Святослав посмотрел на Триарха и сказал:

– Это, конечно, все занимательно, но при чем здесь я – мне непонятно.

– Видишь ли, после переноса сознания в тело носителя оболочка, или, как это звучит на вашем языке, тело, начинает меняться, чтобы вынести груз сознания. При этом у носителя начинает течь кровь из ушей, теряется сознание, наступает кома. А после в сознание приходит сирдереец в новом теле. Видимо, мой страж, находясь на грани смерти, искал в округе разумное существо и решил забрать твое тело, но, почему ты – это ты, остается неясным.

– Ну, как видишь я – это я и никто больше.

– Конечно, страж был слаб и не смог завладеть твоим телом. Но тогда ты должен был тоже умереть. Странно, что этого не произошло.

– Слишком много вы о себе все думаете! Должен, не должен… Примитивные, аборигены… А сами недалеко от нас ушли. Эти твои райдары издевались над бедолагой так, как ни одному человеку в голову не придет.

– Не смей сравнивать нас, они жалкие предатели, прислужники, не способные ничего нам сделать.

– Жалкие, говоришь? – Святослав усмехнулся. – А тем не менее смогли победить вас, и ты сейчас, раненый, на руках, как ты говоришь, аборигена. Недооценивать противника – это самая большая глупость, какую можно совершить на поле боя! Так говорит мой дед. А он много воевал!

Триарх замолчал и впервые испытал жгучую обиду оттого, что у какого-то жалкого человечишки хватило достоинства ответить на выпады сирдерейца королевской крови.

– Святослав, вмешательство стража в твой мозг могло навредить тебе, ты этого не понимаешь, но ты можешь умереть в любой момент, а я не хочу остаться посреди леса с мертвым человеком.

– Триарх, со мной все хорошо.

– Святослав, если тебе станет хуже, то я могу помочь тебе только после долгого глубокого сна. И боюсь, тебе придется сделать нечто неприятное прямо сейчас, чтобы дожить до завтра.

– Я нормально себя чувствую, не переживай, просто устал, очень много всего со мной случилось для одного дня.

– Святослав, я чувствую, что температура твоего тела выше нормальной для твоего вида, и я чувствую жар даже через одежду, позволь помочь тебе. Иначе сначала умрешь ты, а потом и я.

– Ладно, что ты хочешь сделать?

– Тебе нужно выпить моей крови, – произнес Триарх слабеющим голосом.

– О нет, дружище, здесь ты ошибся, на свой безумный обряд ты меня не подобьешь, лежи отдыхай.

Весь путь новоиспеченные собеседники провели в разговорах и к утру добрались до крайнего дома в селе, где и жил Святослав.

Святослав, стараясь не шуметь, подсадил Триарха, перелез через забор и направился в баню. Баня еще не остыла, мать ждала его. Хорошо, сказал сам себе Святослав. Он положил Триарха на полок. Начал поливать его теплой водой, отмывая грязь. Вымыл Триарха, вымылся сам. Теперь нужно было пробраться на чердак, не потревожив мать.

Поднявшись на чердак, он почувствовал тепло, исходящее от печной трубы. На чердаке в угол на кучу соломы и старых вещей Святослав положил Триарха. Набросал на него сверху старых одеял и, как смог, схоронил его.

– Триарх, спи, не высовывайся и не шуми, не дай Бог тебя кто-то увидит. Утром я приду и будем думать дальше, что нам со всем этим делать и как сказать о тебе отцу.

– Святослав, я на несколько дней уйду в анабиоз, то есть буду спать несколько дней. Послушай, ты должен будешь сделать то, о чем я тебе говорил, если вдруг почувствуешь, что тебе становится хуже. Ты должен будешь сделать надрез на моей руке и выпить моей крови, это поддержит тебя потом, когда я приду в себя и помогу тебе.

– Триарх, пока помощь нужна только тебе, спи, не переживай.

Святослав, закрыл чердак на замок, спустился вниз и, думая о том, что же ему сказать матери, хотел взяться за ручку большой кедровой двери, как вдруг она открылась прямо перед ним. Это была мать. Ее было почти не видно в сумерках.

– Смотрю, сын, ты совсем перестал бояться матери. Хорошо. Завтра отцу об этом расскажем? Думаешь, отца дома нет – так можно делать все что захочешь?

– Матушка, прости. – Святослав обнял мать и не дал ей продолжить. – Не говори отцу, далеко зашел я, заплутал малость, но вернулся. Все же хорошо, не говори отцу.

– Ну, вот что ж ты делаешь, негодный сын?! Ты же знаешь, что я волнуюсь, не сплю. Николая дома долго нет. Я вся умаялась! А как случилось бы что?! Так еще и тебя нет! Что хочешь, то и думай…

– Мама, мама, все хорошо, твой негодный сын дома, а отец завтра будет, вот увидишь. Не волнуйся, не переживай, пойдем в дом.

Святослав взглянул сначала на светлый платок на голове матери. Потом увидел на родном красивом лице улыбку и смеющиеся зеленые глаза. Понял, что мать не злится. Можно больше не переживать за свой проступок.

– Пойдем, пойдем. Чугунок в печи, сейчас на стол накрою.

– Нет, мам, не надо, завтра, устал я, спать хочу.

– И где ж тебя носило-то? Опять к дальним стоянкам ходил? А я говорила тебе, рано еще одному в такую даль ходить. Ох, скажу отцу, точно скажу, чтоб он тебя раз и навсегда от прогулок этих отвадил.

Едва добравшись до кровати и коснувшись подушки, Святослав провалился в мягкий и уютный сон. В нем не осталось места ни для странных падающих с неба скал, которые назывались кораблями, ни для странных незнакомцев, которые говорили как люди, но выглядели и думали совсем иначе.

Проснувшись рано утром, Святослав удивился. Ночью ему снились чудовища, говорящие на человеческом языке, яркие вспышки света и необычные летающие механизмы. Вдруг разум Святослава прояснился. Мутные вчерашние воспоминания стали четкими образами. Святослав сел на кровать, взявшись руками за голову.

«Вот тебе и сон!.. Я ведь еще вчера притащил одно из чудищ к себе домой и спрятал на чердаке. И о чем я только думал? Сегодня возвращается отец. Что теперь делать, как ему сказать?» – все это крутилось в голове Святослава, пока он бежал на конюшню давать корм лошадям. Но сколько ни спрашивал он сам себя, ответов не было. Оставалось дожидаться отца и сдаваться на его милость. Отец Святослава был основательным, строгим человеком. Никогда Святослав не видел его в растерянности или тревоге, он всегда знал как поступить. Святослав всегда старался следовать примеру отца, но природная веселость и бьющая через край энергия юности мешали этому.

Свои утренние обязанности Святослав выполнил на удивление быстро. То ли мысли отвлекли его, то ли непонятно откуда взявшиеся силы прибавили ему сноровки. Но об этом он пока не задумывался.

Вот уже и мать зовет завтракать. Святослав, уловив запах свежевыпеченного хлеба, легко вбежал на кухню и увидел сидящего на лавке старшего брата Арсения. Мать, одетая в платок и сарафан, накрывала на стол.

– Здравствуй, брат, ты как здесь? Отпустили на побывку? – приветствовал брата Святослав, присаживаясь рядом с рослым юношей.

Арсений был выше Святослава почти на голову и имел такой же зеленый цвет глаз, как у матери.

Арсений несколько лет был учеником кузнеца Никифора Андреевича и уже год ходил у него в подмастерьях. Еще через несколько лет брат надеялся стать мастером. Но уже сейчас Арсений во всем старался походить на отца, держался степенно и серьезно.

– Здравствуй, Святослав. Отпустили ненадолго. Я только сообщить новость зашел. Сам я отца уже дожидаться не могу. Вы с матерью ему все расскажите. Уезжаю я. Уезжаю уже сегодня, прямо сейчас. Никифор Андреевич перебирается в город, всю кузню туда перевозит. И меня забирает. Поеду с ним. Стану мастером. Будете ко мне в город в гости приезжать.

Мать потянулась за платком и тоже присела на лавку.

– Мам, ну чего ты? Не плачь. Я взрослый уже. Семь лет я проработал у Никифора Андреевича. Как сейчас можно все бросить? Отец сам отдал меня в ученики к нему – не думаю, что будет против. А в городе кто знает как пойдет. Глядишь, еще и выучусь! Не только мастеровым смогу стать. Объясните все отцу сами. А я сообщу, как доберусь до места.