— Знаешь, — говорю я ему, больше не в силах выносить это тягостное молчание, — в детстве я так мечтал, чтобы ты приехал ко мне в гости на летних каникулах! Представлял себе, как было бы здорово полетать с тобой только вдвоём, побродить по нашему поместью… У нас очень красиво летом, знаешь? Я бы показал тебе свою комнату, все свои игрушки, коллекцию дракончиков, — я захлёбываюсь словами, в моём голосе уже вовсю звенят слёзы, но мне плевать!

Гарри по-прежнему молчит, только неверяще смотрит расширившимися глазами.

— Я думал… — продолжаю я, — думал, что если ты увидишь меня в домашней обстановке, где мы будем только вдвоём, без твоих и моих друзей — ты сможешь взглянуть на меня другими глазами, без этой вечной ненависти во взгляде. До четвёртого курса, Гарри! До четвёртого курса я всё ещё в глубине души мечтал, надеялся подружиться с тобой!

— А потом? — наконец открывает рот Гарри, его голос хрипит от долгого молчания.

— А потом я понял, что дружбы мне будет мало, — я впервые так открыто заявляю ему, что давно влюблён.

Гарри странно и с какой-то болью смотрит на меня.

— Я бы так хотел, чтобы ты приехал ко мне в Малфой-Мэнор на этих каникулах, но это, очевидно, будет небезопасно, учитывая связь моей семьи с… — я глубоко вздыхаю и прикрываю глаза. — Мы не увидимся до сентября. Я снова буду скучать по тебе целое лето, как все эти годы. До осени…

— Драко, — прерывает он меня, и я замолкаю на полуслове, нутром чувствуя, что сейчас случится что-то… — Я не вернусь в Хогвартс.

В меня словно снова со всего маху врезается бладжер.

— Что? — тупо переспрашиваю я.

— Я не вернусь, — повторяет Гарри. — Я должен… Дамблдор оставил мне задание. Это связано с… Ты сам знаешь с кем.

— О, конечно, — шепчу я, а потом срываюсь на крик, благо, мы дошли до опушки Запретного Леса, и вокруг никого нет. — Волшебный мир в смертельной опасности, и «Вся королевская конница, вся королевская рать»* не в состоянии спасти его! Это снова придётся делать несовершеннолетнему подростку!

— Этим летом я стану совершеннолетним, — возражает мне Гарри, — и я не буду один. Рон и Гермиона отправятся со мной.

— Отправятся? — распахиваю я заплаканные глаза. — Вы отправляетесь куда-то? Гарри, я тоже мог бы… Пожалуйста, мне совсем не важен этот грёбаный седьмой курс, я хотел бы…

Он медленно качает головой, и меня накрывает внезапным осознанием:

— Ты по-прежнему не доверяешь мне! — горько констатирую я. — Разумеется, Драко Малфой — без пяти минут Пожиратель Смерти, мечтавший получить Метку и выслужиться перед Тёмным Лордом! Ты ведь даже не расскажешь мне, куда и зачем вы отправляетесь, не так ли? — к концу фразы я уже истерично взвизгиваю, но мне всё равно.

— Дело не в этом, — беспомощно смотрит на меня Гарри.

— Да?! Ну, а в чём же тогда, Поттер? — выплёвываю я, стараясь вложить как можно больше яда в свой вопрос.

— Это может быть опасно для тебя…

— Плевать! — запальчиво выкрикиваю я. — По-прежнему считаешь меня жалким трусом и слабаком?!

— Ох, нет, Драко, ну послушай же! Если ты уйдёшь из дома, то подвергнешь опасности свою маму!

Я прикусываю язык. Как же я сам не подумал об этом?

— Мы с Роном и Гермионой не вернёмся в школу, и нас, конечно же, станут искать. Придётся придумывать, как защитить наших родственников, даже моих ужасных дядю с тёткой и кузена. Но твоя мама, Драко, оказалась бы в самой большой опасности.

— Значит, — убито шепчу я, — нам придётся расстаться до тех пор, пока ты … пока не победишь всё зло в этом грёбаном мире?

— А ты будешь приглядывать за Хогвартсом, мой храбрый Дракон. Ну же, посмотри на меня!

Я поднимаю на него распухшие глаза. Гарри улыбается мне. Он улыбается впервые с той страшной ночи в Астрономической Башне, впервые с той ночи он снова целует меня. Мне срывает крышу от простого касания губ, и теперь я, как Гарри тогда, в Выручай-Комнате, жадно рыча, кусаю и мечу его шею.

— Сделаешь это, Гарри? Сделаешь? Тут никого нет, мы можем зайти ещё дальше в лес, я могу наложить Отводящие и Заглушающие, я умею, — бормочу я между лихорадочными поцелуями.

