– Серьезно? – Его бровь дергается вверх. Невозмутимо достает телефон, что-то ищет и протягивает мне. – Это моя дочь?

Вижу фотографию Нюси и нервно сглатываю. Как? Откуда? Этого не может быть!

– Нет. Она только моя, – отвечаю, как можно спокойнее, но голос предательски дрожит. Внутри все сжимается от страха, но я никогда не скажу ему правду.

– Не ври, – шипит холодно и хлестко, словно отвешивает пощечину. – Это моя дочь. И я не позволю ей шляться по улице. – Его глаза вспыхивают недобрым огнем, но он меня не пугает. Я не чувствую от него угрозы.

– Где она? – тихо спрашиваю, наплевав на все. Это для меня сейчас главное. Самое важное на свете.

– У меня дома. – Его голос неожиданно смягчается. – Вчера сама пришла ко мне и заявила, что моя дочь.

– Сама? – качаю головой. – И ты ей поверил?

– Я сделал ДНК, Вика. – Иван разбивает мою оборону вдребезги. – Ты мне лжешь! И я хочу узнать почему!

– Я сделал ДНК, Вика. – Вру отчаянно, лишая возможности юлить. – Ты мне лжешь! И я хочу узнать почему!

Впечатываю ладонь в столешницу и впиваюсь в Вику взглядом.

– Почему? – Ее губы растягиваются в болезненной усмешке, а в глазах застывают кристаллики льда. – Потому что ты не имеешь права называться ее отцом.

Эти слова безжалостно полосуют по сердцу. Меня взрывает. Хочется проораться и разнести все здесь к херам собачьим, но усилием воли сдерживаю демонов внутри. Я здесь не для этого.

– Это ты так решила? – рявкаю угрожающе и сжимаю руки в кулаки, чтобы хоть куда-то направить негативную энергию, что распирает изнутри. Вот так просто – «не достоин»! Да, что ты о себе возомнила, девочка?

– Нет. Это ты решил, когда отказался от нее. – Ее голос дрожит, врезаясь в меня и переворачивая все внутренности вверх дном. – И теперь дочь есть только у меня. Моя! Дочь! – Вика подается вперед, практически выкрикивая это все мне в лицо.

Вскакиваю с места и повторяю ее движение.

– Серьезно? – рычу сквозь зубы, испепеляя взглядом. – Я даже не знал о ее существовании!

Бессильная ярость накрывает меня с головой, мешая трезво мыслить. Наши лица на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, но между нами как будто толстое стекло. Оно не дает приблизиться, но и отдалиться не получается.

Я чувствую тяжелое дыхание Вики, оно смешивается с моим и сбивается. Воздух вокруг нас, кажется, трещит от напряжения. Атмосфера накаляется до предела, достаточно одной неосторожной искры-слова, чтобы случился армагеддон. И я интуитивно жду его от нее, чтобы уничтожить нас обоих. Спалить дотла в горниле необузданных эмоций.

Но Вика неожиданно отстраняется и устало опускается обратно на лавку. Горькая, беспризорная ухмылка появляется на ее губах и зеркально отражается во мне.

– Бессмысленный какой-то разговор, – тихо вздыхает и поднимает на меня глаза. – Ты зачем пришел, Вань?

– Чтобы получить ответы. Но получил еще больше вопросов… – сокрушенно качаю головой, падая на свою лавку.

Запал иссяк, опустошив меня. Не покидает ощущение, что что-то не так. Либо Вика что-то недоговаривает, либо я чего-то не знаю. Какой-то информационный вакуум. Ничего не понимаю. Запутался.

Смотрю на часы. Время стремительно утекает. Ладно, с этим разберемся позже. Главное я услышал, но что делать дальше?

– Нюся будет жить у меня, – сухо констатирую я.

Думаю, Вика должна знать о моем решении, хотя, конечно, не обязан отчитываться в сложившихся обстоятельствах. Она выглядит какой-то потерянной, но неуверенно кивает, соглашаясь.

– Есть что-то, о чем я должен знать?

– У нее аллергия на кроликов и очень слабое горло… – Вижу, как она дрожит и обнимает себя руками.

Черт. Зарываюсь пальцами в волосы и несильно сжимаю. Не могу видеть ее такой. Изнутри корежит от происходящего и почему-то чувствую себя палачом. Но ведь я не виноват. Это все эмоции, а значит, я не вывожу ситуацию.

