Девушка недоверчиво сощурилась.

— Правда?

Снисходительная усмешка.

— Нет. Мой эльф достал его за пять минут, я даже не успел спустить ноги с дивана в факультетской гостиной.

Лара выразительно фыркнула, однако очень быстро переключилась с нахальства слизеринца на более интересующую её тему.

— И что ты скажешь? — она наклонилась ближе, уперевшись локтями в сведённые колени и подперев подбородок раскрытыми ладонями. Обрамлённые длинными ресницами глаза возбуждённо заблестели.

— Мне понравилось, — пожал плечами Тео. — Хитклифф нашёл в себе силы встать на ноги и отомстить за свою боль.

— Но его месть была бессмысленна, ты же понимаешь? — вздёрнула девушка бровь.

— Месть была целью. Она давала ему смысл существования, и только благодаря ей он стал тем, кем стал.

— Хитклифф жил ненавистью, а это очень скользкий путь. В конечном итоге это принесло ему лишь только боль, он был несчастен всю свою жизнь, потому что не отпускал Кэтрин.

— Но он любил её, — Тео склонил голову набок.

— Он был одержим, — поправила Лара. — Он буквально желал обладать Кэтрин. Это больная любовь.

— Значит, только определённый вид любви заслуживает, чтобы его признавали?

Лара приоткрыла рот, чтобы ответить, но вдруг запнулась, будто напоровшись на невидимую мягкую стену. Насупилась. А затем разразилась долгой и пылкой речью, приводя доводы в защиту своей позиции.

Тео слушал её с мягкой улыбкой на губах, чувствуя обжигающее грудную клетку удовлетворение, когда в порыве эмоций её колени соприкасались с его.

30 октября, 1996 год

Суббота.

«В четыре часа тридцать три минуты студентку седьмого курса факультета Гриффиндор Кэти Белл прокляли по пути от Хогсмида до Хогвартса. Девушка госпитализирована в больницу Святого Мунго. Традиционный пир в честь Хэллоуина отменён. Все находящиеся в стенах школы ученики напуганы, а учителя настоятельно рекомендуют сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Действующий директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбус Дамблдор от комментария отказался».

В тот день Драко не появился на ужине, и Тео не мог найти его до понедельника, пока бледный, подобно смерти, друг не объявился на зельеварении, старательно выпрашивая у Слизнорта разрешение на посещение Запретной секции библиотеки для подготовки научной работы.

14 ноября, 1996 год

— Твой друг просто ужасен.

Именно с такой формулировкой Лара встретила его на Астрономической башне, где они договорились увидеться после окончания занятий. Услышав эту фразу, Тео рассмеялся.

— Если ты добавишь чуть больше конкретики, кого именно ты имеешь в виду, то я, возможно, даже соглашусь, — протянул он, опуская сумку на пол и стягивая с плеч мантию.

Лара выразительно закатила глаза.

— Блондин с хроническим недосыпом. Малфой, — пояснила она, сморщив нос. — Надменный и просто ужасный тип. Эта бедная девушка, она всё время выглядит так, будто хочет вздёрнуться после разговора с ним.

Тео вопросительно вздёрнул бровь, не понимая, о ком она рассказывала. Лара нетерпеливо щёлкнула языком.

— Префект Гриффиндора, кудрявая такая. Гермиона, кажется? Позавчера вечером я видела, как она уходила отсюда в слезах, а после неё спустился твой друг. А сегодня они сцепились в вестибюле с Гарри Поттером. Просто невыносимый человек, по каким критериям его назначили префектом…

Задумчиво сведя брови на переносице, Тео слушал её и вспоминал разговор с другом о том, что позавчера вечером Драко должен был отрабатывать наказание у МакГонагалл на втором этаже, а Грейнджер должна была праздновать победу своего факультета в прошедшем матче, и пересечься эти двое не могли ни при каких обстоятельствах.

Поворачиваясь к девушке лицом и заводя разговор на отвлечённую тему, Нотт думал о том, что ложь друзьям, по всей видимости, не самое выдающееся из того, чем промышлял Малфой в этом году.

6 декабря, 1996 год

Сейчас это свершится.

Она ждала этого момента, наверное, целую вечность. Да, по ощущениям это словно было в другой жизни, далёкой и безумно прекрасной, но сейчас…

Сейчас это будет лучшее падение в сугроб когда-либо ею совершавшееся.

