– Вы скоро поймете. Следуйте за мной.

Ковалев последовал за гуманоидом, но мысли от волнения скакали галопом в его сознании.

– Это вы приходили ко мне там… на Земле? – спрашивал он и, получив утвердительный ответ, продолжал. – А у вас все-таки есть имя?

– Зовите меня Макс, – отозвался гуманоид.

– Очень хорошо, – внезапно обрадовался Ковалев, сам не зная чему. – Макс, скажите, а как мы все-таки прошли через эту стену? Я думал, что такое невозможно.

– Это вовсе не стена, – эти преграды мы называем иначе. В переводе на ваш язык – это «темный свет».

– Темный свет? – удивлялся Ковалев. – Это как?

– Видите ли, Андрей Владимирович. Свет способен превращаться в вещество, а вещество – в свет, – это знают даже ваши ученые!

– Ученые… – задумался Ковалев, вспоминая все, что связано с научными знаниями, с которыми в последний раз он сталкивался во время учебы в школе, а это было больше двадцати лет назад. – Я, наверное, многое пропустил…

– Только они не способны управлять этим процессом, – продолжал свою мысль гуманоид по имени Макс. – А все потому, что они стремятся находить практическое применение, едва открыв что-то новое, даже не потрудившись вникнуть в свое открытие, как следует. Обладая неглубокими познаниями, они не способны понять главное…

– Так что же все-таки это «главное»? – ухватился за слово Ковалев, почувствовав сильное волнение.

– Главное – что свет есть в каждом из нас, и мы должны уметь им управлять.

– Каким же образом?

– С помощью силы мысли, конечно. Именно так мы с вами сейчас прошли через эту преграду, хотя вам и казалось, что это сделать невозможно. Я чувствую ваши сомнения. Мои слова, то знание, которое я вам открыл, пока еще не вмещаются в ваше сознание. Но вы должны пройти через это. Вам еще многое предстоит узнать, но вы ведь желали прикоснуться к тайнам бытия. Стало быть, вас уже можно поздравить… с почином. Так у вас, кажется, говорят?

– Откуда вы о нас так много знаете? – удивлялся Ковалев.

– Я давно живу на этом свете, Андрей Владимирович! Но вот мы и пришли… Давайте вашу руку.

Они вместе преодолели новый рубеж, за которым оказалось сферическое помещение, подобное тому, где ночевал Ковалев.

В помещении находились двое: женщина, которую Ковалев узнал (это ее он похитил из Киева), и неизвестный молодой человек (его он раньше не встречал). Тот поднялся с пола и, радостно улыбаясь, протянул руку Ковалеву.

– Алексей, – представился юноша. – Рад познакомиться с вами, Андрей Владимирович.

– И я, – обескуражено проговорил Ковалев, с недоумением глядя на него. Потом он перевел взгляд на женщину, но та не удостоила его своим вниманием, – молча сидела на полу с потерянным видом.

– У нас принято рассаживаться по кругу, – сказал Макс.

Когда все разместились, к ним присоединился и сам гуманоид по имени Макс.

– Итак, теперь все в сборе! – провозгласил он. – Но прежде чем перейти собственно к делу, я готов ответить на вопросы, которыми вы задаетесь теперь. Знаю, кое-кто из вас считает себя похищенным или увезенным, – ни много ни мало, – на другую планету! Взглянув вверх, вы поймете, что это заблуждение…

Внезапно белый свод этого сферического помещения распался, и в вышине повисла необъятная и пугающая чернота.

– Ой, мамочки! – вскрикнула женщина, обхватив голову руками.

– Море в ваших священных книгах неслучайно называют бездной. Но, как вы видите, у него все-таки есть дно, где мы, собственно говоря, и находимся, – сообщил Макс.

– Мы на дне морском? – раздался восхищенный голос Алексея, который встал со своего места, вглядываясь в черноту. – Это невероятно! И как вам это удалось?! На этой глубине наверняка колоссальное давление!

– Кто ищет, тот всегда найдет! – отозвался Макс. – Наши предки, которые давным-давно освоили водную стихию, искали решение, и, в конце концов, они его нашли – опустились на самую глубину.