– Посмотри на меня, – тихо прошу, сам не знаю зачем.

Вика послушно поднимает голову. В ее глазах отчетливо читаются страх, отчаяние и что-то едва уловимое и до боли знакомое. Интуитивно чувствую ее эмоции, они проникают в меня и бередят так и не зажившие раны на сердце.

Меня накрывает желанием защитить. Даже убить любого, кто посмел обидеть ее. Ничего не могу с собой поделать. Откуда-то из глубины души рвутся чувства, похороненные заживо. Словно не было шести лет разлуки. Словно она не чужая женщина.

– Ванечка, помоги мне, – шепчут ее губы, а в глазах дрожат слезы. – Я ничего не делала.

Так произносить мое имя умеет только Вика. По-особенному, заставляя сердце заходиться от восторга и эйфории. Стискиваю зубы и прикрываю глаза, пропуская ее слова через себя. Все во мне откликается на ее мольбу, но я пока не готов давать обещания. Мне надо подумать на трезвую голову.

– Почему же твой Дима не помогает? – спрашиваю прямо, не отпуская ее взгляд. Да, черт возьми, мне нужна правда. Если я впишусь в эту историю, хотелось бы понимать риски.

– Нет никакого Димы, – шмыгает она и вытирает несколько капель с щек. – И не было никогда. Я обманула тебя.

– Зачем? – пораженно смотрю на нее. Вся с таким трудом выстроенная картинка рассыпается. Какого хера здесь творится?

– По-другому ты бы не отстал…

– Время вышло, – раздается звучный голос, и дверь с лязгом открывается.

Вика вздрагивает и сильнее сжимается. Твою мать! Как сдержаться и не разнести эту богадельню к чертовой матери?

– Пару минут еще, – прошу надзирателя, но тот качает головой.

– Не могу, и так сделал все, что мог. Лицом к стене, – обращается к Вике. Та не спорит и поднимается. Кидает на меня взгляд, полный немого отчаяния, и идет к стене.

С ужасом наблюдаю, как на ее запястьях застегивают наручники и уводят. Уводят, а я ничего не могу с этим сделать. Да это треш какой-то!

Возвращаюсь в машину, небрежно падаю на сидение и несколько раз с силой засаживаю ладонями по рулю, вымещая неконтролируемую злость. Как смог не сорваться там, в этом жутком месте, сам не понимаю. Когда уводили Вику как какую-то преступницу, я был на грани, очень близок к опасной черте, но холодный разум все-таки взял верх над пылающим сердцем, и получилось сдержать своих демонов.

Изнутри до сих пор колотит от бессильной ярости. От собственной беспомощности. От осознания, что это все вообще не мое дело, но оставаться равнодушным не получается. Резко откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. Стараюсь выровнять частое дыхание и снизить градус накала эмоций. Давно меня так не бомбило. Давно ничто не задевало за живое. Я был уверен, что живого-то во мне не осталось. Все умерло после предательства любимой женщины.

Оказалось, напрасно. Эмоции рвут на куски, хочется выть раненым зверем и крушить все, что попадется под руку. Вика отказалась от меня шесть лет назад, поставив точку в наших отношениях. Предала, раздавила меня. А теперь, когда я с таким трудом соскреб себя с асфальта и научился жить без нее, просит о помощи?

«Ванечка, помоги мне. Я ничего не делала» – всплывает в сознании и едва не сносит волной адреналина. Распахиваю глаза и сжимаю кулаки, вновь начиная заводиться. Одна фраза и невинный взгляд, и я уже готов глотки рвать за нее.

Самое стремное, что я даже не раздумываю, как поступить. Не мучаюсь выбором перед принятием решения. Все решил еще вчера, когда увидел глаза дочери. Точно такие же, как у ее матери.

Непередаваемое ощущение, но сейчас я смог его уловить. Словно долго плутал в темном, душном подземелье и наконец выбрался на белый свет. Глоток свежего воздуха вскружил голову, опьянил и наполнил до краев энергией.

Какого хрена? Я не хочу все это чувствовать! Не хочу становиться зависимым и ждать удара в спину! Головой все понимаю, но ожившее сердце диктует свои правила. По-хорошему, надо решать вопрос жестко. Доказывать отцовство через суд и лишать Вику родительских прав, но отчего-то рука сама тянется к телефону. И я уже знаю, кому позвоню.