Это лето могло бы стать нашим. Мы с Гарри могли бы часами болтать в моей комнате, я бы рассказывал ему о своём детстве, показал бы смешные детские фотки, смущался бы от маминых историй:

«А знаете, Гарри, когда Драко был маленьким, он так мечтал получить в подарок на День Рождения настоящего дракона!»

«Однажды Драко без разрешения взял отцовскую метлу…»

«А как-то раз, когда старая нянюшка-эльфийка не уследила за ним, он…»

Мы бы купались в нашем пруду, в шутку брызгаясь и топя друг друга, играя и ласкаясь в воде, пока от холода не посинеют губы, а потом отогревали бы друг друга на берегу жаркими поцелуями.

Мы бы лежали на траве под звёздным небом, и я показал бы ему Созвездие Дракона. Нигде в мире звёзды не светят так ярко, как над моим мэнором!

Но ничего этого не будет! Мама встречает меня на перроне, коротко целует, уменьшает мои чемоданы, и мы, взявшись за руки, аппарируем в мэнор. Я захожу в дом и вижу в упор уставившиеся на меня красные змеиные глаза.

— Ну, здравствуй, Драко! Добро пожаловать домой!

Комментарий к Глава семнадцатая

* Отсылка к английскому народному стишку про Шалтая-Болтая (русский перевод С. Маршака).

========== Глава восемнадцатая ==========

Я застываю каменным истуканом, не в силах ни шевельнуться, ни вымолвить хоть одно слово, что сильно увеличивает мои шансы быть съеденным той огромной тварью, которая дремлет, свернувшись у ног Лорда. Мама шепчет какое-то заклинание, и я, как подкошенный, падаю на колени, больно ударившись ими о пол нашей гостиной. Боль выводит меня из ступора, и я хрипло каркаю:

— Добрый… добрый день, Милорд! Какое счастье — видеть Вас здесь, в нашем Мэноре!

— Счастье, говоришь? — тонкие губы расползаются в жутком подобии улыбки. — Твой отец не был уверен, что счастлив, когда узнал, что я планирую пожить у вас. Побледнел, словно инфернал, бедняга.

— Мой муж неважно себя чувствует после заточения в Азкабане, Милорд, — вступается за отца мама. — И он, и я, и наш сын — все мы гордимся оказанной нам честью и бесконечно рады видеть у себя Вас, Ваших друзей и Вашу любимицу.

— Хорошо сказано, Нарцисса, — Лорд расслабленно поглаживает чудовищную гадину, которая уже проснулась и уставилась на меня немигающим взглядом. — Это свой, Нагайна, моя девочка. Это юный лорд Малфой, — представляет он меня, — сын того самого Люциуса, что начинает трястись, едва завидев тебя. Ну что, Драко, — обращается Тёмный Лорд теперь ко мне, — встань с колен, мой мальчик. Не ожидал, признаюсь, что ты сможешь починить Исчезательный Шкаф и заманить в ловушку старину Дамблдора! Молодец!

Мама невербальным заклинанием толкает меня в спину, и я поспешно склоняю голову:

— Во имя воцарения Чистой Крови, мой Лорд!

— Ответ не мальчика, но мужа, — довольно кивает головой Тёмный Лорд. — Ты можешь гордиться сыном, Нарцисса! Раз уж не получается гордиться супругом. Однако, — вдруг веселеет Лорд, — основную-то славу у тебя украл твой ушлый декан, а, Драко?

— Д-да, Милорд, — соглашаюсь я.

— Бедняжка Драко! — из уст Лорда вырывается что-то похожее на смех. — Какой школьник не мечтает прикончить директора, а Северус лишил тебя этой великолепной возможности! Ну, да ладно, не огорчайся, Драко, тебе ещё представится случай расправиться с парой-тройкой особо докучливых учителей!

*****

Моё родное поместье словно находится под злыми чарами. Домовики боятся нос высунуть с кухни, над мамиными цветами не видно беззаботно порхающих феечек, а стая отцовских белых павлинов заметно поредела, очевидно, Нагайна не против полакомиться домашней птицей. Даже самый нахальный и злобный любимец отца Цезарь, никогда не упускавший случая клюнуть меня в ногу, сидит тише воды, ниже травы, опасаясь стать следующим ужином огромной змеюки.

В доме хозяйничают прихвостни Тёмного Лорда. Забавляясь, издалека плюют в старинные фамильные вазы — упражняются в меткости. Кидают зачарованные дротики в портреты моих предков, от чего у тех лица покрываются уродливыми волдырями, и они начинают горестно стенать или запальчиво угрожать обидчикам, вызывая их глумливый гогот. Лорд взирает на эти забавы сквозь пальцы. Мой отец должен сполна поплатиться за то, что неоднократно подводил своего Хозяина.

