— Ты для них кусок мяса Стёп! Опусти оружия и пошли со мной! — Умолял парня Вадим. — Давай убежим! Ваш «Искандер» всё равно подорвут, или уже подорвали! Теперь нечего бояться!

— Не пизди мне! Бросай ствол блять!

— Я твоей бабке обещал за тобой присмотреть! Обещал, понимаешь?!

— Ты защитишь меня, если щас сдохнешь, или если сдашься! Я покажу тебя живым, или мёртвым, и меня повысят! Так что давай, сдавайся, или умирай защитник хуев!

Вадим увидел вспышку до того как услышал выстрел. По металлу шлема черканула пуля.

Васильев рефлекторно выстрел. Очередь улетела в сторону Стёпы.

Разгрузку и самодельный костюм химической защиты пробило свинцом. Парня не оснастили даже самым худым бронежилетом.

Сила удара толкнула Стёпу назад, повалила на пыльный пол. Криков, или всхлипываний не было. Молодой человек просто за одно мгновение превратился из живого, думающего существа в мешок с мясом.

Вадим бросил автомат и выбежал на улицу, где до сих пор не закончилось сражение.

Убийца бежал с места преступления как олимпиец, забыв об усталости, боли и стрехе перед свистящей кругом смертью.

Уставшие, жгущие от эмоций глаза, заметили Марка, перезаряжающего автомат.

— Марк! — Крикнул Вадим. — Марк!!! Валим отсюда!

Тот заметил Васильева и побежал за ним.

— Ты где был?! Я думал, ты помер! — Часто дыша, сказал Марк.

— Выжить пытался! Где Алес?! Его надо найти!

Взгляд Марка переменился, на его лице появились морщины, которых Вадим раньше не замечал.

— Он всё… — Коротко, не договаривая пропыхтел Марк.

— Как всё?..

— Я видел… как он… лежал…

Больше они ничего об этом не говорили.

Рустам увидел их и поехал им на встречу.

Двое выживших залезли в бронированное брюхо, автобуса и отгородились в нём от всего безумного мира.

«Вояж» отвёз их в безопасность, подальше от выстрелов, от бродящей над телами смерти. Они спаслись, но многих потеряв.

У них снова были похороны, и вот уже во второй раз могиле предстояло остаться без тела.

Борис Климентьевич вырыл небольшую ямку, как в прошлый раз. Правда тогда рытьём занимался Стёпа, но и его душа отправилась на тот свет.

Вадим никому не сказал про смерть парня. Зассал покаяться в таком перед всеми. Решил замуровать эту тайну глубоко в душе, чтобы у неё не было шансов вырваться из него. Но Васильев, однако, понимал, что даже так она будет отравлять его существование, превращать сны в кошмары.

Другие, пускай думают, что хотя бы Стёпа выжил, среди фанатиков, но выжил. Это хоть как-то уменьшит горе от утраты Алеса.

Новость о смерти поляка, была ударом для всех. Неожиданно, как пуля, она пронзила их сердца, остановив биение тех на мгновение.

К особому ужасу Вадима, смерть Алеса подкосила Арину. Та и так дико боялась за мужа, и даже попросила старого радиста помочь ей помолиться, когда началась стрельба. А уж в момент появление Вадима перед её глазами, да после новости, Арина слегла.

Смерть Алеса, дала Арине полное понимание того, насколько её муж был близко к смерти. И это её понимание, подтверждалось кровью, которой перемазался Вадим, и след на шлеме от пули, что прикрывал его голову.

Так что Арина не присутствовала на похоронах, а лежала на кровати.

Борис Климентьевич поднялся на ноги и стряхнул грязь с колен.

— Всё. — Сообщил он.

Рустам выступил из неровного строя людей, наклонился, и положил маленький свёрток из белой и красной ткани в ямку. В него была завёрнута всего одна вещь — фотография. Фото Алеса с семьёй на берегу озера. Счастливый момент из позапрошлой жизни, запечатлённый в порыве радости.

Фотографию обнаружила Ксения, прибирая кровать Алеса. Он прятал её под подушкой, возможно мечтая, что когда-нибудь встреться с семьёй, как мечтают дети о монетке, положив туда же зуб.

