Ее скрипучий безэмоциональный голос напоминал робота. По-моему, ей даже нравится этот процесс.

– Да, понятно.

А что мне оставалось?

Оставив кота маме, которую я благополучно нашла в толпе, она учила врача делать его работу, в этом вся она, даже в такой ситуации не забудет о своей работе, которой она жила. Взяв дочь за руку, мы вошли в маленькую комнату размером с ванную.

Все обложено зеленой плиткой, само помещение очень темное и мрачное. В правом углу свисал большой серый душ, из стены торчали еще несколько маленьких, похожих на массажные. Сразу при входе слева был большой ящик под одежду и чемодан. Он был полностью из металла. Сгрузив туда вещи и раздев себя и дочь, закрыла крышку этого ящика, лампочка загорелась красным. Случайно дотронувшись, я обожгла руку.

– Ай!

Он был кипяток, видимо, это тепловая обработка. Надеюсь, меня не сварят заживо, мне не очень-то идет красный.

Я попросила дочь отвернуться, я не стесняюсь того, что она увидит меня голой, больше страшно, так как я не знаю, что это за процедура, мало ли, сварить меня хотят? Подошла к душу. Вставать надо на красный крест, мне это уже не нравится. Может, он красный от чьей-то крови? Ладно, хватит быть трусихой.

Одним резким движением нажимаю кнопку, торчащую из стены. Резкий удар воды об тело. Господи, как это больно, ощущение, что ломаются кости во всем теле, маленькие лезвияот воды просто парализуют меня. Не сразу почувствовала, что вода – кипяток. Да они что, меня и вправду сварить хотят? Боль пронзила каждый уголок моей кожи, чувство, будто меня ломают пополам, главное – не закричать от боли, а то могу напугать дочь. Вода прекратила меня бить, мне казалось, прошла целая вечность в этих минутах. После из боковых отсеков пошел холодный, даже ледяной поток ветра. Теперь мне кажется, что меня замораживают, и также из-за резкой перемены температуры была адская, невообразимая боль в костях. Стиснув зубы, вылетали только легкие стоны, которые я не могла остановить. Но кричать нельзя!

Все, это мучение закончилось. Я не могу сделать ни шагу, сил просто нет, такое чувство, что вода забрала последние силы. Может, у меня уже все сломано? Вроде нет, шаг, еще один. Все тело будто бьет током. Каждый шаг с трудом, но я прихожу в себя. Тело начинает чувствовать. Стопы чувствуют неприятный и холодный пол. На стене перед дверью висела простыня. Я завернулась в нее, хотя после потока холодного воздуха я, кажется, уже сухая, но с волос продолжает стекать вода.

Подойдя к ящику, я достала вещи, они уже были нормальной температуры, а главное, сухие и теплые. Сухая одежда – это кайф. Одев себя и дочь, я постучала в дверь, они открылись.

Женщина-робот смотрела на нас, будто получила удовольствие от моих мучений, я явно ей не понравилась.

– Ну как? Освежилась? Понравилось?

Ее скрипучий голос прям по нервам. Подавать вид, что мне больно, я не хочу.

– Сходите тоже освежитесь, вам точно надо. Хоть от чего-то удовольствие получить. – Сейчас я была не в том настроении, чтобы улыбаться.

Какой же кайф – видеть ее красневшее лицо от злости.

Мы пошли искать близких.

Идти по длинному коридору с кучей дверей страшно. Я боюсь заблудиться. Боюсь не найти никого. Парень в форме сказал: прямо, потом налево, и я увижу лифт, ехать надо будет вниз на второй, потом выйти, пойти налево и опять к лифтам, там спуститься на четвертый.

Интересно, где мама сейчас? А брат?

– Мама, вот лифт, – такой приятный голос в этом дурдоме.

– Да, зай, спасибо, я бы прошла его. Ты умница.

Поцеловала ее в щеку.

– Хочешь нажать на кнопку? Ты же это любишь.

– Я боюсь.

– Давай вместе?

Она радостно подбежала к лифту, и, посмотрев на меня, мы нажали кнопку. Я чувствую себя счастливой рядом с ней, мне становится спокойно. Ощущение, что бы ни происходило сейчас в мире, неважно, важна только она и я.

Мы услышали шаги, приближающееся к нам.

