— Тебя это не касается, Лианна! — доносит до нас ветер слова Кэти.

Свёрток падает на землю и рвётся, а Кэти взмывает в воздух, вытянув вверх руки, словно собирается полетать. Ветер треплет её волосы, лицо застыло жуткой, безжизненной маской. А затем она начинает кричать. Этот леденящий душу крик заставляет нас застыть от ужаса. Кажется, что Кэти испытывает чудовищную, невыносимую боль. Подруга хватает её за щиколотки и тянет вниз. Мы бросаемся на помощь и впятером кое-как опускаем Кэти на землю. Лёжа на земле, она бьётся и корчится, не узнавая никого из нас.

— Оставайтесь тут! — командует Гарри. — Я за помощью.

Вскоре он возвращается, ведя с собой нашего гигантского лесничего, Хагрида, кажется. Тот озабоченно осматривает бьющуюся в припадке Кэти, размышляя, как лучше к ней подступиться, и наконец, приноровившись, берёт девочку на руки. Тут его взгляд падает на меня.

— Так это Малфой её проклял! — грохочет он. — Молодцы, что поймали его!

— Нет, Хагрид, нет, я потом тебе всё объясню! — сбивчиво возражает Гарри. — А сейчас, пожалуйста, отнеси Кэти в замок к мадам Помфри!

*****

Наше свидание в «Кабаньей голове», разумеется, отменяется. Гарри садится на корточки и разглядывает порванный пакет. Сквозь дыру видно, как в нём поблёскивает старинное ожерелье с опалами.

— Не трогай его, Гарри! — вскрикивает Гермиона. — Оно, скорее всего, проклято!

Уизли снимает свой шарф, и осторожно обматывает зловещий пакет. А затем мы уныло бредём назад в замок, а рыдающая Лианна пытается рассказать нам, как было дело.

— Кэти ска… сказала, — всхлипывает она, — что это сюрприз для кого-то в Хогвартсе. Ей передали этот свёрток в туалете, в «Трёх мётлах», а она должна была отнести его в школу. Вероятно, на ней было заклятие «Империус», а я-то, дура, не заметила-а-а! — рассказ переходит в горестный вопль, и Гермиона успокаивающе обнимает несчастную Лианну.

— Отнесём это ожерелье МакГонагалл, — решает Гарри. — Если бы мы только могли узнать, кому предназначался этот «приятный сюрприз». Возможно, Кэти сможет рассказать нам, когда придёт в себя?

Но Кэти ничего не рассказывает ни сегодня, ни на следующий день. Назавтра мы узнаём, что она так и не пришла в сознание, и её отправили на лечение в больницу св. Мунго.

========== Глава десятая ==========

Кэти не возвращается ни через день, ни через неделю, ни через две.

— Она находится на лечении в Мунго, — обтекаемо сообщает мне мадам Помфри, когда я прихожу на очередной осмотр. — Все Ваши жизненные показатели в норме, мистер Малфой, — объявляет она, просканировав меня Диагностическими чарами. — Все, кроме Вашей памяти. Вы так ничего и не вспомнили, Драко?

— Нет, мадам Помфри. Так, отдельные вспышки. Словно нечёткие колдофото, мелькающие перед глазами. Ничего определённого. Я даже не уверен, происходило ли это в реальности. (В самом деле, не спрошу же я Уизли, блевал ли он когда-нибудь гигантскими слизняками?).

— Хм, это странно, — хмурится целительница. — Прошло уже достаточно много времени. Возможно, дело в том, что подсознательно Вы сами сопротивляетесь восстановлению памяти? Возможно, есть что-то, о чём Вам очень не хотелось бы вспоминать?

Я пожимаю плечами. Я и сам недавно думал об этом. Однако мне в любом случае необходимо выяснить, что именно я должен сделать в Выручай-Комнате. Все эти дни у меня не было такой возможности, потому что всё свободное от учёбы время я провожу с Гарри. Гриффиндорцы потихоньку привыкли к этому и, кажется, смирились. Даже Рональд Уизли.

— Знал бы, что удар бладжером так благотворно подействует на тебя, Хорёк, давно бы самолично запустил им в твою голову, — бурчит он, за что получает очередной болезненный тычок от Гермионы.

