– И как тебе было сейчас? – поинтересовался Комаров, который тоже встал и поправил на себе одежду.

– Мне очень понравилось, Александр Михайлович. Языком вы владеете как настоящий лингвист.

– Будешь виски? – неожиданно спросил тот и сжал его плечо.

– Виски я раньше тоже никогда не пил. Но я вообще пить не умею, – признался Серега.

– Нежно сосать ты тоже не умеешь. Но я могу научить тебя делать и то, и другое, если хочешь, – улыбнулся Комаров, открыл шкаф и достал оттуда початую бутылку виски. Он поставил ее на журнальный столик, потом прибавил к ней два низких стакана и ушел на кухню. Серега в это время огляделся, прочел название на этикетке, оно ему ничего не сказало.

Комаров вернулся и принес пластиковую палетку со льдом. Уронив в каждый стакан по несколько кубиков льда, он залил их виски.

– За встречу, – сказал он и протянул Сереге его стакан. Они чокнулись, и Серега выпил напиток почти залпом, как делал это с водкой.

– Напрасно ты так. Виски так не пьют, – мягко пожурил его Комаров, немного пригубил из своего стакана и сел на диван. У Сереги почти сразу закружилась голова, он тоже приземлился рядом, хватаясь за голову. Он и забыл, что ему нельзя сейчас пить.

– Следующую порцию выпей медленно, как я, – посоветовал Комаров, приняв корчи Сереги за муки от неприятного вкуса напитка.

– Я лучше обойдусь без следующей порции.

– Так не понравилось?

– Просто мне нельзя сейчас пить, – ответил Серега, закрывая глаза и борясь с неприятным чувством в голове и желудке.

– Прости, я не знал. Не стал бы тебе предлагать, – встревожено сказал Комаров и положил руку ему на бедро.

– Вы тут не при чем. Я сам забыл, – уверил его Серега и откинулся назад, борясь с приступом головной боли. – Я посижу у вас немного, Александр Михайлович? Пока голова не пройдет.

– А я и не собирался тебя выгонять, Сережа. Вечер только начинается. Хочешь, кино посмотрим?

Серега кивнул, соглашаясь таким образом и на кино, и на ночевку на узком диване в гостиной Комарова. Они смотрели на dvd «Полное затмение» с Леонардо ДиКаприо, который играл великого французского поэта Артюра Рембо, совратившего другого великого французского поэта Поля Верлена. Комаров вставлял по ходу фильма какие-то ремарки о жизни и творчестве обоих героев, и это было так увлекательно и сексуально, что под конец Серега опять возбудился. Александр Михайлович, видимо, на это и рассчитывал, потому что снова с удовольствием сделал ему минет. Причем, когда Серега попытался вернуть услугу, он отказался.

– Мне уже давно не двадцать лет, мой мальчик, – сказал Комаров и погладил его по щеке.

Серега не заметил, как уснул, а проснулся по будильнику в 6:30, потому что снова сегодня работал в кофейне. Комаров уже не спал, дал ему принять душ и даже попытался накормить завтраком, но Серега отказался. Он хотел пойти на работу, выпить нормальный кофе и съесть что-нибудь из вчерашних пирогов, которые сегодня надо было списывать. Ему хотелось побыть в тишине и подумать обо всем произошедшем.

На прощание Комаров сжал его плечи в прихожей и спросил:

– У тебя зачетка с собой?

– Да, – Серега вытащил ее из кармана куртки. – Я сдал экзамен?

– Сдал, – улыбнулся Комаров. – И сессию тоже сдашь.

– Мне очень понравилось заниматься с вами лингвистикой, Александр Михайлович, – с наглой ухмылкой сказал Серега. – Так что я всегда готов к занятиям.

– Я тебе позвоню, Сережа, – сказал Комаров и поцеловал его в губы. Совсем легонько, но очень нежно.

Серега еще долго чувствовал на своих губах это еле уловимое прикосновение. Даже когда он уже сидел в кофейне и пил крепкий эспрессо, его не оставляло чувство, что к нему прикасается Комаров. Он прижимал пальцы к губам и застывал, вспоминая этот момент прощания.

После новогодних праздников Серега отправился в ментовку и узнал, что его отца посадили и в этот раз надолго. «Ну, по крайней мере, жив», – почти без эмоций подумал он. Суд был назначен на начало февраля, но по всему было ясно, что на папашу скинули все висяки по району – начиная от угнанной тачки и заканчивая грабежом. Довылупался на ментов. Видеться с ним и передавать ему посылки Серега не собирался. Он вообще почти не ничего не чувствовал по этому поводу, и ему только через неделю пришло в голову, что квартира теперь в полном его распоряжении.

После каникул Серега пришел в институт и увидел, что у него сегодня по расписанию две пары у Комарова. Ему как раз нужно было встретиться с ним, тот забрал его зачетку еще второго числа, и с тех пор они не виделись. Однажды Комаров звонил Сереге, но в гости не позвал. Просто поинтересовался его самочувствием, прошла ли голова, и велел не пропускать в новом семестре пары по лингвистике, потому что пора уже набирать материал для диплома. Вообще Серега планировал писать диплом по литературоведению, оно казалось ему проще и понятнее. И с руководителем его курсовой работы – Севастьяновой – у него были неплохие отношения. Она любила и всегда выделяла парней на девичьем филфаке, помогала им писать курсовые и дипломы, и никогда не валила на экзаменах. За это ее люто ненавидели все бабы с Серегиного потока. Ну и заодно чмырили Серегу за то, что тот халявит. Ему-то было похуй на их мнение, потому что половина этих баб были тупые как пробка, а другая половина настолько лишены фантазии, что не способны были на устном экзамене сымпровизировать и хоть как-то внятно обозначить свое мнение. То есть, по факту, Севастьянова их валила не просто так. Серега не был звездой факультета, но его умение при поверхностных знаниях всегда вылезти за счет общей эрудиции и сдать хорошо было общеизвестно. И вроде у него с Севастьяновой были договоренности насчет диплома, хотя проект курсовой он написал на коленке за пару дней и она осталась им недовольна. Но Сереге было уже почти насрать на институт, и оценки его не очень волновали. Сейчас у него была одна задача – просто закрыть сессию. Комаров, забирая у него зачетку, намекал, что сам проставит недостающие Сереге зачеты и экзамены. Хотя тот слабо себе представлял, как Александр Михайлович ходит с его зачеткой по преподам. Интересно, что он им при этом говорит? Его терзала эта мысль, и он шел в аудиторию с удвоенным волнением.

Пара уже началась. Комаров стоял у доски в красном джемпере, из-под которого выглядывала кипенно-белая рубашка, о стрелки на его брюках можно было порезаться, носы черных лаковых ботинок блестели, словно их отполировали вот только что. Серега извинился, прошел и сел на последнюю парту. Комаров лишь кивнул ему в знак приветствия и продолжил читать лекцию. После второй пары Серега остался сидеть в аудитории, ожидая, пока все выйдут на большую перемену.

– Зайди ко мне на кафедру, Сережа, – тихо сказал Александр Михайлович, проходя мимо.

Серега поднялся и пошел на третий этаж, где была кафедра лингвистики, но по другой, дальней лестнице, чтобы не палить Комарова, который как будто нервничал в его присутствии. Это даже на паре было заметно: когда он бросал взгляды на Серегу, то сразу терял мысль.