адриан, я…

Он смотрел на неё яркой зеленью. Господи, какие же были у него зелёные глаза. Не изумруды и не листва, скорее — яблочная кожура и молодая трава, только проклюнувшаяся из самой зимы.

И руки у него были такими горячими, что практически обжигали. Плавили кожу, мясо, кости прямо через одежду. Маринетт чувствовала себя кусочком льда, который попал прямиком в костёр. От неё точно ничего не останется после того, как Адриан уберёт свои руки. Ничего.

— Я в порядке, — наконец сказала она.

Адриан медленно моргнул, словно тоже находясь под влиянием момента. Но этого просто не могло быть: Маринетт точно знала, что такая неловкая девица, как она, вряд ли вызовет у Агреста сильные эмоции.

— Я… я рад, Маринетт.

Он помог ей встать, придерживая за руки. Когда молчаливое касание затянулось, — Маринетт хотела бы, чтобы оно длилось вечно, — Адриан отодвинулся и принялся неловко поправлять свою одежду.