— Я сомневаюсь, что это действительно настолько невероятно, но ты выглядишь интригующе.

Поправив сползшую на лоб бледно-розовую шапку, Лара повернула голову в сторону насмешливо сощуренного Теодора с красным стаканом горячего глинтвейна и наградила его искрящимся взглядом чистого восторга.

— Провалиться по горло в снег – удовольствие, которое может оценить только тот, кто сам его испытал.

— Поверю на слово, — хмыкнул Нотт, взъерошив припорошённые белыми хлопьями кудри.

Девушка покачала головой, возвращая взгляд на мерцающую под тёплыми лучами декабрьского солнца снежную гладь. Они стояли недалеко от опушки, на которой находился дом школьного лесничего Рубеуса Хагрида, давнего ухажёра директрисы Мадам Максим. После того, как два года назад прибывшие после Турнира сокурсницы разболтали всей Академии про их интрижку, трескотня сплетниц на задних партах, нанизывающих всё новые и новые факты подобно бисеру, не умолкала примерно около месяца.

Втянув полной грудью свежий морозный воздух, Лара запрокинула голову, подставляя кожу ласкающему солнечному теплу. Климат Пиренейских гор, посреди ландшафта которых находилась Академия Шармбатон, едва ли позволял наслаждаться морозными деньками и свежевыпавшим снегом, поэтому этот день должен был стать самым потрясающим за весь прошедший год.

Раскинув руки в стороны, девушка повернулась лицом к сощуренному от солнца слизеринцу, что наблюдал за ней со своего места с выражением скептичного любопытства в зелёных глазах. Лара несколько секунд смотрела на его вычерченные светом скулы, а затем крепко зажмурилась и упала спиной на пушистое одеяло из снега.

Если Рай выглядит как-то иначе, то она не желает туда попадать.

Мороз защипал ей щёки и шею, когда попавшие на кожу хлопья снега стали превращаться в воду. Насмешливый голос Тео донёсся до неё словно сквозь защитный купол заглушающего.

— Со стороны, конечно, безумно захватывающе, но я всё же поинтересуюсь – ну и как оно?

— Потрясающе, — выдохнула Лара, приоткрывая глаза. — Считаю, что ты пропускаешь лучшие мгновения своей жизни. И небо – только посмотри на него!

Короткая пауза, заполненная её глубоким дыханием и звуками свежего хруста снега со всех сторон.

— Нет, — возразил Тео вполголоса, — я нашёл кое-что получше.

Знакомое щекочущее чувство где-то на уровне солнечного сплетения. Лара вновь закрыла глаза, ощущая на коже фантомные прикосновения его взгляда, ласкающего её лицо. Задрожала, то ли от холода, пробравшегося сквозь куртку, то ли жара, что опалил нутро.

Тео ей нравился. Очень. Нравился. Каждый раз, когда он смотрел на неё в Большом Зале, касался её локтя на совместных лекциях по зельеварению, отвечал на абсолютно идиотские вопросы по школьной программе, которую она искренне считала слишком непоследовательной по сравнению с Академией, её сердце заходилось в таком ритме, что казалось, хватит лишь пары настойчивых ударов, чтобы пробить грудную клетку насквозь изнутри.

Наверное именно так и чувствуется первая влюблённость. До шума в ушах. До его прикосновений. До судороги в рёбрах от смеха. До его рук. Таких красивых, боже. До взгляда и целой вселенной внутри, со сдвигающимися в небе звёздами.

Тихий хруст свежего снега под ботинками. Приложив ладонь ко лбу наподобие козырька, Лара увидела остановившегося рядом с ней Теодора, протягивающего руку раскрытой ладонью вверх.

— Поднимайся, — произнёс он, слегка пошевелив пальцами, будто поторапливая к действию. — Ты простынешь, а у Помфри просто чудовищные очереди за Бодроперцовой настойкой в канун Рождества.

— Знаешь, как таких, как ты называют у нас в Академии? — поинтересовалась девушка, вытягивая руку наверх и вкладывая её в тёплую мужскую ладонь.

Тео улыбнулся. Медленно, почти хищно, так, что Лара уже в который раз за прошедшие три месяца подумала о том, что людям с подобными лисьими улыбками просто незаконно находиться на этом свете.