Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Оттуда он, точно зная, что намного опережает своих врагов, решил добраться до деревни: среди домов его никто не станет искать.

Он подумал о Пресьямоне.

Эту деревню он знал лучше всего.

К тому же он будет рядом с Аньелеттой.

Ему казалось, что это придаст ему сил и принесет удачу, что кроткая и целомудренная девушка сможет влиять на его судьбу.

Тибо направился к Пресьямону.

Было шесть часов вечера.

Охота продолжалась больше пятнадцати часов.

Волк, собаки и охотники проделали не меньше пятидесяти льё.

Когда черный волк, сделав крюк через Манере и Уаньи, выбежал на опушку Амского леса, солнце уже склонялось к горизонту и окрашивало вереск в ослепительный пурпурный цвет; ветерок, ласкавший мелкие белые и розовые цветочки, был напоен их ароматом; сверчок запел среди мха, и жаворонок, взмывая в небо, приветствовал приход ночи, как двенадцать часов назад встречал день.

Безмятежность природы странным образом подействовала на Тибо.

Его удивляло, что она может оставаться такой прекрасной и радостной, когда его душа истерзана тоской.

Глядя на цветы, слушая пение птиц и стрекот насекомых, он сравнивал тихий покой и чистоту этого мира со своими страшными тревогами, он спрашивал себя, умно ли он поступил, заключив после первой сделки вторую, несмотря на новые обещания посланника дьявола.

Он боялся, что и вторая сделка принесет ему лишь разочарования.

Пробегая по наполовину скрытой золотистым дроком тропинке, он узнал в ней ту, по которой провожал Аньелетту в день, когда впервые встретил девушку; в день, когда ангел-хранитель внушил ему мысль стать ее супругом.

Воспоминание о новой сделке, благодаря которой он сможет вновь завоевать любовь Аньелетты, немного ободрила Тибо, сникшего при виде всеобщей радости.

В Пресьямоне звонил колокол.

Его печальный однообразный звон напомнил черному волку о людях и о том, что он должен опасаться их.

Он смело направился через поле к деревне, надеясь найти приют в какой-нибудь заброшенной лачуге.

Когда он огибал огораживавшую кладбище низкую стену, сложенную из сухих камней, в овраге, которым он бежал, послышались человеческие голоса.

Продолжая свой путь, он неминуемо встретится с этими людьми; вернувшись назад, он должен будет подняться на холм, и его увидят; из осторожности он решил перепрыгнуть через ограду кладбища.

Одним прыжком он оказался на кладбище (как большая часть сельских кладбищ, оно примыкало к церкви).

Заброшенное, оно все заросло высокой травой; кое-где попадались кусты ежевики и терновник.

Волк подошел к самому густому кусту и, оставаясь невидимым, обнаружил развалившийся склеп, откуда мог бы наблюдать, что делается вокруг.

Проскользнув под колючками, волк спрятался в склепе.

В десяти шагах от Тибо свежая могила ждала своего постояльца.

Из церкви доносилось пение — тем более явственно, что склеп, служивший укрытием беглецу, некогда соединялся с церковью подземным ходом.

Через несколько минут пение смолкло.

Черный волк, которому было не по себе от соседства с церковью, решил, что люди из оврага прошли мимо и что пора бы ему подыскать себе более надежное убежище взамен этого временного.

Но не успел он высунуться из-за своего куста, как ворота кладбища раскрылись.

Он вернулся на прежнее место очень обеспокоенный.

Первым на кладбище вошел ребенок в белом стихаре, с кропильницей в руке.

За ним человек, тоже в стихаре поверх одежды, нес серебряный крест.

Священник, нараспев читающий заупокойные молитвы, следовал за этими двумя.

За священником четверо несли покрытые белой тканью носилки, усыпанные венками и зелеными ветками.

Ткань обрисовывала очертания гроба.

За носилками шли несколько жителей Пресьямона.

