– Хорошо, заходи, дверь надо закрыть, а то еще зайдет кто, страшно. – Я быстро забежала в магазин, и она захлопнула за мной дверь и провернула ключ, посмотрев на меня. – Тебе что положить?

– Давай крупы и консервы, и пару шоколадок. – Я смотрела на прилавок, но не понимала, что сейчас надо мне, еда кажется настолько неважной.

– Все правильно, думаю, вдруг нас в поле или лес повезут, еда всегда пригодится. Без нее никуда нельзя. – Она быстро складывала все, что попадается в руки.

Как же я благодарна таким людям, раньше бы и не заметила, и таксист, и Света. Хорошие они.

– Хватит? – показывая мне заполненный пакет. – Давай еще кофе и конфет положу?

– Да, давай, спасибо тебе.

– Мы же все люди. Все, иди, и я побегу к сыну.

– Хорошо, аккуратнее, там хаос. Возьми себя в руки и иди спокойно.

Ключ, дверь. Как хорошо, что мне в соседний подъезд.

Достаю ключи из сумки, домофон, прижимаю, а он не срабатывает, странно, что такое? Еще раз, и еще, ура, получилось! Захожу и захлопываю за собой дверь. Поднимаясь по лестнице, я слышу крики из квартир, страхом пропитано все вокруг. Мне самой страшно от непонимания, и первый раз в жизни я боюсь идти по своей парадной. Хорошо, что Саша сегодня дома. Я надеюсь, они все еще дома.

Ключ, дверь.

– Мама? – заходя в квартиру и смотря по сторонам.

– Мы одеваемся в комнате, закрой дверь за собой! – крик из детской.

Навстречу из комнаты выбегает расстроенный ребенок.

– Саша, господи, с тобой все хорошо? Ты что, плачешь?

– Я испугалась, боялась, что ты не придешь, что-то плохое случилось, и я подумала, что ты не успеешь.

Вытираю ей слезы, обнимаю и целую.

– Я всегда вернусь к тебе. Я тебя люблю больше всего на свете. А теперь давай собирайся, хорошо?

Кивая и целуя меня, убегает в комнату.

Так, чемоданы вижу, а почему они пустые?

– Мам, ты не собралась?

Выходит накрашенная, с чистой головой из комнаты, а глаза полны ужаса, даже пудра не помогает, видно ее бледность от страха. Так, надо собраться и успокоится, но сначала я ее обниму, подхожу к ней.

– Все будет хорошо, верь мне. – Давно мы так искренне не обнимались, как я испугалась за них, сейчас в ее руках я чувствую себя маленькой девочкой, но не могу сейчас раскиснуть, слезы. – Мам, я очень тебя люблю, но надо собрать вещи и кота. – Вытираю покатившуюся слезинку со щеки и сразу становлюсь серьезнее.

– Кот уже в переноске, Саня, я и кот готовы, остались вещи, – говорит это она с такой гордостью и улыбкой сквозь слезы.

– Хорошо, что Цезаря не забыли.

Я посмотрела за маму и увидела недовольную бело-рыжую морду в переноске. Мне стало очень смешно и в тот же момент грустно.

– Ну и морда у вас, монсеньор. – Кот посмотрел так, как будто все понимал.

– Мам, собери детское и документы, я соберу наше и еду.

Только сейчас она заметила огромный пакет у меня в руках.

– Оля? Еду? Ты думаешь, все так серьезно? – Ужас в ее глазах говорил за нее.

– Я думаю, лишней она не будет, неизвестно, что будет дальше. – Я старалась сделать свой голос максимально спокойным.

– Что там вообще происходит? – смотря на входную дверь.

– Я не знаю. Военные, паника, страх. Поэтому мы будем сильные. Ты Олегу звонила? – Страх за всю семью одолевал меня.

– Да, он с Анжелой, уже идут к метро, все у них нормально.

Услышав хорошую весть, я взяла себя в руки.

– Сколько время?

– 14:00, у нас еще много времени на сборы, – с каким-то облегчением произнесла она.

– Я не думаю, на улицах хаос. Хоть нам и недалеко, но, чувствую, идти мы будем долго, так что пора. Включи новости, пока собираемся. – Я смотрела со спокойствием ей в глаза и увидела, как сейчас ей это помогает.

– Хорошо, тогда я в детскую.

Я киваю на автомате и иду в комнату. Так, основное: сейчас май, но возьму я куртки, неизвестно, куда мы попадем.