С Гермионой мы быстро нашли общий язык. В отличие от моей дорогой подруги Панси, из всей литературы признающей только журнал «Ведьмополитен», Гермиона Грейнджер перечитала, кажется, все книги Хогвартской библиотеки, к которым есть доступ у учеников, и может поддержать разговор на любую тему: от хитросплетений третьего закона Голпалотта, который нам скоро предстоит изучать на зельеварении до последней статьи в «Трансфигурации сегодня», в которой на полном серьёзе рассматривается возможность использования в кулинарии трансфигурированных существ, таких как птицы или змеи, и на этом основании оспаривается отнесение еды к исключениям из Закона Гэмпа.

— Не думаю, что, например, суп, сваренный из шкатулки, превращённой в черепаху, будет вкусным и питательным, Драко, — убеждённо говорит Гермиона, — пожалуй, с таким же успехом можно сварить суп из самой шкатулки.

Уизли закатывает глаза и переглядывается с Гарри. Тот привычным движением крепко прижимает меня к себе.

— У меня очень умный парень, — с улыбкой говорит он. — Достойный собеседник для нашей Гермионы.

— Гарри, ты ему вздохнуть не даёшь! — теперь глаза закатывает Гермиона.

Она не догадывается, насколько мне на самом деле необходимы эти объятия. Я не знаю, как смогу вздохнуть, если Гарри больше не захочет обнимать меня.

*****

В один из дождливых ноябрьских вечеров Гарри снова вызывает к себе директор Дамблдор. Гарри никогда не рассказывает мне, чем они занимаются на этих дополнительных уроках. Возможно, он всё ещё не до конца доверяет мне, и, хоть это больно, я могу его понять. Я тоже решаю не упоминать о своём таинственном задании, во всяком случае, до тех пор, пока не выясню, в чём оно состоит.

Когда Гарри уходит, поцеловав меня на прощание: «До завтра, Драко!», я нахожу своих приятелей-телохранителей и в их сопровождении отправляюсь на восьмой этаж. Оборотного зелья для них у меня по-прежнему нет, но для отвода глаз я вручаю им учебники по истории магии. В случае, если кто-нибудь увидит их здесь, всё будет выглядеть так, будто Крэбб и Гойл пришли посмотреть на портреты великих деятелей волшебного мира, упоминающихся в учебниках. На этот раз я не чувствую присутствия таинственного невидимки, наверное, в прошлый раз мои нервы были ещё сильно не в порядке после травмы.

Пользуясь советом Миртл, я медленно иду по коридору, изо всех сил концентрируясь на мысли о нуждающемся в починке шкафе. К моему облегчению, в стене появляется долгожданная дверь, и я, оставив Винса и Грега на посту, вступаю в Выручай-Комнату. Вопреки моим опасениям, мне не приходится долго искать нужный шкаф. В этой странной пустой комнате кроме него нет больше никакой мебели.

Я открываю дверцу, надеясь найти внутри книгу, письмо, карту, какие-то вещи — что угодно, что могло бы дать мне подсказку, зацепку, намёк, но вижу лишь одиноко лежащее надкусанное яблоко. Кто бросил его в шкаф — непонятно, возможно тот человечек, что опрокинул мусорную корзину на головы Уоррингтона и Ургхарта, Пивз? Я разочарованно смотрю на это яблоко. Оно выглядит так, словно кусочек от него был откушен только что, место укуса даже не успело приобрести специфический светло-коричневый цвет. Возможно, шкаф зачарован так, чтобы сохранять положенные в него продукты свежими, как эти странные, белые, холодные изнутри шкафы, о которых нам рассказывала на маггловедении профессор Чарити Барбидж? В таком случае, если я сам положил сюда это яблоко, и оно оставалось свежим всё это время, то мне удалось починить шкаф? Вот только с какой целью? И кому я должен отчитаться о выполненном задании?

Растерянно обводя взглядом пустое помещение, я вспоминаю шутливые слова Миртл о возможности использовать Выручай-Комнату в особых целях. Эта мысль сначала заставляет кровь прилить к щекам, а затем устремиться в пах. Подстраиваясь под мои шкодливые мысли, Выручай-Комната сотворяет огромную кровать, застеленную красным, прямо как в той книге, которую Панси конфисковала у второкурсника с Хаффлпаффа, и я, сглатывая вязкую слюну, двигаюсь к ней.

Мы с Гарри ещё не заходили дальше поцелуев, но теперь я знаю, каковы на вкус его губы, и как ощущаются его прикосновения. Однако сегодня в моих мечтах он не будет целовать меня, касаться меня. Сегодня — мой день. Я устраиваюсь на кровати поудобнее и позволяю сладостной фантазии полностью завладеть мной.