Старшие братья Уизли — бывший староста Гриффиндора, чванливый, занудливый Перси и один из близнецов мечут в нападающих все изученные в школьные годы заклятия. Пожиратели обрастают щупальцами и шипами, корчатся от мучительной щекотки и пускаются в неудержимый пляс. С одного из них во время особо замысловатого танцевального па соскальзывает капюшон, и это оказывается тот самый министр под Империусом, о котором летом на собрании в Малфой-Мэноре докладывал Яксли. Я понимаю это по весёлому возгласу Перси:

— Добрый день, господин министр! Я не говорил Вам, что пора в отставку?

— Перси! Да ты, никак, шутишь? — удивлённо восклицает близнец Фред (или Джордж?). — По-моему, я не слышал от тебя шуток с тех пор, как…

В этот самый момент я замечаю, как один из Пожирателей нацеливает палочку на веселящегося близнеца. Из палочки вылетает зелёный луч, но я оказываюсь быстрее.

— Флиппендо! — срывая голос, ору я и Джоржда (Фреда?) отбрасывает в сторону мощным толчком магии. — Ступефай! — припечатываю я Пожирателя, от всей души надеясь, что это не отец.

Все братья Уизли синхронно оборачиваются в поисках спасителя. Глаза близнеца удивлённо расширяются.

— Хорошая работа, Малфой! — кричит мне Рональд.

*****

Сражающиеся, не переставая перебрасываться заклятиями, покидают восьмой этаж, перемещаясь на одну из движущихся лестниц. С пола раздаётся жалобный стон. Грег наконец-то приходит в себя. Он ужасно выглядит и, как только сознание возвращается к нему, принимается безостановочно трястись.

— Змеи, огненные змеи, — бормочет он, клацая зубами, — они гнались за нами, лизали мои ноги…

И тут я обращаю внимание на его ноги: школьные брюки обгорели до колен и висят обугленными лохмотьями, кожа покрыта ожогами. Мне необходимо срочно доставить Грега в Больничное Крыло. Идти самостоятельно он не может, а я не владею Чарами Левитации настолько, чтобы транспортировать по воздуху такую тушу. Поэтому я просто велю ему опереться на меня, и мы медленно ковыляем к мадам Помфри.

На одной из лестниц перед нами внезапно вырастает фигура в маске, которая с недвусмысленными намерениями поднимает палочку. Беззащитный, с навалившимся на меня полуживым Грегом, я решаю плюнуть на принципы и воспользоваться своим близким родством с Пожирателем Смерти.

— Я — Драко Малфой, сын Люциуса, я на вашей стороне! — молю я о пощаде.

Внезапно Пожиратель падает, словно подкошенный, а я растерянно оглядываюсь в поисках своего неожиданного спасителя. И тут я получаю несильный, но ощутимый пинок под зад чьей-то невидимой ногой. Ребята сбрасывают Мантию-Невидимку.

— Вот двуличный Хорёк! — хохочет Рональд. — Ты был так убедителен, что я даже поверил бы, что ты переметнулся на их сторону, если бы десять минут назад ты не спас Фреда!

А, так значит — это был Фред. И скажите на милость, кто в Хогвартсе вообще в состоянии отличить его от Джорджа?

— Передавайте привет мадам Помфри! — говорит на прощание Гарри, и они вновь скрываются под Мантией-Невидимкой. Эта мантия сейчас ох как пригодилась бы нам с Грегом, но я знаю, что Гарри она гораздо нужней.

Вокруг кипит сражение. Я вижу, как Лонгботтом разбрасывает повсюду ядовитую тентакулу, и она обманчиво ласково обвивает нападающих. Мы чудом уворачиваемся от одного из хрустальных шаров, которые профессор Трелони сбрасывает с лестницы на головы Пожирателям.

— У меня есть ещё! Сколько хотите! Вот! — вопит она.

Вскоре выясняется, что профессор Трелони не единственная, кому нравится кидаться вещами в Пожирателей. Полтергейст Пивз с торжествующим кличем: «У-ю-ю!» швыряет в головы нападающих плоды цапня, и в их волосах начинают копошиться похожие на жирных червей извивающиеся отростки. Эта картина живо напоминает мне, как в прошлом году Пивз перевернул мусорную корзину над головами Уоррингтона и Ургхарта, когда они издевались над Элоизой Миджен. Я весело машу полтергейсту:

— Привет, Пивз!

— О, мелкий Малфёныш! — радуется он, завидев меня. — Где ты потерял своего ненаглядного Потти-Обормотти? Смотри, уведут его у тебя в пылу битвы! Малютка Джинни Уизли в сражении чудо как хороша! Прямо рыжеволосая богиня войны!