Такая встреча на кладбище была естественной, и Тибо, сидя рядом с открытой могилой, не должен был удивляться тому, что увидел, но все же он забеспокоился и с тревожным любопытством стал следить за церемонией, несмотря на то что малейшее движение могло выдать его присутствие и, следовательно, погубить его.

Священник окропил могилу, на которую обратил внимание Тибо, и носильщики опустили свой груз на соседний холмик.

В наших краях существует обычай — если хоронят молодую девушку или женщину в расцвете красоты, ее несут на кладбище в открытом гробу, под одной лишь тканью.

Там друзья могут в последний раз проститься с усопшей, родные — в последний раз поцеловать ее.

Потом заколачивают крышку — и все кончено.

Старуха, на вид слепая, направляемая милосердной рукой, подошла проститься с покойной, и носильщики приподняли ткань, покрывавшую лицо.

Тибо увидел Аньелетту.

Из его разбитой груди вырвался глухой стон и смешался с плачем и рыданиями присутствующих.

Лицо Аньелетты, очень бледное, застывшее в невыразимом покое смерти, под этим венком из незабудок и маргариток было прекрасным как никогда при жизни.

При виде бедной покойницы Тибо почувствовал, как тает сковавший его сердце лед. Мысль о том, что он подлинный убийца этой девушки, пронзила его болью: безмерной — потому что она была истинной; мучительной — потому что в первый раз за долгое время он думал не о себе, но о той, что умерла.

Когда он услышал стук молотка, забивавшего крышку гроба, когда камни и земля посыпались из-под заступа могильщика на тело единственной женщины, которую он любил, им овладело безумие: ему казалось, что телу Аньелетты, еще недавно такому свежему и прекрасному, еще вчера живому, твердые камни причиняют боль, и он сделал движение, желая броситься на провожающих и отнять у них ту, что должна была достаться ему хотя бы мертвой, раз при жизни она принадлежала другому.

Предводитель волков - any2fbimgloader11.jpeg

Человеческая боль подавила это последнее движение загнанного зверя, под волчьей шкурой пробежала дрожь, из налитых кровью глаз брызнули слезы, и несчастный воскликнул:

— Господи! Возьми мою жизнь, я от всего сердца возвращаю тебе ее, если это вернет к жизни ту, что я убил!

Вслед за этими словами раздался такой устрашающий вой, что люди в ужасе разбежались с кладбища.

Тибо остался один.

Почти в ту же минуту гончие, снова напавшие на след черного волка, перепрыгнули стену в том же месте, что и Тибо, и заполнили опустевшее кладбище.

За ними показался обливающийся потом сеньор Жан на коне, покрытом кровью и пеной.

Собаки направились прямо к кусту и что-то там схватили.

— Улюлю! Улюлю! — громовым голосом закричал сеньор Жан и, спрыгнув с коня, не заботясь о том, есть ли кому стеречь его, выхватил охотничий нож и бросился к склепу, прокладывая себе путь среди собак.

Собаки дрались над свежей окровавленной шкурой волка, но тело исчезло.

Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что это была шкура волка-оборотня, которого они травили: она была совершенно черная, за исключением одного белого волоска.

Что стало с телом?

Никто и никогда этого не узнал.

Но с тех пор никто не встречал Тибо в тех краях, и все единодушно решили, что оборотнем был башмачник.

Поскольку нашли только шкуру, а тело исчезло; поскольку на том самом месте, где нашли шкуру кто-то слышал слова: «Господи! Возьми мою жизнь, я от всего сердца возвращаю тебе ее, если это вернет к жизни ту, что я убил!», — священник объявил, что Тибо спасся благодаря своему отречению и своему раскаянию.

Это предание казалось особенно правдоподобным оттого, что еще многие годы — до тех пор, пока Революция не упразднила монастыри, — каждый раз в годовщину смерти Аньелетты из монастыря, расположенного в полульё от Пресьямона, выходил священник-премонстранец и шел молиться на ее могиле.

Вот и вся история черного волка, как мне рассказал ее Моке, служивший сторожем в доме моего отца.

КОММЕНТАРИИ

51
{"b":"7805","o":1}