– Гляди, Сашка, тут не такая уж и глушь. – сказала я, но сестра меня не услышала.

– На самом деле, тут есть даже кинотеатр. – сказал папа немного одухотворенным тоном.

– Серьезно?! – искренне удивившись, спросила я.

– Да. Жаль только у тебя своей машины нет. Но ничего, тут ездят автобусы. Не так часто, как в городе, примерно каждый час, но все-таки до центра добраться сможете.

– Это же просто классно! Саш, – снова обращаюсь к сестре с наивной надеждой, что она услышит меня, – Видишь, все не так уж и плохо, как ты думала.

Мы проехали еще минут двадцать по поселку, немного поднялись на сопку, когда под колесами стала простилаться одна грунтовая дорога и попали в очень необычное место. Я сразу его узнала, хотя за эти пять лет картинки прошлого, действительно, успели выветриться из моей головы. В детстве все воспринимается иначе. К тому же, насколько я помню, в прошлый раз всю дорогу я проспала, уткнувшись лицом в мягкую игрушку. В тот день лил сильный дождь и в машине меня убаюкало.

Улица, на которую мы въехали, повернув у высокого тополя на резком зигзагообразном перекрестке, выглядела как фотокарточка с идеальным изображением сельской жизни, крашеных деревянных заборов, ограждавших миленькие домики с незамысловатой резьбой на деревянных рамах, лавочками у невысоких калиток, цветущей благоухающей сирени возле каждого дома и, конечно, пасущихся на лужайке коз и коров.

– За-ши-би-сь. – впервые за пару последних часов произнесла вслух Саша, оторвав глаза от телефона.

Я посмеялась. В отличие от нее наличие домашней скотины меня нисколько не удручало, и тем более не расстраивало. Когда папа остановил машину, корова, переминающая за щекой траву, подняла на нас глаза и безучастно смотрела, как мы выходили наружу. Понемногу уже начинало вечереть. Солнце спускалось к линии горизонта, но на улице по-прежнему было жарковато. Не знойный июль, конечно, но и не трепетный май со своими звучными грозами. Эх…

– Дерьмо! – послышалось с противоположной стороны машины, и я закатила глаза. Ну сколько можно ругаться? Папа мягко ее осадил, и Саша еще громче воскликнула:

– Я вляпалась в дерьмо! Вот, смотрите! – она обошла автомобиль со стороны капота и, подняв ногу, показала нам, замазанный в чем-то светло-коричневом, кроссовок. Вместе с ней до моего обоняния дошел запах навоза. Я закрыла нос ладошкой и отвернулась, чтобы она не увидела, как я смеюсь.

– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – повторяла она, вытирая ногу об зеленую траву. – Я ненавижу этот день!

Я подошла ближе к ограде и прикоснулась рукой к забору. На какую-то долю секунды меня перенесло на пять лет назад, когда я была еще совсем маленькая в то время, когда мама была жива. Помню, мы собирали вишню за домом. После сильного дождя и грозы, от которой мы дрожали всю ночь под одеялом, она стала очень крупной и сочной. Я почувствовала, как от ярких воспоминаний во рту образовалась слюна и я ее почти бесшумно сглотнула.

Вдруг занавеска на окне дернулась и через минуту из дома выскочила, совсем не изменившаяся, бабушка. Первым делом (сама не знаю почему) она бросилась тискать меня, хотя обычно и по телефону и, когда она приезжала к нам в гости, все ее сюсюканья и ласки доставались младшей сестре. Наверное, все дело в том, что за последнее пару лет Саша здорово вымахала, и теперь скорее я выгляжу как младшая сестра, чем она.

– Софья, – сказала бабушка, выпустив меня из своих объятий и жестом попросила покрутиться, чтобы она смогла рассмотреть меня со всех сторон. – ну что за красавица? А волосы… Ой, ну просто принцесса!

Потом тоже самое пришлось вынести на себе Саше, только про волосы бабушка ничего не сказала и вместо слово «принцесса» к ней она применила существительное – «невеста» из-за чего Саша разозлилась и буркнула что-то на своем дебильном сленге, что даже я не поняла значения этих слов.