А вот и новости, сердце в пятки уходит, скажите, что все это шутка, прошу. С надеждой смотрю в телевизор.

«Наш корреспондент с места событий, на улицах паника, в Москве, говорят, поджигают магазины и машины, может, они что-то и знают? Я нахожусь около станции метро “Невский Проспект”, люди напуганы, но стоят и держат очередь. Куда увозят людей, мы пока не знаем, связь прерывается и, кажется, пропадет, но я буду здесь освещать вам события. Итак, интернет по всему миру прекратил работу, сотовая связь почти не ловит, так что не паникуйте, если не можете дозвониться до близких. Военные не отвечают на вопросы, но видно, что они сами сильно напуганы. Еще одна важная вещь: один человек – один чемодан, не несите с собой много, у вас их все равно заберут… Пи-и-и-и-и…

Вот и тишина…

Смотря на все это со стороны, кажется, что это нереально. Мы вышли из дома с двумя чемоданами, большой сумкой через плечо и котом в переноске, еду я распределила, везде. Живем мы на Третьей Советской улице, ближайшее метро – «Площадь восстания», туда и двигаемся. Саша, которая хватается за меня и за маму. У меня ощущение, что домой мы больше не вернемся. Мне грустно от этой мысли. Хоть я и хотела уехать из этой квартиры, но я в ней выросла. Это мой район, даже школа, в которой у меня было много неприятностей, тоже родная. Почему так тоскливо от предчувствия? Может, это всего лишь страх и паника и завтра я опять буду стараться сбежать из этого дома?

Из мыслей меня вывела Сашка, дергая меня за руку:

– Мамочка, там что-то горит, там пожар и там, и там.

Я не успеваю смотреть за ее пальцем, и правда, магазины, машины горят, но нет сирен и пожарных. На часах уже полчетвертого, а людей почти нет. Как-то жутко от мысли о пустом городе.

– Зай, – всегда так ее называю,– будь сильной. Я сама не знаю, что сейчас происходит, но я рядом, вместе мы со всем этим справимся, хорошо?

Честность в любой ситуации, она уже все понимает.

– Еще немного – и мы придем, а дальше уже будем смотреть по ситуации.

– Оля, смотри, – выходя за поворот, мама показывает на толпу.

Я проследила за ее взглядом.

– Вижу.

Все оцеплено военными людьми, рядом толпа, все плачут и кричат, драки, кто-то убегает, пожилой мужчина пытается агитировать что-то с крыши дома, он кидает непонятные горящие предметы со словами: «Нас обманывают, не ходите». Страх, ужас, паника. Все это читается в этом небольшом отрезке города, плачущие дети добавляют ужаса в эту картину.

Мы почти подошли, и я увидела пару, скорей всего, муж с женой и грудным ребенком, мужчина уговаривал ее поехать ради него и ребенка. Она кричала, что ей надо домой готовить ужин. Вырываясь из его объятий, кусая и пиная его. В итоге она развернулась и начала убегать, он не смог ее догнать, так и остался стоять с ребенком на руках.

– Стойте!

Я аж подскочила на месте, военный пытается нас остановить. Блин, а он очень симпатичный, брюнет, голубые глаза, еще и высокий, мне кажется, что мы виделись раньше. Так, хватит, сейчас уж точно не до этого.

– Вы на автобусы идете? – уже более спокойно спросил он.

– Нет, погулять с ребенком вышли, погода ведь позволяет.

Да уж, не съязвить не могла. Взгляд мамы убивает, мне кажется, я ее насмешила.

– Мне надо знать, многие не хотят ехать, боятся, поэтому и такой вопрос, – показывая на толпу, которая просто смотрит, но не идет в сторону военных.

– Молодой человек, извините, не разбираюсь в званиях, – посмотрев на его погоны – я с мамой, дочерью, котом и вещами. Уж точно не поглазеть пришла. Куда нам проходить?

Откуда во мне эта смелость берется? Еще и язык длинный.

– Пойдемте, мне надо задать вам вопросы. Автобусы только отъехали, должны новые скоро прибыть.

Жестом он показал цепи из военных нас пропустить, прошел вперед. Следом мама, Саша и я, цепь за нами сомкнулась. Странное ощущение, когда следом за тобой смыкаются военные.

Метро с кучей людей не выглядит необычно, здесь рядом вокзал, так что даже вещи не смущают. Много семей, и у всех в глазах страх – страх неизвестности. Странно, но здесь тихо, все молчат и ждут, я как будто попала в немое кино, только крики за ограждением напоминают о том, что все это реально.