Дверь открыли, пассажиров вытолкнули стволами автоматов из автобуса.

До парадной двери здания было всего три метра, но как же тяжко оказалось их пробегать, растерявшим все силы от страха людям.

В помещении царила духота и влажность. Пол только недавно намыли. Он ещё толком не обсох.

За зарешечённой стойкой не обычный дежурный стоял. На нём была одета чёрная зековская роба, зубы почернели и сгнили от чифиря, а лицо источало похоть, при взгляде на женщин.

— Вперёд блять! Не тормозить! — Подталкивал пленников человек с автоматом. У него был снят противогаз. И лучше бы он этого не делал. Лицо у зека, больше походило на пересохший фрукт, покрытый наколками, чем на часть людской физиологии.

— Эй, Шустрый, открывай! Я к Клыку гостей навёл! — Крикнул зек.

Некий шустрый, высоченный, пузатый зек, открыл дверь с надписью: «Начальник колонии». Под этой надписью, имя явно не оригинальное, написанное фломастером: «Клык».

«Гостей» втолкнули в кабинет. Там сразу стало тесно, а через пару секунд ещё и душно.

За столом начальника, посиживал наименее подходящий на эту должность человек: пожилой, в тюремной робе, худой, в наколках с ног до головы. Рукава у робы засучены, пуговицы расстёгнуты, волосатая грудь и впалый живот, голые. Каждая наколка старая, начавшая выцветать. Ну и как последний штришок, фуражка на лысеющей башке.

— Кто это Квас? — Спросил авторитет.

— Беженцы и вояки в придачу. Мы их М-8 поймали, когда к Вологде ехали. — Сказал главарь автоматчиков. — Шмотья у них как видишь, прорва, плюс волыны.

Авторитет осмотрел пленных.

— Главный кто? — Спросил он.

— Тот вон, из вояк. Постарше который. Он только по-нашему нихуя не понимает.

— И как же мне с ним говорить прикажете?

— Этот черножопик его язык знает. — Автоматчик подтолкнул Рустама.

— Знаешь, значит, да?

Рустам кивнул.

— Хорошо. Тогда переводи. Вы теперь, наша собственность. Хотите жрать, спать, жыть, отрабатывайте. Будете филонить, ёбнем и за ограду бросим. А щас, сдать мобилы, и сумки.

Зеки ждать не стали, когда пленники добровольно вещички отдадут. Сами всё из рук вырвали и в карманах порылись. Телефоны, часы, да другую мелочь, на стол побросали. Сумки раскрыли и высыпали их содержимое на пол.

У Марка и его сына, было всего понемногу. Вещи эти уместились в одну единственную сумку.

Ксенины запасы на удивление, выделялись, большим числом банок свиной тушёнки и лекарств.

Зеки разглядывали обновки, истекали слюной от одного вида консервов.

Клык рылся в кучке телефонов, колечек, часов и другой мелочёвки.

— Славный улов мужики. Славный. Отдаю вам вон ту солдафонку на ночь за это.

Девушку в форме, схватили. Она так просто не далась. Врезала одной скотине в зубы, но в следующую секунду получила удар прикладом в живот.

Друзья девушки пытались отогнать от неё зеков, кулаками махались.

Прогремел выстрел. У всех присутствующих зазвенело в ушах.

Авторитет положил ПМ на стол. Труп молодого солдата, свалился замертво под ноги друзей.

Люди закричали, отбежали от трупа.

— С недавних пор, здесь подобное не приветствуется. Ещё раз увижу такое не подчинение, неделю жрать… — Клыка что-то прервало. Мелодия. Попса какая-то. Здесь не привычная, не подходящая, лишняя.

Смартфон в цветастом чехле, растолкал другие вибрацией, показал себя. На фоне размытой фотографии семейства Васильевых, красовалась надпись: «Звонит: Папуля».

— Это чей? — Спросил Авторитет, взяв телефон в руки. — Чей блять я спрашиваю?! — Повторил Клык, не услышав ответа.

Арина медленно подняла руку, и Вадим резко её опустил.

— Ну что ж, сейчас поговорим с папулей. — Авторитет принял звонок. — Алё папуля, привет, как житуха? Хе-хе-хе…

Прозвучали слова в трубке. Не добрые слова.

