Но вслух, конечно, ничего такого не говорит; не настолько Сатору мудак, чтобы подбрасывать поленья в костер, который Мегуми явно с большим трудом сумел приглушить. Вместо этого он лишь придвигает поближе к Мегуми и открывает коробку, которую заказал, пока ждал.

Пицца.

С ананасами.

Потому что, очевидно, его ребенок растет совершенно ужасным человеком, который обожает пиццу с ананасами, и, господи, где-то Сатору чертовски проебался с его воспитанием, раз все пошло по настолько кривой дорожке!

Хотя, конечно, это еще большой вопрос, кто здесь кого воспитывал.

Зато, когда Мегуми видит кусочки ананаса, уголки его губ чуть-чуть, едва уловимо приподнимаются – не заметишь, если не знать, куда и как смотреть, – и Сатору записывает на свой счет крохотную победу.

Это определенно того стоит.

Первый кусок пиццы они съедают в тишине, на втором Сатору начинает сокрушаться, на какие подвиги он идет ради Мегуми – ест. Пиццу. С ананасами!

На третьем все еще напряженный Мегуми наконец ощутимо расслабляется, пусть и не до конца.

Хотя это стоит ему чертовски больших усилий, Сатору пытается не задавать вопросов, прекрасно зная, что Мегуми сам все скажет, когда будет готов.

В конце концов, Мегуми действительно говорит.

Даже если для этого требуется еще один час.

Но, на самом деле, подобные сроки для замкнутого, неразговорчивого Мегуми, который всегда очень сложно делится личным – рекордно малые; а если для Сатору чертов час растягивается на вечность и превращается в пытку, то это только его проблемы.

Обхватив пальцами кружку с какао и излишне сосредоточенно глядя в нее, Мегуми выдавливает из себя тихим и хриплым голосом – слишком сбитым, слишком болезненным, чтобы поверить, будто дело здесь только в долгом молчании.

– Я встретил его сегодня, – прежде, чем продолжить, Мегуми делает глубокий шумный вдох, и Сатору замечает, что пальцы его плотнее отхватывают керамику. – Своего… биологического отца.

Кружка, которую в тот момент держал сам Сатору, тут же идет трещинами.

А на следующий день он самым наглым и непримиримым образом навязывается к Мегуми в компанию, когда тот отправляется в школу. Потому что, хотя Мегуми думает, что достаточно одного «пошел нахуй» для Тоджи, чтобы он отъебался – Сатору в этом совсем не уверен.

Сатору не собирается рисковать.

И, да, он оказывается прав, потому что на том же месте, где, по рассказу Мегуми, они встретились вчера – вновь оказывается Тоджи, привалившийся к дереву и ухмыляющийся, смотрящий опасным мрачным взглядом.

Сатору узнает его сразу.

Не только потому, что в свое время изучил все материалы по нему, до которых только смог добраться – в том числе фото. Но и потому, что внешнее сходство Мегуми и Тоджи весьма очевидно.

Сатору начинает подташнивать.

И тошнота становится только сильнее, когда он видит, как Мегуми, тоже заметивший Тоджи, резко останавливается; как он напрягается и вытягивается струной; как руки его сжимаются в кулаки.

Осторожно положив ладонь Мегуми на плечо, Сатору сжимает его ощутимо, но безболезненно, с облегчением ощущая мимолетное движение, когда Мегуми бессознательно поддается прикосновению. Совсем чуть-чуть, но он все-таки расслабляется, по большей части оставаясь напряженным и цепким взглядом следя за каждым движением все так же стоящего в стороне Тоджи.

– Иди в школу, Мегуми, – просит Сатору, отчетливо слыша, как в собственном голосе едва уловимо проскальзывает что-то напряженно-мрачное, как бы он ни пытался выдержать тон спокойным и ровным; большинство разницы бы не заметило – но Мегуми заметит точно.

Черт возьми.

И Мегуми наконец оборачивается к нему, смотрит на него. И Мегуми ощетинивается, холодно и колко бросая:

– Нет.

А Тоджи тем временем наконец отлепляется от дерева и начинает подходить, шагая с ленивой медлительностью и до странного грациозно для такой горы мускулов. Но грация эта хищная. Такая же опасная, как и взгляд.

Даже в этих движениях Сатору может уловить сходство между ним и Мегуми.

Блядь.

Бессознательно подавшись вперед, он прикрывает собой Мегуми – из-за чего Мегуми моментально ощетинивается сильнее

– Мы просто поговорим. Все будет нормально, – настаивает Сатору, не глядя на него; слова выходят рублеными, немного рваными – и Мегуми на это почти рычит, повторяя:

– Нет!

В ответ Сатору старательно натягивает на лицо ухмылку, усилием воли заставляя себе отвернуться от Тоджи, перестать настороженно следить за каждым его движением. Вернув все внимание Мегуми, он произносит деланно легкомысленно, с максимальной шутливостью, которую только получается из себя выдавить:

– Эй, я обещаю, что не убью его!

– Мне плевать на него, – отмахивается Мегуми жестко и твердо, и напряжение Сатору само собой приглушается на пару градусов, пока под ребрами едва ощутимо теплеет.

Потому что в этих словах он слышит невысказанное «мне не плевать на тебя».

Но прежде, чем Сатору успевает среагировать, прежде чем успевает что-то ответить – в диалог уже вмешивается Тоджи, наконец подкравшийся к ним совсем близко.

Слишком близко.

– А если я пообещаю, что сегодня обойдется без трупов?

Мегуми тут же резко оборачивается на грубый, мрачно-насмешливый голос.

Скалит зубы.

Стоящий рядом с ним Пес оскаливается одновременно со своим хозяином.

Тоджи тут же комично округляет глаза и приподнимает руки в театральном сдающемся жесте, но глаза его все еще опасные и темные, и глаза Мегуми начинают зеркалить эту опасность.

Сатору моментально вклинивается между ними.

Сатору заставляет Мегуми посмотреть на себя, и, хотя ему не нравится стоять спиной к Тоджи, хотя все в нем жаждет прикрыть спиной Мегуми – он игнорирует это, произнося с той смесью уверенности и мягкости, которая поддается ему только рядом с Мегуми:

– Ты доверяешь мне?

Несколько секунд Мегуми просто смотрит на него, но что-то злое и отчаянное в глазах тает на тысячную долю Арктики его радужек. Наконец он тяжело выдыхает и кивает:

– Но Пес останется с тобой, – припечатывает напоследок твердо и безапелляционно, а Сатору на это только ухмыляется, пожимая плечами.

Бросив еще один яростный, опасный взгляд на Тоджи – Мегуми разворачивается, чтобы двинуться дальше по дороге, ведущей в школу.

Когда он скрывается за поворотом, Пес поворачивается к Сатору, смотрит с намеком на сожаление в умных, совсем человеческих глазах. В ответ на это Сатору только кивает.

Они оба знают, где Пес должен быть.

И Пес трусит следом за Мегуми.

Только после этого Сатору наконец оборачивается к Тоджи, спокойно встречая темноту чужих глаз и чеканя бесцветным сухим голосом:

– Так значит, это ты тот мудак, который оставил моего ребенка одного?

– Так значит, это ты тот мудак, который его подобрал? – скалится в ответ Тоджи, и Сатору понимает, что ему будет стоить неебических усилий исполнить обещание и не прикончить этого ублюдка к чертям.

Перед глазами – тощий ободранный мальчишка со слишком взрослым взглядом, попытавшийся украсть у Сатору еду.

Перед глазами – окровавленный Мегуми с огромными испуганными глазами, частящий как молитву «спаси их», указывая на щенков, пока позади валяется без сознания напавший на него урод.

Перед глазами – крохотный клубок уязвимости, дрожащий под одеялом из-за очередного кошмара, которые подарило ему далеко не радужное детство.

Которые подарил ему мудак, стоящий сейчас перед Сатору.

На самом деле, Мегуми совсем мало рассказывал о том, что с ним происходило до встречи с Сатору – но того, что он узнал сам, что видел собственными глазами, более чем достаточно.

Кулаки уже начинают чесаться.

Желание увидеть кишки Тоджи, размазанные по асфальту, становится почти нестерпимым.

Но потом оскал вдруг сползает с чужого рта, угроза и опасность никуда не уходят из глаз и углов лица – но изрядно приглушаются, и Тоджи отводит от Сатору взгляд. Хлопает себя по карманам, достает пачку сигарет и зажигалку, прикуривает.