Нельзя сказать, что я не боюсь. Сколько бы я ни думал, ни мечтал о настоящем первом разе с Гарри, мне всё равно немного страшно, ведь ни один из нас ещё не делал этого! Но мне плевать. Я хочу показать, доказать этому чёртовому Спасителю волшебного мира, что я принадлежу ему целиком, душой и телом, но… Он со стоном, тяжело и надсадно дыша, отстраняется от меня.

— Нет, — хрипит он.

— Нет? — я неверяще смотрю в его раскрасневшееся лицо, и тут до меня доходит: — Ты больше не хочешь меня, да? Тебе надоело? Ты наконец понял, что я не тот… Конечно, куда уж мне! Великий Избранный и…

— Заткнись, Драко, пожалуйста, заткнись! — скулит Гарри. — Видит Мерлин, чего бы я только ни хотел сделать с тобой!

— Ну так сделай! — кричу я так, что с веток вспархивают испуганные птицы.

— Он будет пытаться залезть в мою голову, Драко. Если мы с тобой сделаем это, если будем принадлежать друг другу вот так, полностью — боюсь, никакая окклюменция не сможет скрыть этого. Он всегда уничтожает тех, кто мне дорог — моих родителей, Сириуса. Седрика, которому просто не повезло оказаться рядом со мной! Однажды, ещё на втором курсе, он сделал приманку из Джинни, только потому, что она сестра моего лучшего друга! Подумай, в какой опасности окажешься ты, если мы…

— Я не боюсь! — с горячностью возражаю я, хотя все мои внутренности застывают от ужаса.

— Но я боюсь! — тихо говорит Гарри. — Как я буду жить, если что-то случится с тобой, Драко?

*****

За окнами Хогвартс-Экспресса зеленеют поля. Ведьма, развозящая сладости, предлагает шоколадные котелки и тыквенные пирожные, так, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло, и мы по-прежнему думаем только о том, чтобы набить живот лакомствами. Впрочем, именно об этом, скорее всего, и мечтают Винс с Грегом.

Я вспоминаю, как ни одна поездка на школьном поезде не обходилась у меня без того, чтобы я обходил все купе в поисках чёртового Гарри Поттера. Осенью — чтобы поскорее увидеть, посильнее облить ядом, чтобы он, не дай Мерлин, не понял, как отчаянно я скучал по нему всё лето! Ну, а в конце учебного года — чтобы сказать что-нибудь особенно колкое на прощание, нарваться на ответную грубость, а то и фингал, и потом ещё долго лелеять это острое воспоминание долгими летними днями.

Сейчас мы могли бы быть с Гарри вместе, если бы… Если бы для всех, кроме самых близких его друзей (в число которых, как это ни прискорбно для меня, входит и рыжая ведьма Уизли), мы официально не расстались.

— Молодец, Гарри, наконец-то ты опомнился! — хлопнул Гарри по плечу Финниган. — Малфой же и сам, считай, Пожиратель! Любимчик Снейпа, проклятого убийцы!

— О, как жаль, — прощебетала Лаванда Браун. — Вы были такой прекрасной парой, Гарри, совсем, как мы с Роном.

Риона перестала здороваться с Гарри, демонстративно смотрит сквозь него, и теперь всякий раз чуть дольше обнимает меня при встрече.

— Гарри Поттер — просто дурак! — возмущённо говорит она. — Ведь ты самый красивый, умный и добрый, Драко. Если бы я была взрослой, я бы хотела, чтобы ты стал моим женихом! Или тогда я тоже должна бы была стать мальчиком? Ты совсем-совсем не любишь девочек?

— Я люблю тебя, малышка! — шепчу я ей в макушку.

Мои друзья-слизеринцы окружают меня безмолвной поддержкой. Не лезут в душу, не выпытывают подробностей. Панси при встрече прожигает Гарри ненавидящим взглядом. Уоррингтон и Ургхарт попытались было привязаться ко мне с грязными намёками о том, что я не смог удовлетворить Избранного, но Панси тотчас же нажаловалась нашему новому декану профессору Слагхорну, и мерзавцы застряли на отработке до конца учебного года.

Сейчас моя бесстрашная, преданная Панси уложила мою голову к себе на колени и ласково перебирает мои волосы. Клубкопух Генри тихонько шуршит у меня в кармане. Единственное осязаемое напоминание, что всё случившееся между мной и Гарри не было сном. Я немного успокаиваюсь, колёса Хогвартс-Экспресса мерно, убаюкивающе стучат, и я погружаюсь в мечты.