- Российский царизм, произнес Франтишек, подчинил себе абсолютно все, даже веру, потому мы и зовем эту монархию абсолютной. Она погубила православие навсегда. Церковь превратилось в министерство.

  - Ойче Франтишеку, а этот маркиз де Кюстин просто путешествовал по России, да? Он был иностранец?

  - Де Кюстин - странствующий аристократ, много повидал, в том числе и те области России, куда доселе не ступала нога европейца.

  - Но ведь... Ян запнулся. Он француз, жизнь прожил во Франции, и ничего странного, что в России ему многое показалось плохим. Мне вот тоже.... Когда пан граф увез меня в Польшу, мне непривычно было. И язык, и люди, и одежда, и вера. Кое-что и сейчас не понимаю. Но я же не пишу таких писем, чтобы все в дурном свете выставить. И потом: разве плохо, что у православного священника есть жена и дети?

  - Ах, пане Яну, пане Яну, что мне с вами делать? Одно из двух: либо у вас доброе сердце и потому всех пытаетесь оправдать, либо вы остаетесь во власти шиизмы (раскола, рольск.) Вы не можете примириться с правдой о своей родине - вздохнул иезуит.

  - Но так нельзя, ойче Франтишку!

  - Почему?

  - Потому что этот маркиз пишет, наверное, не только о том, что увидел на самом деле, а еще и о том, что ему показалось.

  - Но свидетельства маркиза принимают за непреложную истину! Даже некоторые соотечественники, например, философ Чаадаев... - начал иезуит.

  - За непреложную истину письма де Кюстина они принимают потому, что сами никуда не ездят. А преувеличивать, зная, что многие поверят тебе на слово, не проверив, грешно.

  - Больший грех, уклонился он, быть еретиком. Впрочем, оставим этот разговор. Я хотел, чтобы вы, пане Яну, прочли маркиза полностью. Думаю, там много любопытного...

  - Я читал эту книгу еще в детстве. Любопытного в ней не столь уж и много.

  - Да?! - удивился Франтишек.

  - Дома были свалены разные книги, в том числе и эта, вся истрепанная, признался Ян, а, выучившись грамоте лет в 5, я хватал все, что попалось под руку. Одну историю из нее отлично помню - о злодее бароне Унгерн фон Штернберге, топившим корабли обманным маяком на своем острове.

  - Не буду настаивать - произнес иезуит. В библиотеке пана графа еще много книг, которых вы не читали.

  Из дневника Шуйского.

  Иезуит Франтишек меня особо не стращал, уверяя, что описания мук ада ему не слишком хорошо даются, но один раз все-таки напугал. Он принес старопечатную книжицу, нравоучительный опус некого монаха из Люблина, изображающую мучения грешников в преисподней. Картинка первая: посреди бушующего моря горячей серы возвышалась живая горбатая гора с когтистыми лапами и зубатой недружелюбной пастью. Художник, догадываюсь, старался нарисовать морское чудовище Левиафана, поглощающего нечестивцев, но получился у него озленный кит. В пасть его стройными рядами, словно на прогулку, шли "шизматики" - православные, а так же пара индусов в набедренных повязках и группа мусульман в чалмах. Евреи мучились отдельно, особый иудейский ад, "шеол", нарисован на следующей странице.

  Несимпатичные демоны - решил я, листая книжицу, перевернул еще пару страниц и неожиданно обомлел. В главе "слово гневное еретикам, пребывающим в расколе" из заглавной буквы S вылезало отвратительное змеевидное существо, голова которого - вылитые страшные волки из моих давних кошмаров. Те самые. От них я вцеплялся в подушку и часами не мог уснуть, со страхом вглядываясь в тени, падающие из окон. Их противные кривые зубы, длинные уродливые челюсти, маленькие красные глазки!

  Неужели они приходили, дабы утащить меня в ад? Но если это так, то почему не унесли? Схватили бы в охапку и все!

  О.Франтишек невероятно обрадовался, увидев, что я "узнал" здесь "своего демона" и жутко его боюсь.

  А ведь они могут вернуться! - напоминал иезуит, укусят и затерзают! Защитить тебя может только наша святая церковь. Демоны ни за что не придут к мальчикам, причастившимся в костёле. Они смирно стану у порога дома, застучат когтями, захлопают крыльями, зацокают своими мерзко пахнущими слюнявыми языками, усеянными ядовитыми бороздками и шипами, завоют, застонут, но не пройдут.

  Душа Яна останется чиста и свободна, говорил Франтишек, ни один демон, даже самый мелкий, не переступит защитной черты.

  .... Другой раз на меня едва не навеяла холодный ужас история о призраке, гуляющем поздними весенними вечерами у монастыря бонифратов. Бонифраты, объяснял о.Франтишек, это малоизвестный и немногочисленный монашеский орден посвятивших себя бескорыстному лечению неимущих. Всюду, куда бы их ни занесло, братья открывали свои госпитали, где старались лечиться даже самых тяжелых и заразных больных. Так было и здесь. Бонифраты упросили шляхту пожертвовать деньги на возведение монастыря с госпиталем при нем. Однако из-за совсем уж непонятных странностей госпиталь очень долго не получалось достроить и открыть. Около полувека шло строительство, то прекращаясь, то продолжаясь. Наконец госпиталь открыли.

  А вскоре после того, как монахи все-таки начали принимать больных, в один день 1844 года все они неожиданно пропали! Как сквозь землю провалились! Вечером были, утром - исчезли!

  Крестьяне, проходя мимо бывших владений бонифратов, крестятся и вздыхают. Видать, темны были души этих братьев, что поглотила их нечистая сила! Даже самые здравомыслящие и то уверены: тут без чертей не обошлось. Так это или не так, я не знаю. Но непонятно: кто кормит тонкошеих черных лебедей, плавающих в небольшом рукотворном пруду? Сколько раз наблюдал одну и ту же картину: тишина, нет никого, внезапно один лебедь начинает яростно шипеть, изгибая шею и хлопать крыльями. Потом он словно срывается с невидимой цепи и быстро плывет, вернее, мчится, к кромке берега, где утыкается клювом в нечто съедобное и проглатывает. Кто бросает ему угощение? Тень монаха? Или лебедь подплывает к давно запримеченному, но оставленному на десерт, лакомству?