Я с лёгким сердцем смеюсь в ответ. Я больше не ревную к Джинни Уизли!

Среди всей этой суматохи носится Колин Криви (сбежал-таки во время эвакуации, засранец!) и восторженно щёлкает фотоаппаратом:

— Ух ты! Вот так! Молодец, Лаванда, так его! Нечего распускать зубы! Профессор МакГонагалл, клёво Вы оживили парты! Эх, классные получатся снимки для летописи Хогвартса!

Наконец я доволакиваю стонущего Грега до Больничного Крыла, но, лишь завидев нас, мадам Помфри сердито кричит:

— Все, кто стоит на своих ногах, могут подождать! — она красноречиво обводит рукой палату, полную лежащих без сознания, окровавленных, покрытых ужасными волдырями и ранами людей.

*****

Я оставляю Грега на её попечении и спешу назад, в гущу событий. Мне надо найти Гарри. И я очень страшусь увидеть под одним из капюшонов маму или отца. Гарри сам находит меня, дёрнув за рукав, когда я несусь мимо какого-то гобелена, и затаскивает в нишу за ним.

— Гарри… Что?..

— Тсс… Тихо, Драко! Не спрашивай как, но я видел сейчас мысли Волдеморта. — Мои глаза расширяются от ужаса. Гарри смущённо трёт шрам. — Я не говорил тебе раньше, не хотел пугать лишний раз. Я могу чувствовать его эмоции, слышать мысли, видеть образы.

Чего ещё я не знаю о своём парне?!

— Так вот. Я залез в его голову. чтобы узнать, где он прячет змею…

— Нагайну?

— Не знаю и знать не хочу, как зовут эту тварь. Так вот, Драко. Твоих родителей сейчас нет в Хогвартсе среди нападающих.

— А… где же…

— Мне жаль, Драко. Волдеморт очень жестоко наказал твоего отца за то, что он упустил меня тогда, в мэноре. Я видел, как твой отец сидит в какой.то комнате, вместе с Волдемортом. Он весь в лохмотьях и покрыт страшными рубцами, а один глаз у него так заплыл, что совсем не открывается.

Я тяжело сглатываю. Меня начинает мелко потряхивать.

— Драко, — Гарри берёт меня за руки и смотрит в глаза, — твой отец волнуется за тебя. Он даже пытался уговорить Волдеморта остановить битву, якобы для того, чтобы наведаться в замок и отыскать меня, но тот раскусил, что на самом деле Люциус хотел убедиться, что ты жив. И Волдеморт снова наказал его.

Из моих глаз брызжут слёзы. Непрошено вспоминается, как отец учил меня летать на моей первой детской метле, как гордился, когда меня зачислили на Слизерин, как, уступив моим капризам, купил мётлы для всей нашей команды по квиддичу, чтобы меня приняли ловцом. Вспоминается, как он побелел от страха за меня, когда я чуть не схватил в руки опасный артефакт в лавке Боргина. А я тогда так разобиделся на него, что он ударил меня тростью!

— Не плачь, Драко, пожалуйста, — Гарри проводит пальцами по моим щекам, стирая слёзы. — Главное, что твой отец не участвует в битве!

— А… мама? — хриплю я.

— Её я не видел, — вздыхает Гарри.

Мы снова расстаёмся, и мой Герой исчезает в хаосе сражения.

*****

Проходят долгие минуты, часы, а может, дни, месяцы, пока…

— Они здесь! Они вошли в Хогвартс!

Услышав отчаянный крик Джинни Уизли, все защитники Хогвартса, которые ещё могут стоять на ногах, высыпают в школьный двор.

Пожиратели Смерти во главе с Волдемортом маршируют слаженной, молчаливой колонной и, зайдя в школьный двор, выстраиваются в шеренгу напротив распахнутых дверей школы.

В рядах этих безмолвных, зловещих фигур выделяется одна. Она выглядит чужеродной и нелепой. Это гигантского роста, лохматый, заросший бородой человек, держащий на руках безжизненное тело, кажущееся совсем маленьким в огромных ручищах полувеликана. Гигант держит это тело бережно, как младенца, и я вдруг вспоминаю, как на третьем курсе он так же бережно и осторожно нёс меня — вопящего, брыкающегося, угрожающего разделаться и с ним самим, и с его обожаемым гиппогрифом. Хагрид. Наш смешной, простоватый, добрый учитель. Проходит долгих несколько секунд, прежде, чем я понимаю, кто безжизненной куклой покоится на его руках. И, не давая затеплиться даже самому крошечному огоньку надежды, высокий, холодный голос Волдеморта в клочья разрывает тишину: