– Кто тебя так? – спросил он, стоя перед ним на коленях.

– Не важно, – хрипло ответил Серега, борясь с новым приступом дурноты.

– А за что?

– А ты сам как думаешь?

Скорая приехала быстро, спустя час его уже положили в травматологию Пироговки. Все было как во сне. Сереге задавали какие-то тупые вопросы, возили на каталке то в рентген, то еще куда-то, а то и вовсе бросали подолгу одного лежать в коридоре. Он хотел ссать, пытался встать, рухнул на облезлый кафельный пол, за что огреб отборного мата от медсестры. Она уложила его обратно и сунула ему холодную эмалированную утку под жопу. Потом его все-таки отвезли в палату, вкололи какой-то препарат, и Серега отрубился.

Следующие несколько дней слиплись для него в один бесконечный и бессмысленный день. Ему ставили капельницы, обрабатывали швы на лбу – он совершенно не помнил, как и когда их наложили. Несколько раз его навестил молодой невролог, который интересовался самочувствием и, видя, что Серега все время лежит лицом к стене и молчит, спросил:

– У тебя военный билет есть?

– Нет. Я еще в институте учусь, – буркнул Серега, не поворачиваясь лицом к врачу.

– В армию собираешься?

Серега не ответил. У него не было сил и желания отвечать на тупые вопросы.

– Я тебе направление дам в ПНД. Полежишь там с недельку, выйдешь с белым билетом. У тебя прямо все признаки на лицо.

– Признаки чего? – Серега повернулся к врачу и уставился на него.

– Клинической депрессии.

– Нет у меня никакой депрессии. Я пидор, которого отмудохал другой пидор за то, что я не хотел с ним больше трахаться. Просто мне не нравится, когда меня ебут в жопу насильно. А пидор, с которым я хотел трахаться, съебался и даже на помощь не позвал, когда меня пиздили, – Серега выдал это, с ненавистью глядя врачу прямо в глаза.

– Тогда тебе тем более в армии делать нечего, – спокойно сказал тот. – Мы тебя с твоим сотрясом послезавтра домой выпишем долечиваться. Возьмешь у меня направление и ляжешь в ПНД. У тебя так и так больничный будет две недели. Проведешь их с пользой.

Серега на это ничего не ответил и снова отвернулся лицом к стене.

– Не дури, пацан, – сказал врач и положил руку ему на плечо. – Иначе я тебя насильно туда на скоряке отвезу как суицидника. Ты понял?

Серега кивнул. И через три недели, когда он вышел на работу, у него была бумажка для получения белого билета и рецепт на антидепрессанты, которым он так и не воспользовался. Дядя Сережа, к счастью, не нашел ему постоянную замену – Славик сделал все, чтобы место осталось за Серегой. И, хотя у того до сих пор на лице были видны шрамы от швов и незажившие до конца ссадины, он встал за стойку и стал работать, как раньше. Зимнюю сессию он капитально просрал и думал, что может, ну его нахуй, этот институт? Отсрочка от армии ему больше не нужна, а учить и сдавать литературоведение и прочую пургу ему было сейчас влом. Хотя основные книги по программе он прочел, когда лежал в дурке на обследовании. Старый психиатр поставил ему диагноз «дистимия», выписал таблетки и велел ходить к врачу по месту жительства за рецептами. Серега на эту хуйню, конечно, забил. Он знать не знал, что это за диагноз, но его устраивало то, что ему с этим в армию не ходить. Даже не пришлось в своем гействе признаваться, хотя раньше он именно это и собирался предъявлять комиссии в военкомате.

Серега купил себе новую симку и телефон, все прежние контакты он потерял и был этому даже рад. После всего случившегося ему не хотелось видеться ни с кем из своего прошлого, даже с Ильей. Серега не перестал по нему гнать, но в душе у него словно погасла какая-то лампочка, и он не хотел еще раз услышать от Ильи какую-то гадость или чувствовать себя блядью, которой просто пользуются. От того, кого любишь, терпеть это больнее всего. А Сереге сейчас хватало боли и душевной, и физической. Несколько раз на стоянке он видел машину Кузи, но тот, очевидно, боялся, что Серега на него настучит в ментовку, и потому держался подальше. Серегу это вполне устраивало. Заявлять на него он не собирался, просто потому что на районе пацаны так не делали. Они разбирались между собой без ментов. И раз Серега сам не мог это сделать, то так ему и надо.

В институт он пришел в самом конце декабря, когда все уже сдали сессию. Методист взяла у него справки из Пироговки и ПНД, посмотрела на него странно и сказала, чтобы он договаривался с деканом после нового года. А пока он может забежать к Комарову и попытаться сдать зарубежку, которую тот сейчас принимал у лохов, которые не сдали с первого раза. Без особого энтузиазма Серега направился в указанную аудиторию. Там он застал только Лену Перепелкину, вечную опоздуниху, которая сдавала все в самый последний момент и ходила на пересдачи по многу раз. Она уже выходила из кабинета, а за ней и профессор Комаров.

– Ты сдавать?

– Ага.

– Я уже ухожу. Ты почему так поздно пришел? И вообще, ты из какой группы? Я тебя что-то не помню, – препод скептически посмотрел на него из-под очков, и у Сереги как-то резко заболела голова. Она теперь часто начинала болеть ни с того ни с сего.

– Ну, я пойду тогда, – он прижал руку к виску и медленно отвернулся, стараясь не делать резких движений.

– Постой, ну-ка, зайди, – скомандовал Комаров и распахнул дверь аудитории. Серега зашел и сел за парту рядом с местом препода. Тот встал, облокотившись на кафедру, и молча внимательно его рассматривал. Сам он был лет пятидесяти, но выглядел неплохо, не особенно высокий, подтянутый, седые волосы аккуратно подстрижены, да и весь его облик говорил о любви к порядку и аккуратности.

– Ты почему сессию не сдавал? – нарушил тишину профессор.

– В больнице лежал.

– А почему я тебя на парах не видел?

– Я ходил, но редко. Я работаю сейчас, – пояснил Серега и впервые посмотрел Комарову в глаза. Они были голубые и прозрачные, и оттого казались немного детскими.

– Ты сдавать пришел, а ты что-нибудь учил? – скептически спросил препод, оглядывая Серегу с ног до головы. Под этим взглядом тому стало неуютно, и он машинально потрогал незаживший шрам на лбу.

– Я читал книги из списка.

– Все?

– Уайльда, Кокто читал, Пруста, Капоте…

– Занятная какая подборка, – с ироничной улыбкой заметил Комаров.

– Ага, – подтвердил Серега и отвел взгляд. Ну да, он их читал в первую очередь, потому что все они были геями. С другой стороны, «В сторону Свана» чудесно заходит в дурке. В другом месте он бы ее не осилил.

– И кто тебе из этих авторов больше понравился? – поинтересовался Комаров, подошел к Сереге ближе и пристально на него посмотрел.

– Да никто особо, – тот откинулся назад на стуле и так же в упор уставился на препода.