Отец… Смотреть на него больно и жутко. От его уверенности в себе, аристократической напыщенности и фирменного малфоевского высокомерия ничего не осталось. Жалкий, трясущийся, нервно озирающийся по сторонам, он превратился в тень, в пародию на самого себя. Сейчас его совсем не волнует, что «какая-то простачка учится лучше меня», а уж тем более, что я «упал с метлы носом в землю на глазах у всей школы, как последний неудачник!». Он вздрагивает всем телом, когда Амикус Кэрроу попадает дротиком прямо в лоб портрету Абраксаса Малфоя, но не говорит ни слова и просто отводит глаза под возмущённый вопль деда. Он бледнеет ещё больше (хотя куда уж больше?), когда проклятый Грэйбек входит в дом с перепачканным кровью ртом, из которого торчит белое павлинье перо.

— Вкусные у тебя птички, Малфой! — Грэйбек смачно рыгает, а отец еле удерживает внутри себя ужин, который мы только что разделили с Лордом и его сворой.

*****

Тёмный Лорд снисходительно треплет меня по плечу, расспрашивая о Хогвартсе, со смехом уверяет меня, что скучает по «старикашке Слагги», Кровавому Барону, по замку с его движущимися лестницами и тёмными нишами (не сомневаюсь, что он исподтишка проклинал других студентов, прячась в этих нишах!).

— Ну, а что там поделывает ваш Гарри Поттер? — внезапно интересуется Лорд.

Нечеловеческим усилием воли мне удаётся трансформировать ужас, мгновенно затопивший меня с головы до пят, в показной гнев и ядовитое презрение.

— Наслаждается ролью Избранного и всеобщим поклонением, — медленно цежу я, словно мне неприятно говорить об этом, но на самом деле мои губы практически парализованы страхом.

Однако Лорд ничего не замечает и, кажется, не планирует лезть в мою голову, довольствуясь услышанным.

— «Избранный», значит, — усмехается он, — ну что ж, он и впрямь избран. Избран умереть от моей руки! — он явно доволен своей искромётной шуткой. — Тебе, верно, тоже доставит радость его жалкая смерть, Драко. Я слышал, Поттер сильно попортил тебе жизнь за эти годы.

— Да, Милорд, — соглашаюсь я, — Гарри Поттер — совершенно несносный, много о себе воображающий выскочка, которому лишь по чистой случайности всегда удаётся поймать снитч раньше меня.

«Сконцентрируйтесь, Драко, представьте, что запираете все мысли и образы, которые хотите скрыть, в сундук, а ключ от замка прячете в тайник, о котором известно только Вам», — звучит у меня в ушах голос профессора Снейпа.

— Вот я и говорю, — внезапно мрачнеет Лорд, — все победы этого мальчишки — это чистой воды случайность. Это не свидетельство его силы, а результат моих промахов и недоработок. Мальчишка жив скорее благодаря моим ошибкам, чем собственным победам. Я должен стать тем, кто убьёт Гарри Поттера, и я им стану!

Я возношу безмолвную хвалу Мерлину за то, что Тёмный Лорд так увлечён этими рассуждениями, что не замечает ужаса, отразившегося на моём лице и намертво сковавшего тело.

*****

От безумной тётки Беллатрикс мне не удаётся отделаться так легко. Она шарит в моей голове, точно нюхлер в поисках золотых монет.

— О-о, племянничек, да ты, никак, поднаторел в окклюменции. Ну-ка, ну-ка, что же такое ты так усиленно пытаешься скрыть от родной тёти?

Я напрягаю все свои магические силы: сундук надёжно заперт, ключ в тайнике…

— Чую любовную тоску, — она, кажется, и впрямь, по-настоящему принюхивается, — любовь к тому, кто был врагом… Красно-золотой галстук… Гриффиндор?! Да ты, никак, завёл шуры-муры с какой-то ведьмочкой из грязнокровок? Гриффиндор же просто кишит ими! Это ты пытаешься утаить от Хозяина, а? — Беллатрикс заливисто хохочет, а затем хватает меня за плечо, больно вцепившись в него крючковатыми пальцами, и шипит в ухо: — Даже не вздумай связаться с грязнокровкой, Драко! Хватит с нас и того, что эта мерзавка, дочь Андромеды, покрыла нашу семью позором! Мало того, что выскочила замуж за оборотня, так ещё и понесла от него! Я чуть от стыда не умерла, когда Тёмный Лорд поинтересовался, планирую ли я нянчить волчат!