Лифт открылся, я не люблю ездить с кем-то, мне комфортнее одной. Решила быстро зайти и нажать кнопку, блин, не успели. Из-за поворота вышла невысокая девушка. Брюнетка, смуглая, с очень красивой фигурой, кругловатое лицо и смешные зеленые очки без стекол, больше для стиля. Она махала рукой.

– Подождите, не хочу здесь оставаться одна.

Я быстро нажала на кнопку ожидания, и она благополучно запрыгнула к нам.

Ехать нам быстро, поэтому говорить я не сильно хотела. Но, видимо, у девушки были другие планы.

– Спасибо, что подождали. Я Кира.

– Пожалуйста. Оля, – показав рукой на дочь, – это Саша.

– Какая прикольная, почти с меня ростом. Будем дружить? – протянув руку Сашке.

– Мам, можно? – подняв на меня свои голубые глаза.

– Почему бы и нет?

Двери открылись, и тут я поняла, что забыла, куда идти дальше.

– Кира, ты не помнишь, куда идти: налево или направо?

– Нет, я этот момент прослушала,– в ее голосе слышна растерянность. – Может, обратно поедем? Там и спросим.

Я вышла из закутка, посмотрела по сторонам, поняла, что коридор в две стороны. Куда пойти? Я подумала, мало ли, выход только один. Но не все так просто, приключения продолжаются, и смешно, и грустно. Мне же в эфир идти, а если меня не найдут? Пошлют в столовую? Нет, надо найти выход.

– Возможно, ты права, поехали назад, – посмотрев на новую знакомую.

Но нажать кнопку вызова не удастся – ее просто здесь нет.

– Странно, то есть наверх нам не попасть? – Мое удивление было написано у меня на лице.

– Оль, смотри, экран для карточек. Может, приложим наши?

Идея правильная. Кира достает свою карточку из маленькой сумочки, висящей у нее на талии. Прикладывает – и ничего не происходит. Вообще ничего.

– Давай мою?

Я всеми силами пытаюсь ее приложить, как будто от силы что-то зависит.

Верчу вверх, вниз, вправо, влево. И, как назло, никто не едет. Ни одна попытка не принесла результата.

– Ну, я предлагаю выбрать сторону и пойти, – как обычно, беру инициативу в свои руки.

– Давай направо?

– А давай, выбор небольшой. – Не знаю почему, но Кира располагала к себе.

Шум, шорох, кто-то толи ругается, то ли просто разговаривает. Как раз с правой стороны.

– Слышите? Думаю, можно пойти посмотреть, если что, спросить. Шум вроде бы справа, пойдемте?

– Оль, ты думаешь, это хорошая идея? Мало ли, мы кому-то помешаем. – Ей было неудобно или страшно идти на звуки.

Интересная она, конечно.

– Кира, я думаю, вместо того, чтобы блуждать по коридорам, которых, – смотря на бесконечные проходы, – по-видимому, здесь много, лучше спросить, даже если мы кому-то помешаем.

Я пристально посмотрела на нее, мне кажется, по моему взгляду она поняла, что я права.

Взяв дочь за руку, посмотрев еще раз на Киру, мы двинулись в сторону шума. С каждым шагом людей было сильнее слышно. Теперь отчетливо было понятно, что там точно ругаются. Мы подошли вплотную к двери, из-за которой доносился шум. Как-то я не решалась стучать, но понимала, что никто, кроме меня, этого не сделает.

Набрав побольше воздуха в грудь, сделав глубокий выдох и такой же глубокий вдох, я постучала. За дверью резко все затихло, возможно, у нас галлюцинации и все это нереально? Прошло минут пять, никто не ответил.

– Все это выглядит очень подозрительным, – мой голос эхом разлетелся по коридору.

Подумав минуту, я решила постучать еще. Не могло же быть у нас массовое заблуждение?

Наконец на двери загорелась зеленая лампочка, ее открыли. Я точно не ожидала увидеть черноглазого охранника, меня аж пошатнуло назад от неожиданности.

– Что надо? – его взгляд отталкивал меня.

Он явно не слышал о дружелюбии. Настолько холодно, резко и грубо звучала эта фраза. В нем все пугало до мелочей: взгляд, фразы и даже его недобрая улыбка.

Кира и Саша стояли у меня за спиной, хотя в этот момент это мне хотелось спрятаться за чью-нибудь спину.