Ковалеву стало немного не по себе от осознания того, что они находятся под водой.

– То есть вы хотите сказать, что мы и не покидали землю?

– Если вы имеете в виду планету, то – да. Мы, по-прежнему, на Земле, только в ее водной части.

Женщина, оправившись от первого испуга, с интересом спросила вдруг:

– Иначе говоря, и люди, и вы… – извините, не знаю, как вас называть, – жили все это время рядом друг с другом. Но как же так вышло, что мы до сих пор не знали о вашем существовании?

– Может, потому, что не хотели знать? Или потому, что не хотели признаваться себе в этом? – заметил Макс. – Люди, живущие на поверхности, чересчур поглощены борьбой друг с другом, и они просто-напросто не видят того, что происходит вокруг… Нам же делить нечего, потому что мы живем в океане!

– Но… откуда вы? – запнулась растерянная Евгения. – Вы прилетели с другой планеты?

– Скорей, наоборот…

– То есть?

– Некоторые из нас переселились на другие планеты, но все началось именно здесь…

– Все началось? – переспросил Ковалев. – Но как это произошло?

– Мы можем только предполагать, – развел руками гуманоид. – Одно не вызывает сомнения, – когда-то мы были единым народом.

– Не хотите ли вы сказать, что люди и вы… – Евгения запнулась от волнения.

– Да, – подтвердил ее догадку гуманоид. – В те далекие времена мы все были земноводными, – могли перемещаться по суше, но жили, главным образом, в воде… Это наша родная стихия, в которую всем предстоит вернуться!

– Но как же наши ученые, – заметил Ковалев, – утверждают, что человек произошел от обезьяны? Выходит, они не правы?

– Правы, – на губах гуманоида скользнула улыбка, – но лишь отчасти! Вы уже слышали от меня, что я думаю о ваших ученых, хотя здесь и присутствуют двое из них… Ваши коллеги, – обратился Макс к Евгении и Алексею, – зачастую весьма поверхностно мыслят. Они ухватятся за что-нибудь, – какую-нибудь догадку или открытие, – и считают, что все остальные перед ними в неоплатном долгу. Гордыня разъедает ваше сообщество, которого, на самом деле, и не существует. Ведь там у вас наверху, по сути, действует один лишь закон – каждый сам за себя…

– А у вас дело обстоит иначе? – недоверчиво проговорила женщина.

– А как вы думаете, мы бы смогли выжить в этой среде и построить на этой глубине свои обители, если бы жили как вы, все время находясь в борьбе между собой?

Евгения умолкла, но потом нашла что сказать:

– И все-таки, что касается теории Дарвина: верна она или нет?

– А вы как думаете? – задал встречный вопрос гуманоид по имени Макс.

– Из того, что вы уклоняетесь от прямого ответа, выходит, что вы не знаете его, – мрачно усмехнулась женщина.

– Евгения Васильевна, – улыбался Макс. – В разные времена плоть принимала разные формы. Все мы вышли из водной стихии и начали меняться внешне. Однако, нашей сути это не меняло… Именно это важно, а не то, как мы выглядели когда-то!

– Надо ли понимать ваши слова, как признание теории эволюции? – запальчиво с вызовом бросила она.

– Если вы под эволюцией понимаете изменение внешних форм, – то, да. Это имеет место. Сами посудите, – переходя из одной стихии в другую, разве можно не меняться?

– Вы говорите так, будто сами видели процесс эволюции в действии, – вмешался в их разговор Алексей, засмеявшись. – Почему вы так уверены?

– Потому что мы знаем, что наши прошлые образы сильно отличаются от того, какие мы сейчас…

– Но, – не унимался молодой человек, – откуда вы это знаете?

Ковалев следил за этим ученым диспутом и дивился тому, что эта женщина спорит с гуманоидом, словно это был ее коллега по лаборатории. Едва он подумал об этом, как встретился взглядом с Максом.

– Вы правы, Андрей Владимирович, по-моему, мы чересчур увлеклись. В споре вовсе не рождается истина. В споре рождается ссора, распри, а в итоге каждый остается при своем мнении, думая, что он умнее и знает больше своего оппонента. Не так ли, молодые люди?