— Смотри-ка, — удивляется Гарри, — снежинок совершенно не видно на твоих белых волосах! — он осторожно дотрагивается до чёлки, выбившейся из-под моей шапки. — А губы-то синие, — вздыхает он. — Как ты там выживаешь вообще в своих слизеринских подземельях?

Наши комнаты в подземельях вовсе не такие промозгло-холодные и сырые, как это представляется ученикам с других факультетов. Огромный старинный камин в гостиной даёт достаточно тепла, обогревая даже дальние её уголки. Одеяла на кроватях в спальнях — мягкие и тёплые. И, кроме того, всегда можно наложить Согревающие чары, они не развеются так быстро, как здесь, на улице.

— Ну что мне с тобой делать, ледышка моя? — сокрушается Гарри, накрыв ладонями мои холодные щёки. — Пойдём в замок?

К нам подбегает компания хихикающих девчонок.

— Гарри! — одна из них протягивает ему коробку «Шоколадных котелков». — Я знаю, что ты любишь шоколад. Бабушка прислала мне «Котелки», а мы с подругами с недавних пор решили не злоупотреблять сладким.

Общее хихиканье становится ещё громче. Девчонка впихивает растерянному Гарри коробку, и гомонящие подружки разлетаются, словно птички.

— Что за чушь ты несла, Ромильда?

— А что я, по-твоему, должна была сказать ему? — доносится до нас.

— Держу пари — конфеты пропитаны Амортенцией, — хмыкаю я. — Ты невероятно популярен, и каждая вторая наверняка мечтает опоить тебя приворотным. Ну, а меня — крысиным ядом.

— Ревнуешь? — веселится Гарри.

*****

В преддверии Рождества Хогвартс охватывает лёгкое помешательство. Амортенция, о которой наш глубокоуважаемый преподаватель зельеварения поведал не только нам, но и пятикурсникам, чрезвычайно заинтересовала влюблённых девиц. Мы с Панси в своё дежурство конфискуем добрых три десятка флакончиков с «Кристаллами Купидона», «Сумеречными лунными лучами» и сывороткой «Любовь слепа». Всю эту напичканную Амортенцией дрянь девчонки заказывают в «Волшебных Вредилках» близнецов Уизли, и я почти уверен, что цель большинства этих девчонок — Гарри.

Конечно, в первую очередь, их привлекает, что он — Избранный, герой школы, успешный ловец. Большинство из них даже толком не знает его! Они не знают, как досадливо Гарри хмурится, измеряя длину своего многострадального эссе и обнаруживая, что не хватает ещё нескольких дюймов. Не знают, как блаженно он прикрывает глаза, смакуя свой обожаемый пирог с патокой, как задумчиво кусает губы, продумывая стратегию следующей квиддичной игры. Им невдомёк, какие задорные бесенята пляшут в его зелёных глазах, когда он украдкой сжимает под столом моё колено, сидя рядышком со мной в библиотеке, прямо под носом у похожей на злобного стервятника мадам Пинс. Откуда им знать, как тепло улыбается Гарри, прежде, чем мягко и сладко поцеловать меня? Они ничего не знают о Гарри Поттере. О моём Гарри.

Профессор Слагхорн устраивает рождественскую вечеринку в своём Клубе Слизней, и каждая из этих девчонок, заказавших любовный напиток у умников Уизли, мечтает, что знаменитый Гарри Поттер пригласит её в качестве своей пары. Тот факт, что Гарри уже давно попросил меня пойти с ним на этот праздник, вряд ли кажется им заслуживающим внимания, словно я не более, чем надоедливая муха, которую можно проигнорировать, отогнать, а в идеале и вовсе прихлопнуть.

Гермиона, как и Гарри, удостоившаяся чести быть приглашённой на вечеринку для любимчиков Слагхорна, всерьёз думает над тем, чтобы позвать с собой Рональда, пока не обнаруживает его намертво склеившимся с Лавандой Браун в одном из пустых классов, где мы с ней собирались посидеть, чтобы обсудить сложное задание по нумерологии. Гермиона захлопывает дверь и быстрым шагом отходит от кабинета, неестественно высоко задрав подбородок.

— Поищем другой класс, Драко, — ломким голосом предлагает она. — в этом… в этом не убрано!

К тому моменту, как нас находит Гарри (всегда поражаюсь, как он быстро и безошибочно определяет моё местонахождение!), Гермиона уже успокаивается и даже находит в себе силы улыбнуться ему:

— Благополучно добрался, Гарри?

— Ты знаешь, что у меня есть способ обходить опасные места! — подмигивает ей Гарри, и на мгновение я ощущаю укол в сердце: есть вещи, которыми он делится с друзьями, а не со мной. Но я тут же мысленно стыжу себя: у меня тоже есть секреты только для нас с Панси. Я никогда не встану между Гарри и его друзьями!

Вскоре в кабинет вваливаются Рональд с Лавандой. Они что, решили пососаться по всем пустым классам Хогвартса?

— Упс, тут занято! — игриво вскрикивает Лаванда и тянет Уизли на выход.

— Погоди, — останавливает он её. — Подожди меня за дверью, хорошо?

— Ла-адно, — чуть обиженно тянет Браун, хлопая глазками. — Только не задерживайся, Бон-Бон!

— Ну, это… кхм… что вы тут делаете? — неловко топчется на месте Уизли, краснея, как волдырь клабберта.

— Тебя это не касается, Бон-Бон! — отрезает Гермиона. — Тебя не звали на вечеринку к профессору Слагхорну!

— Ну и подумаешь, не больно-то и хотелось, — надувается Уизли. — Ладно. Ну… я тогда пойду? Меня ждут.

— О, разумеется! — сардонически восклицает Гермиона. — Нехорошо заставлять девушку ждать в коридоре!

Она несколько раз изящно взмахивает палочкой, создавая прямо из воздуха стайку щебечущих жёлтеньких птичек. Они принимаются кружить над её головой. Уизли разворачивается и направляется к двери.

— Оппуньо! — истошно кричит Гермиона, направляя волшебную палочку прямо на него.

Жёлтенькие птички устремляются к Рональду и набрасываются на его голову, плечи и руки, которыми тот в ужасе закрывает лицо.

— Пожалуйста, уйдите, я хочу побыть одна, — очень тихо просит нас Гермиона. Закрыв дверь, мы слышим приглушённые рыдания.

*****

Мы заходим в расширенный чарами, задрапированный золотой, алой и изумрудной тканью кабинет Горация Слагхорна. Внутри толпится народ, душно, с потолка свисает вычурная золотая лампа, заливающая всё помещение красным светом. Вокруг неё кружат живые, похожие на яркие искорки феи. Двигаться приходится осторожно, чтобы ненароком не наступить на снующих взад-вперёд домовиков с серебряными подносами.

— Гарри, мой мальчик, — радостно гудит Слагхорн, завидев нас, — входите, входите, не стесняйтесь! О, Вы привели с собой юного мистера Малфоя. Ах, эта любовь, она воистину не знает границ! Ей не важен возраст, безразличен пол… Она выше любых предрассудков! Ещё вчера вы были злейшими врагами, а сегодня в вашем сердце царит она — её величество Любовь! — (Гарри кривится, словно Слагхорн насильно запихнул ему в рот половину лимона). — Но идёмте же, я хочу Вас кое-с-кем познакомить!

Начинается нескончаемая карусель приветственных возгласов, рукопожатий, льстивых улыбок, адресованных Гарри вопросов и недоумённо-заинтересованных взглядов в мою сторону.

— Э-э, извините, — внезапно чересчур громко говорит Гарри очередному не в меру любопытному гостю Слагхорна, кажется, какому-то известному писателю, — мы с Драко хотим поздороваться с нашей подругой.

Он дёргает меня за руку и бесцеремонно тащит за собой в толпу.

— Гермиона! — зовёт он, перекрикивая музыку «Ведуний».

— Ох, Гарри! — выныривает из-за чьих-то спин Гермиона. — Драко! Хвала Мерлину, вы пришли.

— Что с тобой? — удивляется Гарри.

— Ох, я только что вырвалась… то есть, только что рассталась с Кормаком. Под омелой!

— С Маклаггеном? — брови Гарри ползут вверх.

— Ну да. Я позвала его с собой, чтобы позлить Рона, а он… ну, в общем… Ой, он идёт сюда! Не говорите, что видели меня!

Гермиона растворяется в толпе.

— О, мои дорогие мальчики! — вдруг хватает нас за руки незаметно подкравшаяся профессор Трелони. От неё отчётливо попахивает хересом, а глаза в огромных очках с трудом фокусируются на точке где-то между мной и Гарри. — До меня дошли слухи! Избранный и его потерявший память недруг! Конечно, я давным-давно предвидела всё это. Бедные мои мальчики! Вас ждёт так много испытаний… Но отчего вы не продолжили курс прорицаний? Для вас обоих этот предмет имеет первостепенное значение, учитывая возложенные на вас непосильные задачи!