Рустам завалил ямку землёй. Борис Климентьвич поставил над ней крест.

— Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного Алеса, и прости ему вся согрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие Небесное. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. — Сказал всё тебе слова, что и на похоронах Ильи старик, но в конце добавил. — Пускай небеса всплакнуть хоть немного, ведь это был хороший человек.

У Вадима зажгло глаза. Он протёр их. Это воспоминания жгли душу. Васильев и остальные, пережили вместе с Алесом многое. Поляк был с ними с самого начала. Ему были обязаны жизнью, наверное, все, кто стоял сейчас у одинокой могилки.

— Столько пережить, столько перетерпеть, чтобы вот так… — Не смогла закончить Ксения.

Никто сейчас не мог говорить. Все речи вытекли из голов со слезами.

Народ постоял пару минут и пошёл к автобусу. Людям было невыносимо находиться здесь.

Вадим встал на секунду и пошёл в сторонку.

— Ты куда? — Спросил Марк.

Васильев отошёл недалеко, к покосившемуся дорожному знаку, стоящему возле пропавшего поворота.

Взяв в руки маркер, Вадим написал заученное наизусть сообщение отцу Арины, и пририсовал к нему кошачью мордочку.

«Чеслав Григорич, Арине очень плохо. Мы едем её спасать в Екатеринбург»

***

Другие варианты они отбросили. Искать нужные лекарства в более мелких городах, это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Екатеринбург, и только Екатеринбург гарантировал Арине и ребёнку спасение. Там были хорошие роддома, разрекламированные, как и полагалось в большом городе.

Рустам обещал довезти автобус до цели за пару суток, и клялся, что не заснёт, пока этого не сделает.

Вадим был ему благодарен.

Борис Климентьевич корпел над последним оставшимся костюмом химической защиты. Спецназ все свои запасы держал при себе.

Костюм ещё меньше стал походить на стандартное обмундирование пожарных. Резина, кожа и плотная ткань обволокли его везде, где только можно.

Старик клеил, шил, клепал без продыху, готовя снаряжение к самому худшему.

Арина спала. Она теперь очень часто находилась в состоянии дрёма. Дорога… Нет, «Лес» пил из неё кровь, вытягивал дух. Ему было мало убитых миллионов, он теперь хотел и Аринину жизнь, вместе с не рождённой девочкой.

Ксения обложила себя медицинскими справочниками, зачитываясь ими, ставя заметки, записывая всё интересное в тетрадь. У неё всё путалось в голове. Медицинские термины, о которых она раньше не слышала, взрывали ей мозг. Названия лекарств, дозировки и методы лечения, заполняли всё больше страниц тетради.

Марк с сыном занимались подсчётом припасов, так не предусмотрительно оставленных спецназом. Еды, оружия и патронов жителям автобуса теперь хватало с лихвой.

Вадим бесцельно бродил по салону, туда-сюда, грызя ногти, чем он с детства не занимался.

— Успокойся Вадим. Нервами никому не поможешь. — Сказал Борис Климентьевич, сам только недавно так же ходящий.

— Но это единственное, что я могу сейчас.

— Сейчас, да. Но дождись своего момента. Ну, хватит уже ходить, сядь.

Вадим сел рядышком, прислонился спиной к стене.

— Какое у тебя отношение к богу? — Спросил старик.

— Борис Климентьевич, не надо, пожалуйста, мне сейчас про бога втирать.

— Значит не очень. — Пожилой радист, словно не заметил краткой вспышки злобы Вадима.

— Не знаю я, какое у меня к нему отношение. — Не захотел обижать старика Васильев и поэтому он заговорил на предложенную тему. — Двояко у меня с ним. Мой дед со стороны отца был ярым коммунистом, и в бога не верил и презирал. А бабушка со стороны матери верила, в церковь ходила, молилась постоянно. И они оба мне свою точку зрения в голову вливали. Поэтому и двояко у меня всё в отношениях с богом.

Я вроде как порой и обращаюсь к нему. Но это всё не слишком серьёзно, без веры. Это просто ритуал, к которому меня приучили. А начинать реально верить я не хочу.

— Почему? — Спросил Борис Киментьевич.

Вадим ненадолго задумался.