Бабушка Дуся была мамой нашей мамы, папины же родители давно скончались, когда он был немногим старше нас. Не знаю, может поэтому, а может потому что у них просто сложились очень хорошие отношения, но он всегда звал ее так:

– Мама, – сказал он, обняв ее за плечи. – очень рад встречи. Как твое здоровье?

– Да здоровее тебя буду! – отшутилась она и начала хлопотать, приглашая нас в дом.

Папа достал из багажника весь наш, привезенный с собой багаж, в том числе и тяжелый пакет книг, который я целый месяц одну за одной собирала в книгообмене рядом с молодежной библиотекой, микроволновку и прочее.

– Это тебе подарок. – сказал папа, обращаясь к бабушке.

Мы прошли через калитку и, когда вошли в дом, к своему сожалению, мне пришлось признать, что я ничего не помнила. Никакая деталь не запала мне в душу и память, чтобы я могла вспомнить что-нибудь еще.

Первым делом Саша спросила где она может вымыть свой, заляпанный в корявей лепехи, кроссовок и бабушка отвела ее до двор к наполненной наполовину бочке, в которой скапливалась дождевая вода.

– Мне что – нужно макнуть туда ногу?! – с ужасом и отвращением спросила она.

Бабушка рассмеялась.

– Возьми на заборе банку и черпай. – сказала она.

Папа пробыл с нами недолго. Мы посидели в небольшой, но очень уютной кухоньке и пили горячий чай с шиповником. Правда Саша с недовольным лицом даже не прикоснулась к нему, и когда папа поднялся со стола, она, очевидно с нетерпением дожидавшаяся этого момента, соскочила вместе с ним, и мы пошли его провожать.

– Будьте хорошими девочками. – сказал он на последок и я обещала присмотреть за сестрой.

На тот момент я просто еще не знала, что глаз да глаз нужен был за мной.

Следующим вечером мы лежали с сестрой на траве после захода солнца. По небу плыли черные грозовые облака и с высоты до нас доносились буйные раскаты немного пугающего грома. В первый день нам с непривычки неудобно было спать на скрипучей, осевшей койке, которая стояли в летней кухне с двумя широкими, но дрожащими от ветра, окнами, и мы обе плохо выспались.

Как папа и обещал, бабушка накормила нас домашней сметаной настолько густой, что я скорее назвала бы это творогом. Правда у Саши после этого деревенского завтрака полдня крутило живот, и я только и слышала от нее – «ненавижу», «отстой», «зашквар» и прочее. Что касается здешнего туалета, то я лучше оставлю этот момент без внимания. Поверьте, для вашего же блага.

Саша слушала музыку, а я пыталась закончить в своей голове четверостишие, которое несколько минут назад пришло мне в голову. Трава, трава, звезды – мысленно повторяла я, мечтая о чем-то неясном и вздыхая каждый раз, когда понимала, что не знаю, чего именно я хочу.

– Сашка. – позвала ее я и ткнула рукой в плечо. Она сняла наушники и посмотрела на меня.

– Слушай, я стихотворение сочинила только что:

В июне мокрая трава

Мечтала о далеких звездах.

Тянулась к нему ее тонкая рука, –

Она считала, что достать их очень просто.

– Какая же ты романтичная, Сонька! Аж, тошно!

– А что такого? – не понимая ее раздражения, спросила я.

– А то, что нормальные девчонки в твоем возрасте уже давно трахаются и имеют парней! А ты все книжки читаешь и мечтаешь о своих звездах!

Я была в шоке от сказанных сестрой слов и надо сказать, они меня слегка задели. Всего мгновение я размышляла, что на это ответить и решила ретироваться в сторону «мудрой старшей сестры», которая внезапно приняла поучительный тон.

– Что ты несешь?! – спросила я, поднимаясь на ноги. Так мне хотелось показать, что я все-таки старше и разговаривать со мной подобным образом она не может. Но когда на ноги поднялась Саша, чтобы продолжать смотреть ей в глаза, мне пришлось их поднять… – сестра была выше меня ростом.

– А тебе разве не хочется? – спокойно спросила она, не разрывая зрительный контакт. Причем смотрела она очень уверенно и произносила эти слова тоже. Я снова, как прошлым утром ощутила себя рядом с ней младшей сестрой. Ну как такое может быть?