— Ты не огрызайся сучара! У меня дочурка твоя, так что.… Ну, знаю, и чё…. Ты?.. Так, всех по камерам. Мужиков отдельно, баб отдельно. А эту, ко мне. — Костистый палец указал на Арину.

Зеки пошли к ней. Вадим встал у них на пути и получил по морде, в живот. Позвоночник ударился об стену, а левая щека приняла ещё удар.

Васильев упал на пол, обессиленный. Остальных из помещения выперли, а его напоследок под жопу коленкам выбросили.

Арина там осталась. Один на один с теми мразями.

Вадим пытался сопротивляться, рваться к жене, орать. Приклады окончательно выбили дурь из буйного мужа.

— Всем встать! Встать! Встать! К стене! Руки поднять!

Рабочие вскочили на ноги, подняли руки. За две недели, их действия довели до автоматизма. Дубинка и говнодавы творят чудеса.

«Охранники» обыскали рабочих. В этот раз, у тех хватило мозгов не прятать что-нибудь под одеждой. На усвоение этого урока, им понадобилось больше недели, а так же два повешенных рабочих, и один зарубленный топориками.

— У вашей бригады сегодня куча работы. Вы должны закончить замену рам и стёкол на окнах третьего корпуса. А после обеденного перерыва, вычистить выгребные ямы. Всё пошли!

Рабочих выперли из камеры, погнали по коридорам. Вадим бежал вторым, весь покрытый ссадинами, синяками и царапинами. Грязный, вонючий, голодный. На лице выросла двухнедельная щетина, волосы на голове отрасли, левый глаз заплыл.

Перед Вадимом бежал Алес, бывший лейтенант польской армии. Почему бывший? Да, потому что он себя больше не ощущал лейтенантом, и солдатом вообще.

Трое казнённых, были его подчинёнными. Их убили за его ошибки, и ошибки других. И к тому же, не хотели больше зеки с их языковым барьером мучатся.

Девушка солдат тоже погибла. Когда зеки с ней закончили веселиться, от неё живого места не осталось.

Работники выбежали на улицу и побежали трусцой к третьему корпусу, друг за дружкой, под присмотром эскорта из зеков и злющего пса.

Чифирь, лаял на пленников, брызгал слюной. В общем, вёл себя как бешеная тварь, достойная лишь сдохнуть. Это помесь овчарки и хер знает чего, была приведена в колонию неделю назад, из ближайшей деревни. Она умудрилась не мутировать как всё вокруг, и даже выжить в нелёгких условиях заражённой земли. А ведь там было и вправду опасно. На это указывало хотя бы то, что зеки почти прекратили свои выезды во внешний мир, за припасами, и увеличили количество людей на постах.

— Шевелитесь! Хули, бредёте как задохлики?! — Крикнул зек. Его все кругом называли Радар. Он в основном работал с проблемными бригадами, указывал им правильный путь так сказать.

— Простите господин Радар! Исправимся! — Хором сказала бригада и прибавила шагу.

Третий корпус ремонтировался дней восемь. Когда случился бунт, охрана смогла утихомирить заключённых и закрепиться в нём. За пару часов жестокой перестрелки и киданий горючих коктейлей, здание пострадало прилично.

Так что каждый божий день, туда сгоняли три бригады, выдавали инструменты, материалы и краски, ну и заставляли ремонтировать. Мужикам, видите ли, жить негде, да и чернорабочих где-то держать надо. Этих тварей столько навезли за последние дни, что теперь хер знает, куда их девать.

Рабочие, выламывали старые рамы монтировкой и ставили новые, не делая ошибок, не тормозя. Их научили, как делать правильно и не тормозить. Им стало понятно, как человек при помощи палки стартанул свой прогресс. Нет, он не нашёл палку, и со временем не понял, какие чудеса можно с помощью неё делать. Просто бог взял палку, и колотил человека, пока тот не научился уму-разуму.

— Туда ещё немного герметика надо. — Вадим указал взглядом на левый верхний угол, придерживая раму.

Марк, встал на табурет и добавил герметика в указанное место.

— Надоело это всё. — Признался мужчина. — Если бы не сын. Давно бы…

— Ну, так думай про сына, а не про это. — Сказал Вадим и помог другу спуститься.

Марк сильно сдал в последние дни. Он и до попадания в колонию, не казался здоровым человеком, но сейчас, на нём буквально свисала бледная кожа, глаза провалились, руки и ноги тряслись.